Долг Лорда (СИ) - Нетт Евгений

Но вот я прошёл дальше, миновал несколько отдельно стоящих руин и у ведущего куда-то под землю входа заметил нечто, выбивающееся из общей мертвенно-серой гаммы — и этим чем-то оказались белоснежные, покрытые алым налётом драконьи кости. Но если вспомнить, как выглядели те драконы, с которыми сражалась армия Марека, то можно сказать, что лежащие передо мной останки серьёзно отличались: четыре лапы и два крыла, а не две лапы плюс совмещённые крылья. Торс был гораздо крупнее, а вот хвост наоборот — длиннее и изящнее. Марек ничего не говорил мне о других видах драконов, да и Доу один-в-один походил на своих предков. Разве что был чуть помельче, но вряд ли драконы вечны, среди них должны быть и молодые, и старые.

Тем единственным, что заставило меня напрячься, стало отсутствие других останков. Если драконы схватились здесь с армией Марека, то и умереть их должно было несколько больше, чем один. Вот только сколько я ни бродил, а больше ни одного скелета ни нашёл. Зато понял, что источником зова стал именно этот одинокий костяк. Ну и ранее о скелетах драконов я, конечно же, не слышал. Не находили даже отдельных костей, чего уж говорить о большем. Весь скелет фонил маной так, что маги обязательно разобрали бы его на реликвии, но — ни единого упоминания где-либо.

— Откуда ты тут такой взялся, друг мой…? — Тихо спросил я сам у себя, опустившись перед внушительным, — три метра в длину, полтора в высоту и полтора в ширину, — черепом на одно колено. Перчатка упала на землю, и я, коснувшись черепа, смог однозначно сказать, что обычной гладкостью кости тут и не пахнет. Материал в принципе слабо напоминал кость, при ближайшем рассмотрении походя на шероховатый матовый металл. И это была лишь поверхность океана, его физическое обличье. В магическом восприятии эти кости были, если можно так выразиться, зонами пустоты — концентрация энергии была столь высока, что в восприятии вместо костей находилось абсолютное ничего. Фактически, если нейтральная мана в некоторой концентрации находится везде и всюду, формируя своего рода магическую картину мира для тех, кто познал редкую способность магического же восприятия, то эти кости были ею перенасыщены. — Темнота, что чернее ночи, да?

Чем больше маны кружило вокруг, тем «светлее» всё выглядело. Но кости были абсолютно чёрными, и как будто поглощали окружающее их сияние. Мне никогда не удавалось добиться подобного эффекта, и моим пределом становился мягко-серый оттенок, который, впрочем, был труднодостижим для любого мага.

Тщательно изучив останки и не найдя ничего, что могло бы оказаться опасным, я аккуратно высвободил незначительное количество своей маны, надеясь таким образом приблизиться к разгадке природы этого странного зова. Но ключом моя магическая энергия не оказалась, хотя, честно говоря, надежды были. Потоки маны просто скользили вокруг костей, всячески противясь приближению к ним — не помогал даже мой превосходный контроль и приложение большей силы. Любой же ценой воплотить задумку я не стремился, так как считал это занятием слишком опасным. Даже одно только то, что я уже делал можно назвать необоснованным риском, но, во-первых, в своих силах я был уверен, а во-вторых — любопытство наслоилось на вызванный зовом исследовательский зуд, и терпеть было выше моих сил.

В прошлый раз главным катализатором в взаимодействии с драконьим наследием стала кровь, и сейчас я рассчитывал на то, что струящаяся по моим жилам жидкость, олицетворяющая саму жизнь поможет вновь. Но перед тем, как включать её в работу, я как мог очистил площадку вокруг костей от древних заклинаний, разрушив её структуру и слив лишнюю ману в воздух так, что слышали меня, наверное, во всех нейтральных землях. Но так как делал я всё быстро и качественно, то о незаметности не шло и речи.

