Брат, которому семь - Владислав Крапивин

Главный архитектор Шурик Мотыльков.

Шурику стало хорошо-хорошо, словно кто-то подошёл сзади и ласково обнял его за плечи. Так же хорошо бывает ещё, когда пригладит волосы неожиданный тёплый ветер или когда с закрытыми глазами лежишь на траве, и солнце щекочет лицо мягкими лучами…

Шурик снова окинул взглядом свой птичий город и подумал, что совсем скоро прилетят скворцы.

Весна…

Потом он зашагал домой. Он решил, что ничего не скажет Альке. Завтра Алька поведёт Шурика к соснам, чтобы удивить его, показав разноцветные скворечники. И, увидев Город весенних птиц в ярких утренних лучах, Шурик обрадуется так, будто пришёл сюда впервые.

Обрадуется и Алька…

Большое полосатое чудовище

Был уже совсем вечер, и уже первая звёздочка проклюнулась над Алькиным домом. Жёлтая маленькая звезда…

Ребята сидели на кирпичах, которые остались от ремонта котельной, и молчали. Они думали о Белом Олене.

Историю про Белого Оленя только что рассказала Людмила. Эта девчонка вместе с братом Павликом приехала на каникулы к Алькиным соседям. Она знала, наверно, целую тысячу всяких историй про приключения, но сказка об олене и его друзьях была лучше всех. В ней говорилось, как однажды охотники принесли в зоопарк оленёнка со светлым, будто серебряным мехом и как он тосковал по густым тёмно-зелёным лесам, которые росли у подножия высокой Белой горы. Оленёнок не помнил матери, а помнил только Белую гору с серебристым блеском на склонах. Он был тогда ещё непонятливый и думал, что эта гора и была его матерью: ведь он такого же серебристого цвета.

Однажды маленький сын сторожа пожалел оленёнка, открыл клетку и вывел его по ночным переулкам на окраину города.

Много дней пробирался оленёнок лесными путями к Белой горе. Замирал от страха, когда слышал незнакомые запахи. Спасался от жестокого разбойника — волка Ранды. И, наконец, он увидел снежный блеск вершины и услыхал, как птицы передают по лесу звонкую новость:

— Вернулся маленький Белый Олень! Вернулся сын Серой Венты!

А большой бурый медведь Барк ласково встретил оленёнка и рассказал, что на самом деле его мама не Белая гора, а серая олениха.

А птицы уже кричали, что Вента бежит сюда, и оленёнок, замирая от радости, помчался навстречу.

Но за сухим сучковатым деревом прятался злой охотник Жакарус. Он прищурил зелёный глаз и застрелил Венту…

Прошло несколько лет, и оленёнок стал взрослым. Пока он рос, медведь Барк охранял его от врагов. И другие звери тоже заботились о нём. А когда оленёнок превратился в большого Белого Оленя, он стал сильнее всех и никого не боялся. И однажды на горной тропе он встретил Жакаруса. Жакарус завыл от страха и схватил ружьё. Но пальцы у него тряслись и не могли надавить курок, а Белый Олень медленно и молча наступал. Жакарус заорал ещё громче, попятился и свалился в чёрную пропасть, где в громадных котлах варила ядовитые травы колдунья Чунгара…

Стало прохладно, только кирпичи, на которых сидели ребята, были ещё тёплыми. Солнце здорово нагрело их днём.

— Давайте как-нибудь играть, — нерешительно предложил маленький Юрчик.

Но никто не ответил, потому что все думали о Белом Олене.

— Давайте играть в лунки, — жалобно сказал Юрчик.

— Не хочется, — вздохнул Валерка.

— Ну их, эти лунки, — сказала Женька.

— Темно уже, — объяснил Павлик, чтобы Юрчик не обиделся.

Людмила что-то проворчала. Непонятно. Один Алька ничего не сказал. Он смотрел на облако.

Это облако поднималось над крышами в сумерках вечернего неба. Оно было крутым, громадным и светлым, как серебряная гора из сказки. Оно словно изнутри светилось.

