Замочная скважина - Кейси Эшли Доуз

то, что для отвода глаз он довольно часто подносит его ко рту. Это как с выпивкой – если постоянно подносить бокал к губам в пьяной компании, то никто и не заметит, что ты не делаешь ни глотка. Спроси у них на следующий день и все единогласно скажут – «конечно, он пил с нами наравне!». Притом он нервно отстукивает дробь ногой под столом (этого не слышно, но он постоянно задевает мое колено, потому нетрудно догадаться). Определенно, он в курсе, почему Нара не появляется.

Если не слышал ее ухода, то наверняка она сказала ему об этом. Они же такие заклятые друзья. Не удивлюсь, если она убежала ночью еще и с его аирподсами в ушах.

Вот Питер, в очередной раз обратив внимание на пустое место подле себя, уже начинает раздражаться. С шумом стукнув кулаком по столу, он рычит:

– Нара, мать твою! Живо иди сюда, какого черта вся семья должна ждать тебя одну?

Вот, наконец, заветный щелчок замка. Слава богу, из ее комнаты. В какой-то момент я уже начала сомневаться, что она в принципе дома (не просыпалась с ее приходом) и тогда бы это аукнулось проблемой для нас всех. Если Питер выходит из себя на кого-то одного, то огребаются и все остальные.

Шаркающие шаги и вот в дверном проеме кухни появляется заспанное (как кажется на первый взгляд) лицо Нары. В целом появляется и все остальное, но именно лицо привлекает больше всего внимания. Отекшее, синяки под глазами еще больше, глаза еле открываются, а когда она заговаривает – язык еле ворочается, зато без труда передает раздраженные нотки своей хозяйки:

– А кто вас просит меня ждать? Я не хочу есть.

Питер тут же настороженно сводит брови к переносице. Все мы помним, чем закончилось, когда Нара в последний раз постоянно «не хотела есть». Тут конечно не постоянно, а впервые – но после того происшествия Питер с чрезмерной бдительностью относиться ко всему.

Закатив глаза, Нара фыркает:

– Потому что спать хочу. Сами жрите свои сэндвичи на вечно сухих тостах.

– Следи за языком – жестко осекает ее Питер – и немедленно иди умойся. А после приходи за стол. Гвен готовила на всех.

– Ну да – ехидная усмешка – это же такой кулинарный труд: положить один тост на другой, прежде неравномерно размазав по нему пасту и джем. Наверное, за три часа вставала, чтобы успеть «приготовить».

Но не успевает отчим ответить на это огрызательство, как Нара уже вновь исчезает в коридоре. А через минуту слышится глухой плеск воды. В ванную, видимо, все же пошла.

– Не обращай внимания – сухо бросает отчим матери – я с ней поговорю.

Мама лишь равнодушно отмахивается:

– Не стоит, милый, ничего страшного.

И я верю, что маме реально плевать. Последнее, до чего ей есть дело в жизни, сузившейся до вечного, изматывающего противостояния со старостью – это до язвительного замечания падчерицы на счет ее сэндвичей.

Я делаю еще один кусок и вновь бросаю взгляд на Нейта. Его нога перестала задевать мое колено, а значит он прекратил отбивать дробь под столом. Однако поглощение своего завтрака все еще лишь имитирует. Проходит пара минут прежде, чем шум воды прекращается – значит, Нара сейчас присоединиться к нашей молчаливой утренней трапезе.

Однако, шагов не слышится и Питер, втянув ноздрями воздух, вновь басит:

– Нара! Если ты..

– Ага-ага – равнодушно фыркает она, уже заходя на кухню. Удивительно, что она смогла так бесшумно пробраться по коридору.

Ее волосы, как всегда, распущены большим кудрявым одуваном, на теле опять какая-та растянутая огромная футболка, только на ношах теперь тапочки. Вот и причина бесшумности!

Она садится на свое место между Питером и Нейтом, и скучающе глядит на завтрак. Однако, полагаю, как брату ей увильнуть не получится – из-за существенного запоздания отчим теперь смеряет ее внушительным взглядом.

– Не буду есть тосты – заносчиво сообщает она, демонстративно отпихнув тарелку – вечно сухие, полный отстой. Какао буду.

Небрежно хватает стакан, едва не разлив содержимое, коим он наполнен до краев, и делает пару глотков. Морщится, видимо, собираясь что-то сказать и о вкусе какао, но заметив взгляд Питера, все еще не сходящего с нее, лишь хмыкает и откидывается на спинку стула, с вызовом скрестив руки на груди.

– Ты съешь этот чертов сэндвич – медленно, с расстановкой, сообщает Питер, поняв серьезность намерений дочери.

Теперь даже мама слегка приподнимает голову, отвлекаясь от завтрака, поняв, что конфликт зашел слишком далеко. Хотя, разве бывало иначе? Понятно, в кого пошла моя сводная сестра своим скотским характером.

– Пошел. К. Черту – отчеканивает Нара, делая акцент на каждом слове. Хватает тарелку и скидывает с нее свои сэндвичи прямо на пол между их стульями, после чего добавляет – и это дерьмо можешь забрать с собой туда же!

Вскакивает, чтобы ретироваться так же быстро, как и появилась – но не успевает. Питер, сидящий по правую руку от нее (а значит, ближе к выходу из кухни) реагирует молниеносно, и оказывается на ногах практически одновременно с ней.

Пошла жара.

Что ж, теперь самое время, наконец, доесть и убраться подальше от очага возгорания. Делаю большой кусок, стараясь прожевать его как можно быстрее. Для пущей скорости запиваю какао. Вижу, что даже Нейт в опасливой спешке дважды кусает свой сэндвич, косясь на происходящее в шаге от него.

Не дав возможности дочери сделать и шаг – Питер резко хватает ее за волосы, потянув на себя. Взвизгнув, Нара вцепляется в его руку. Будь у нее ногти, быть может, дело пошло бы и иначе – но ее вредная привычка лишает ее последней возможности выиграть этот неравный бой.

Скуля и изрыгая проклятия, в основном матершинные, Нара все еще пытается справиться с руками отца, когда он повторяет вроде бы совершенно уравновешенно, но настолько ледяным тоном, что даже у меня мурашки по коже идут:

– Ты сейчас поднимешь эти тосты, сожрешь их до последней крошки или останешься без еды на весь день, ты поняла меня?

– Да, да! – взвизгивает, когда Питер, не дождавшись ответа, сильнее тянет ее на себя за кудрявые волосы, намотав их уже чуть ли не на кулак, словно веревку.

– Вот и славно.

Но стоит ему отпустить дочь, как та со всей дури заезжает ему ладонью по щеке:

– Катись нахер, мудоеб! – и выскакивает из кухни раньше, чем отчим успевает опомниться.

Дверь ее комнаты хлопает и слышится щелчок замка. Теперь, чтобы попасть внутрь, придется как минимум снести ее