Ровно через четыре часа я закончил демонтаж чужих и установку своих заклинаний, попутно удостоверившись в том, что всё работает как надо. Барьеры внешнего и внутреннего типов, маноотводы, резервуары с моей нейтральной маной и дополнительные элементы, единственным призванием которых был анализ того, что могло произойти. В частности, я предполагал, что этот явно не имеющий ничего общего с материальным миром зов повлияет на душу, и если я буду в её пространстве, то происходящее снаружи может оказаться загадкой. Обещания Марека — это, конечно, весомо, но и своими знаниями тоже нужно обзаводиться. Мне был интересен этот мир, интересно то, как здесь всё устроено, и ценил я каждую крупицу знаний. А уж если крупица подобна той, что сейчас, возможно, лежала передо мной…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Встав перед черепом, я аккуратно изъял из себя каплю крови, капнув ею на поверхность кости. И в момент, когда это произошло, скелет вздрогнул, а в голове раздался тихий, кажущийся обычным, но при этом пропитанный чем-то потусторонним голос:

— Кто… ты?

Кажется, в этом дивном мире за жизнь цепляются даже такие кости. Иначе объяснить слабую, но уверенную просьбу впустить гостя в пространство моей души объяснить было невозможно.

Но в отличии от Марека он, хотя бы, постучался…

Глава 8. Легенды вечны. Часть II

— Кто… ты?

— Случайный путник, забрёдший к твоим останкам.

Сущность… Да даже не сущность, а её эхо, представшее передо мной было столь слабо, что даже при всём желании не смогло бы силой пройти через естественную защиту моей души. И повторить подвиг Марека, миновав её, оно не сумело. Или даже не пыталось — кто их разберёт, этих лишённых тел жителей условного астрала. Я их ещё раньше, работая на Всевышнего, недолюбливал, а уж теперь, не имея никакой защиты кроме своей собственной силы, сталкиваться с ними мне было страшно. Тот же Авалон был очень и очень опасным существом сам по себе, а Марек — чудовищно сильный маг прошлого. И дрожащая, — отнюдь не от страха, — передо мной тень, некогда бывшая драконом казалась отнюдь не более слабой. Это трудно объяснить, но этот конкретный дракон внушал благоговейный трепет вместе с могучим желанием держаться от него подальше — всё моё естество было против общения… но человек тем и прекрасен, что инстинкты для него не играют главенствующей роли.

Тем временем сущность осмотрелась, оценила мой внешний вид моего духовного тела — после чего чуть качнула головой:

— Ты столь стар, но сил в тебе совсем немного. И моего наследия лишь две жалкие капли… — В словах дракона скользила даже не грусть, а полное, абсолютное, всепоглощающее отчаяние. Ему было больно от того, что приходилось говорить, и боль эту я чувствовал куда ярче, нежели правдивость слов Марека. Да и моя упрочнившаяся за эти годы связь с Гессой как будто была более блеклой в сравнении с испытываемым сейчас отражением драконьих чувств. — Покажи мне, что произошло. Покажи, какие события превратили магов в их блеклые тени…

Сущность дракона, казалось, обрела чуть больше стабильности, и теперь в этом полупрозрачном тумане я мог хотя бы различить контуры его фигуры. Фактически, он выглядел примерно так, как можно было себе представить глядя на его останки. Угловатый и массивный, с не самой длинной шеей и по-настоящему огромными крыльями, дракон разительно отличался от Доу и тех своих сородичей, которых мне показывал Марек.

— Я никогда прежде не показывал кому-то свои воспоминания. И лично я не видел той войны…

— Если ты не умеешь, то хотя бы на словах скажи, что произошло. Мне… — Дракон чуть опустил голову. — … сложно соврать. Как и тебе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но взамен я хочу услышать ответы на некоторые свои вопросы.

Насколько я мог судить, состояние дракона стабилизировалось, и более ему не было необходимости сосредотачиваться лишь на поддержании своего существования. Почему я так решил? Из-за того, что поначалу его слова были едва слышны, а паузы между ними — растянуты. С течением времени же он восстановился, и к нынешнему моменту его речь стала неотличима от таковой у нормального человека. На дракона он не тянул, так как говорил вслух, и челюсти его при разговоре очень даже шевелились.