Рикша - Лао Шэ

Сянцзы знал, что возле банков и денежных контор легко взять пассажира и хорошо заработать. Если бы не полицейские, лучшего места для стоянки не найти. Но он не мог понять, что делается в самом банке. Там наверняка кучи денег, но почему именно здесь ведутся все денежные операции? Впрочем, стоит ли ломать голову, если двери банка для него все равно закрыты? Многое в городе казалось ему непостижимым. Прислушиваясь к разговорам своих приятелей-рикш в чайных, он порой терялся: каждый болтает, что на ум взбредет, – поди-ка тут разберись! Ни слушать их, ни думать не хотелось. Он знал одно: если уж грабить, то лучше всего банк, а не собираешься стать взломщиком, – держи покрепче свои денежки и не заботься о чужих. Это казалось ему самым надежным.

Зная, что Сянцзы и во сне видит свою коляску, Гаома уже в который раз принялась его уговаривать:

– Зря ты не хочешь отдавать деньги под проценты, ведь так ты быстрее купишь коляску. Будь я мужчиной, да еще рикшей, я непременно обзавелась бы своей коляской; была бы сама себе хозяйкой и ни от кого не зависела! Даже начальником уезда не согласилась бы стать. Труд рикши тяжелый, но я бы взялась только за это дело! Это еще лучше, чем быть полицейским! Стоять на улице и зимой и летом в одной и той же черной форме, а получать гроши, и никакого тебе дохода, никакой свободы. До старости стой да свисти, а надеяться не на что. Если хочешь побыстрее купить коляску, послушайся моего совета: собери компанию, человек десять – двадцать, пусть каждый внесет по два юаня. Ты возьми первый взнос. Сразу наберется юаней сорок, да и у самого, наверное, тоже кое-что скопилось. Берись сразу за большое дело! Купишь коляску, постепенно со всеми расплатишься. И выгодно и удобно! Решишься, я первая войду в долю, можешь не сомневаться! Ну, как?

Сердце Сянцзы забилось сильнее. Пожалуй, верно – он соберет тридцать – сорок юаней, прибавит тридцать, что у Лю Сые, еще несколько юаней ему удалось сберечь, – вот и наберется больше восьмидесяти. Не хватит на новую, купит подержанную. Все равно своя. А со временем купит новую. К тому же это единственный способ взять деньги У Лю Сые.

Но где найти таких людей? Нужно, чтобы тебе верили. Сегодня ты возьмешь деньги, а завтра они понадобятся Другим. Что тогда? Времена тяжелые, а затея ненадежная. Нет, самостоятельный человек не станет прибегать к чьей-то помощи. Соберет на коляску – купит, а просить взаймы не станет.

Сянцзы ничего не ответил Гаома. Она хотела его высмеять, но, вспомнив, какой он простодушный, сочла за лучшее промолчать.

Когда Гаома ушла, Сянцзы одобрительно кивнул головой, гордясь своей стойкостью. Он был очень доволен собой.

Наступили первые зимние дни. По вечерам на улицах раздавались крики торговцев: «Жареные каштаны в сахаре! Орехи, земляные орехи! Горшки, кому горшки!».

Продавцы ночных горшков торговали заодно и копилками… Сянцзы купил самую большую. Он был первым покупателем, и у торговца не оказалось сдачи. Сянцзы приглянулся самый маленький зеленый горшочек, и он с легким сердцем сказал:

– Сдачи не надо, я возьму еще вот эту штуку. Оставив копилку у себя в комнате, Сянцзы взял горшочек и пошел к хозяевам.

– Маленький господин еще не спит? Я принес ему игрушку!

Как раз в это время взрослые любовались, как купается Сяо Вэнь, сынишка господ. Увидев «игрушку», все расхохотались. Господа ничего не сказали, им, видимо, было неловко за Сянцзы, но подарок следовало принять – ведь Сянцзы хотел сделать им приятное! И они поблагодарили. Однако Гаома не удержалась:

– Ну и Сянцзы! Отличился! Большой уже детина, а что умудрился выбрать? Глаза бы не глядели!

Зато Сяо Вэшо «игрушка» очень понравилась: он тут же принялся наливать в горшок воду из ванночки, приговаривая:

– У маленького чайника большой ротик!

Все рассмеялись. Сянцзы был очень доволен собой и гордо выпрямился. Еще бы, такая радость! Ему казалось, что все смотрят на него с уважением, никогда еще он не испытывал подобного чувства.

У себя в комнате он, все еще улыбаясь, вытащил накопленные серебряные монеты и потихоньку, одну за другой, опустил в копилку. «Так, пожалуй, надежнее! Наберется нужная сумма, разобью копилку об стену, серебряных монет будет больше, чем черепков!»

Сянцзы больше ни на кого не надеялся. Даже на Лю Сые, хоть он человек надежный. Деньги, конечно, не пропадут, но все же Сянцзы испытывал беспокойство. «Деньги как кольцо на руке – с ними нельзя расставаться»,^ думал он.

