Куриные головы - Дёрдь Шпиро

О том, в какой мере поэт отдает отчет в своей слабости, и о том, что именно это признание делает его сильным, говорят эти строки:

«Предадимся Ему до конца: Лучше Призрака не было в мире. Верить не во что, будем же верить То ли в сущее, то ли в Творца». Заметьте, что существо, именуемое в начале стихотворения Богом, он вдруг называет Призраком — разумеется, с большой буквы. А Призрак, как нам известно, может быть и злым духом. Выходит, поэт как бы говорит: не суть важно, есть Бог или нет, добрый он или злой, все равно он необходим, даже если — цитирую — «верить не во что». Если не во что верить — тем более. Поистине глубокая мысль, мысль зрелого отчаявшегося человека. Поэт хочет нам сказать: чем бы ни было это нечто, это самое нечто духовное над человеком, пусть роковое, пусть даже враждебное человеку, но все равно это лучше, чем ничего. Как блестяще он выразил это в последней строфе — лучшем четверостишии всей венгерской поэзии, которое я прошу вас выучить наизусть:

«Лучше Призрака нету во мгле,Ибо жутко и дико представить,Чтоб Никто либо Смертный мог правитьЭтой Жизнью на этой земле»[1].

Девчонка передает Девице деньги.

Собственно говоря, для поэта не так уж важно, добрый он или злой, этот Призрак, главное, чтобы он был. Для чего? Поэт объясняет: ибо жутко и дико представить, говорит он, чтобы жизнь никому не принадлежала. Или принадлежала бы Смертному. То есть самому человеку. Глубочайшая мысль, которую впоследствии подтвердила и до сих пор подтверждает история. Воистину кассандрово прорицание, самое страшное из всех сбывавшихся прорицаний на этом свете:

Ибо жутко и дико представить,Чтоб Никто либо Смертный мог правитьЭтой Жизнью…

Потому что человек этого недостоин, ибо он, получив власть над жизнью, начинает ее ломать. (Короткая пауза.) Словом, я вас прошу выучить наизусть, и не только последнюю, но и предпоследнюю строфу. (Короткая пауза.) И когда вы до этого дорастете, они сами вам вспомнятся, не беда, что вы пока что не понимаете.

Девчонка. Мы понимаем, господин учитель.

Учитель. И когда вы их вспомните, то, как ни странно, они будут вас успокаивать. Потому что вы осознаете себя частицами чего-то большого, частицами жуткого и великого Нечто, от которого еще до вас страдали такие прекрасные души, как Эндре Ади[2]. И вы тогда ощутите свою причастность к большому и удивительному сообществу, каким являются люди — те самые, что способны только уродовать Жизнь, — и если вы это в себе ощутите, значит, вы приобщились к Духу, который имел в виду Эндре Ади, когда говорил о Призраке, — этот Дух, он и есть Господь. (На глазах слезы, откашливается.) Так что прошу вас последние восемь строк выучить наизусть. Мне надо идти…

Девица. Спасибо. (Протягивает деньги.)

Учитель. Да-да. (Берет.) Благодарю. Так, значит, через неделю. (Быстро идет к себе, оставляет дверь открытой.)

Гимназистки хихикают.

Девица. Тссс!

Девчонка. Тссс!

Учитель (выходит с авоськой в руке). Забыл в магазин зайти, когда возвращался из школы, сумки не было при себе… Надо поторопиться, целую ручки. (Соседке.) Целую ручки.

Девица, Девчонка. До свидания, господин учитель!

Учитель поспешно скрывается в подворотне.

Приятель. Ты смотри, мля.

Девчонка. Ну пошли.

Девица. Куда ты бежишь?

Девчонка. Пошли, говорю!

Девица. А мальчик-то ничего.

Девчонка. Пошли.

Приятель. Ты смотри, мля.

Мальчишка. Кончай.

Приятель. Сюда смотрят, ты слышь?

Девчонка (Соседке). До свидания.

Соседка (чуть слышно). Пока. Пока, девочки.

Девчонка. Пошли, ну?

Приятель встает, направляется к гимназисткам.

Девица. Ничего мальчик — который сидит, а?

Приятель останавливается.

Он что, прилип там?

Приятель гогочет.

