Загробные миры - Скотт Вестерфельд

– Что еще за селки? – прыснул Оскар. Он писал реалистические произведения про совершеннолетие и пьющих матерей, отнюдь не про монстров. Мокси хотела получить от него хвалебный отзыв, чтобы придать дебюту своей подопечной, как она выразилась, «литературный лоск».

– Волшебный тюлень, в которого ты влюбляешься, – объяснила Дарси.

– Полагаю, что это лингвистическая химера, – сказал Коулмэн. – Так в шотландских мозгах объединились тюлени и секс.

Оскар приподнял брови.

– Не вижу, в чем прикол.

– В любом случае, – заявила Дарси, не желая, чтобы разговор уходил от темы, – мой красавчик не селки.

– Тогда василиск? – не отставал Коулмэн.

Дарси покачала головой.

– Лучше избегать озабоченных ящеров в качестве героя-любовника и связаться с кем-то более приятным, – заметила Кирали. – Послушайте, думаю, я угадала! Падающий медведь?[20]

Дарси на секунду задумалась, вдруг это тест. Возможно, если она докажет свое знание сказочного зверья, ее проведут за бархатную потайную штору на настоящую «Пьянку для подростковых авторов».

– Разве падающие медведи не по вашей части? – парировала она.

– И впрямь, – Кирали улыбнулась, и Дарси поняла, что заслужила золотой плюсик, а может, и золотую грамоту с медведем коала.

Принесли напитки, и Кирали заплатила за них.

– Тролль? Никто еще ими не занимался.

– Их тьма-тьмущая в Интернете, – проворчал Коулмэн. – Может, гаруда?[21]

Дарси нахмурилась. Гаруда – полуорел и полу… что-то еще… но что конкретно?

– Эй, вы двое, полегче! – попросил Оскар.

Дарси посмотрела на него, задумываясь, что именно он подразумевает. Кирали и Коулмэн ненавязчиво подшучивают над ней или над паранормальными любовными историями в целом? Но ведь книги серии «Воин-менестрель» полны романтики. Может, Оскар просто устал от игры в мифический бестиарий?

– У Дарси предмет любовного увлечения действительно очень своеобразен, – продолжил он. – Он нечто вроде… психопомпа. Верный термин?

– Более-менее, – кивнула Дарси. – Но в «Ведах» – священных индийских книгах, которые я использовала для вдохновения, Ямараджа является богом смерти.

– Девочки-эмо обожают богов смерти, – подытожила Кирали, делая большой глоток. – Это же лицензия на печатание денег!

– А как обычно связываются с Ямораджей? – спросил Коулмэн. – В момент клинической смерти?

Дарси едва не поперхнулась пивом. Столкновение Лиззи со смертью было уникальным доводом в пользу приобретения книги, необыкновенной идеей, которая поддерживала Дарси в ноябре прошлого года! Ну а Коулмэн только что разгадал головоломку безо всякого труда.

– Не совсем, – пробормотала она.

Коулмэн хмыкнул.

– Звучит привлекательно и мрачно.

– Самая первая глава мегамрачная, – подтвердил Оскар. – Там – жуткое нападение террористов, и вы думаете, что главную героиню вот-вот убьют, но она сматывается… – Он взмахнул рукой. – Никаких спойлеров… читайте и наслаждайтесь. Куда лучше обычной паранормалки.

– Благодарю, – ответила Дарси, однако внезапно задумалась: насколько хорошими считает Оскар Ласситер «обычные» паранормальные романы.

Глава 8

Я не рассказала ФБР ничего нового, а врачи не нашли во мне повреждений, с которыми не способны справиться швы. В общем, утром, через два дня после нападения террористов мы покинули Даллас в автомобиле, взятом напрокат.

Мама ненавидела долгие поездки, потому что ее пугали шоссе в глухомани. Но она беспокоилась, как бы я не закричала, если снова увижу тот, да и любой другой аэропорт. Ей было не понять, что для подобной выходки я нахожусь в сильном смятении.

Дело было не только в нервном истощении. Внутри до сих пор не растаял кусочек льда – сувенир тьмы, в которой я побывала. Этакий подарок с другой стороны. Стоило мне вспомнить лица убитых пассажиров или услышать цоканье каблуков в коридорах больницы, – звучащее как далекие выстрелы, – как я закрывала глаза и снова проваливалась в серую мглу. Там царила полная безопасность.

Мы покинули больницу тайком. Один из администраторов провел нас по цокольному этажу к служебному выходу. Скрипучая металлическая дверь выходила прямо на стоянку для машин сотрудников. К счастью, в отличие от главного входа, здесь нас не караулил ни один репортер.

Меня уже успели показать в новостях. Лиззи Скоуфилд – единственная уцелевшая девочка, которая чудом осталась жива. Пожалуй, моя история выглядела жизнеутверждающе, поскольку была единственным светлым пятном во всем ужасе, но мне не нравилось чувствовать себя символом надежды. Швы на лбу чесались, громкие звуки заставляли меня подпрыгивать, и три дня подряд мне приходилось носить одни и те же носки.

Окружающие твердили, как мне повезло. Но разве не бо́льшей удачей было бы выбрать другой рейс?

Я не прочла ни единой газеты, а медсестры, по доброте душевной, закрывали дверь всякий раз, когда рядом с моей палатой вещали радио и ТВ. Однако в мой мозг просочились заголовки и анонсы новостей. Меня словно преследовали бесконечные истории о погибших пассажирах, обо всех этих людях, которые были для меня чужаками, просто повстречавшимися в зале ожидания. Неожиданно подробности их жизней – куда они летели, были ли у них дети, их внезапно прерванные планы – стали сенсацией. А Трэвис Бринкман – парень, давший отпор террористу, стал героем благодаря записи с камеры наблюдения…

Мир жаждал знать о мертвецах все, но я пока не была готова даже слышать их имена.

Между прочим, сами террористы оставались главной загадкой. Они были связаны с неким культом в Скалистых горах, но лидеры секты отнекивались от всяческого знакомства с ними или ответственности за их действия. Стрелков поубивали в бою, не сохранилось ни манифестов, ни зацепок – ничего.

Разве цель терроризма заключалась не в том, чтобы послать что-то вроде послания, «черной метки»?

Похоже, они просто любили смерть.

Мы ехали всю вторую половину дня, питались в машине, останавливались только для того, чтобы воспользоваться бензоколонками и туалетами. Проскочили Эйбилин, Мидленд и Одессу, а потом города исчезли, сменившись побуревшей от зимы глушью с низкорослыми деревцами. На горизонте в мареве дрожали нефтяные буровые вышки, а вдоль дороги кружились песчаные вихри, унося с собой дорожный мусор. Автомагистраль прорезалась сквозь проделанный динамитом проход в выходах серой скальной породы. Ясное голубое небо над нашими головами становилось необъятней с каждой минутой.