Становилось все холоднее, но Сянцзы согревали мысли о будущем, оно представлялось ему ясным и светлым. Землю сковали первые заморозки, ноги ощущали жесткость дорог. Земля высохла и приобрела сероватый оттенок. Особенно холодно было по утрам. От колес оставались на инее темные полосы; резкий ветер разгонял утренний туман, и тогда можно было увидеть небо, высокое, голубое, чистое.

Однажды ранним утром Сянцзы захотелось пробежаться. Холодный ветер забирался в рукава, по телу бегали мурашки, но это было приятно, как освежающий душ. Порою от ветра было трудно дышать, но Сянцзы несся вперед, как рыба против течения; наклонил голову и стиснул зубы: чем сильнее дул ветер, тем отчаяннее мчался Сянцзы, будто решил вступить с ветром в смертельную схватку. Но вот налетел такой бешеный вихрь, что у Сянцзы перехватило дыхание. Он долго стоял с закрытым ртом, наконец сделал глубокий вдох, словно вынырнул из-под воды. И снова помчался вперед – ничто не могло остановить этого великана! Каждый мускул его напрягся, он был весь мокрый от пота, зато, когда остановился и стер с губ песок, почувствовал себя победителем. Подставив грудь ветру, Сянцзы гордо вскинул голову.

Ветер гнул деревья, трепал полотняные вывески лавчонок, срывал со стен объявления, вздымал тучи песка и пыли, заслонявшие солнце. Он выл, гудел, ревел, метался, как обезумевшее чудовище, слетевшее с небес на землю. Неожиданно вихрь закружил и завертел все вокруг, словно разбушевавшийся злой дух, а потом устремился вперед, сокрушая все на своем пути: он ломал деревья, срывал с крыш черепицу, рвал провода. Сянцзы стоял и смотрел. Он-то вырвался из объятий ветра, ветер не одолел его! Сянцзы покрепче ухватился за ручки, повернул назад, и ветер, как надежный друг, сам покатил за ним коляску.

Сянцзы то и дело попадались на глаза старые и слабые рикши. Плохонькая одежонка не защищала их даже от легкого ветерка, а налетевший вихрь рвал ее в клочья. Ноги у них были обмотаны тряпками, бедняги дрожали от холода на стоянках и наперебой предлагали пешеходам коляску, избегая смотреть друг на друга. На ходу они согревались, ветхая одежонка становилась мокрой от пота. Но стоило им остановиться, пот, замерзая, леденил спину. Навстречу ветру они и шага не могли сделать, только зря напрягали силы, пытаясь сдвинуть коляску с места. Налетал ветер сверху, они низко опускали голову; дул снизу, земля уходила у них из-под ног; при встречном ветре они поднимали Руки, будто собираясь взлететь, а когда ветер дул в спину, не в силах были удержать коляску. Бедняги приноравливались как могли; бежали из последних сил, полумертвые от усталости. Ради нескольких медяков рисковали жизнью. И когда наконец доставляли пассажира, на их черных от пыли и пота лицах выделялись покрасневшие на морозе глаза и потрескавшиеся губы.

Зимой дни коротки, на улицах почти нет людей. Промаешься до вечера и не всегда заработаешь на чашку риса. А дома ждут жены и дети, родители, сестры, братья. Зима для рикши сущий ад, и сам он похож на выходца из иного мира, только не бесплотного, и к тому же лишенного всех благ, которые есть в том мире. Ведь настоящим духам не приходится так мыкаться! Для рикши собачья смерть на мостовой – чуть ли не счастье и, уж во всяком случае, избавление от всех страданий. Говорят, эти бедняги yMpipa-ют с блаженной улыбкой на устах.

Мог ли Сянцзы этого не знать? Но не стоит заранее думать и тревожиться. Пусть его ждет такой же конец, а пока он молод, силен и не боится ни холода, ни ветра. Одет он прилично, живет в чистой теплой комнате. Не то что эти горемыки. Конечно, зимой и ему нелегко, но не в такой мере. Сейчас он не бедствует и надеется в будущем избежать горькой участи: не будет он возить ободранную коляску и страдать от голода и холода, если доживет до преклонных лет. Сила и здоровье обеспечат ему безбедную старость. Шоферы, встречаясь с рикшами в чайной или у дома богача, считали для себя унизительным даже разговаривать с ними, боялись уронить свое достоинство. Почти так же относился к старым и слабым, изувеченным рикшам Сянцзы. Рикши жили словно в аду, но каждый в своем круге. Им и в голову не приходило, что нужно действовать сообща. Каждый брел в потемках своей дорогой, мечтал создать свою семью, свой дом. Так и Сянцзы был ко всем равнодушен, заботился лишь о заработке и собственном будущем.

Все ощутимее становилось приближение Нового года. Дни стояли ясные, холодные и безветренные, улицы выглядели нарядно: в витринах новогодние картинки, фонарики, красные и белые свечи, шелковые цветы для женских шляпок, праздничные лакомства – все радовало взор и наполняло надеждой сердца людей. Каждый мечтал повеселиться под Новый год, у каждого были свои заботы.