Девчонка. Не надо, зачем…

Девица. Ишь, набычился как. Счас забодает.

Девчонка (смеется, неожиданно умолкает). Не надо с этими.

Девчонка и Девица направляются к подворотне. Соседка молча наблюдает за происходящим.

Девица (оглядываясь). Бедняга, он встать не может.

Приятель (Мальчишке). Ну идем, ну ты чо?

Мальчишка. Курвы, бляха.

Девица (со злостью). Да пошли они…

Девчонка и Девица скрываются в подворотне.

Приятель. Ну ты чо, на фига ты — не видишь, что ли, чего им надо? Им хрена надо — что ли, не видишь?

Мальчишка. Заткнись, ты, скотина!

Соседка с ужасом смотрит на них.

Приятель (подходит к Мальчишке, садится). Чо ты опять-то — ну чо? (Пауза.) Нормальные девки — на фига тебе надо было? (Пауза.) Что, фатер свалил? Или что? (Пауза.) Чего у тебя ключа-то нет — я ж тебе говорил, чтобы был — у меня вон есть. (Пауза.) Ты смотри — баба смотрит — смотри…

Мальчишка. Заткни пасть, идиот, дубина! (Пауза.) Она у папани деньги украла — десять тыщ — курва старая…

Приятель. Чего?

Мальчишка. Курва старая! Из-за нее все…

Приятель. Чего? Старуха, что ли? У которой мы кошку?

Мальчишка (Соседке). Чего смотрите?! Чо смотреть-то?! Чо смотрите?!

Соседка. Ради бога, не надо…

Мальчишка. Сарай отняли — мой сарай — зачем отняли?! (Плачет.)

Приятель (после паузы). Ты чего? Ну?

Соседка. Я не знала — ты извини — я не знала…

Приятель. Чо такое-то?

Соседка. Я тебе что угодно — что хочешь — честное слово…

Мальчишка. Идите вы к дьяволу! Не смотрите!! А то разобью машину!!

Соседка. Нет, только не это… Я не смотрю! Не надо…

Мальчишка. Идите к дьяволу!!

Соседка скрывается, оставляя дверь приоткрытой.

Приятель. Чо — машину бить будем? А?

Мальчишка. Идиот, скотина…

Приятель. Чо ты опять-то…

Пауза. Входит Учитель, в авоське хлеб, молоко, вино, колбаса.

Соседка. Господин учитель!

Учитель. Я утром авоську забыл, пришлось сейчас в магазин идти… Пять уроков было — забыл, а после уроков дела были, гэдээровские беруши искал, они самые лучшие — дефицит — потому что самые лучшие. (Мальчишке с Приятелем.) Привет, ребята. (Соседке.) А то телевизор все время — приходится даже снотворное принимать.

Соседка. Да-да, вы уже говорили.

Учитель. Но снотворное еще ничего — Геза Чат курил опиум, не читали? Как-нибудь расскажу о нем — изумительные рассказы писал. Ну, всего вам хорошего.

Соседка. До свидания, господин учитель.

Учитель уходит, запирает дверь на ключ. Пауза.

Приятель. Ты смотри — она смотрит.

Мальчишка берет топор, смотрит на Соседку, та закрывает дверь, гремит цепочкой, запирает замки. Пауза.

Мальчишка. Она у папани украла деньги…

Приятель. Кто, старуха? Хорошо, хоть мы кошку ее прикончили — а?

Мальчишка кладет топор. Пауза.

Чо боишься-то? Ерунда, счас зайдем, и отдаст, мля. (Пауза.) Отдаст еще как, не посмеет и пикнуть, зайдем, и отдаст. (Пауза. Поднимает топор.) Как увидит вот это — и обделается, мля, на фиг — и деньги наши, старик.

Мальчишка. Моих там четыреста.

Приятель. Чего?

Мальчишка. Она девять тысяч шестьсот украла — а всего у нее десять тысяч. Так что четыре сотни мои.

Приятель. Да ты чо! Я же тоже пойду, нет, что ли?

Мальчишка. Я тебя не зову.

Приятель. Ну, дурак! Так она тебе и отдаст одному.

Пауза.

Мальчишка. Ладно, двести тебе.

Приятель. Чо двести — пять тысяч!

Мальчишка. Во, видал? Девять тысяч шестьсот папанины.