— Какое облако… — тихо сказал Алька. Все посмотрели вверх.

— Оно отражает закат, — объяснил Павлик. Он перешёл уже в четвёртый класс и любил всё на свете объяснять. — Закат горит с другой стороны неба и светит на облако.

Но заката не было видно за высоким забором, а облако у всех на виду излучало мягкий свет.

Было тихо, только на улице рычал мотор маленького экскаватора. Там днём и ночью шла работа: к новым домам прокладывали трубы.

Юрчик сказал, что пойдёт домой, а то бабушка заругает.

Жил Юрчик в соседнем дворе. Через ворота он никогда не ходил. Через забор было ближе. Сейчас он тоже свернул за дом и побрёл на другой конец двора, к забору.

— А тому мальчишке, наверно, попало от своего отца, — вдруг сказал Валерка и жалобно поморщился. Он не любил, когда кому-нибудь попадало.

— Какому? — не понял Павлик.

— Ну, тому, сыну сторожа. За то, что выпустил оленёнка.

— Ты придумаешь! — почему-то обиделась Женька. — Может быть, никто и не узнал.

— Конечно не узнал, — решительно сказала Людмила. — Если бы узнали и ему бы попало, про это говорилось бы в сказке.

— Правильно, — согласилась Женька. — Сторож, наверное, подумал, что оленёнок сам сбежал из клетки.

— Звери не могут сбежать, — начал Павлик. — На клетках замки сделаны, которые сами запираются, если двери закрыты…

Он хотел как следует объяснить, какие на клетках замки, и стал разводить тонкими руками. Но Людмила сказала:

— Не знаешь если, то не говори. В прошлом году, когда ты в лагере был, из цирка удав уполз. Его по всему городу искали, а он нырнул в реку и уплыл. На пароходе догоняли.

— Так не бывает, — скучным голосом сказал Павлик.

— Не хочешь — не верь…

— Большой был удав? — спросил Валерка.

— Не знаю. Средний.

— Если средний, то он не очень опасный, — объяснил Павлик. — А вот если змея анаконда, которая в Южной Америке живёт… Она знаете какая? Двадцать метров.

— Ну вас… — поморщилась Женька. — Про змей даже совсем неинтересно. Они противные.

— Скользкие, — согласилась Людмила.

— Все девчонки боятся змей, — сказал Павлик назло Людмиле. — И лягушек, и мышей…

— А ты боишься собак, — сказала Людмила. — И ещё боишься ходить в темноте по лестнице. Я знаю.

— А ты толстая!

— А ты шкелет!

— Хватит вам, — жалобно протянул Валерка. — Всё ругаются и ругаются…

— Смотрите, — снова тихонько сказал Алька, — в горе появилась пещера.

И все тут же позабыли про спор, потому что стали смотреть на облако. В серебристо-розовой облачной горе появился глубокий провал, и в нём клубились тени — серые и синие.

— Там живёт ночь, — прошептала Женька на ухо Альке.

У Альки защекотало в ухе, но он не отодвинулся.

Ему стало хорошо и немножко страшно: будто он сидит в кукольном театре перед началом интересной-интересной сказки и ждёт, когда поднимется занавес. Альке даже показалось, что сейчас появится что-то необыкновенное.

Но появился обыкновенный Юрчик.

Он вернулся совсем незаметно. Никто сначала его и не увидел: все смотрели в небо.

Юрчик постоял с опущенными плечами, вздохнул и виновато сказал:

— Там кто-то сидит.

— Где? — очнулась Женька, и все взглянули на Юрчика.

— У забора, — прошептал он.

Алька вдруг понял, что Юрчик перепугался. Так перепугался чего-то, что не смог даже бежать и не решается громко разговаривать. Глаза у него были круглые, как синие пластмассовые колесики от игрушечного грузовика.

— Тихо, — строго сказал Алька, хотя никто и не шумел. — У какого забора?

Юрчик ладонью махнул назад, через плечо, и стал ковырять сандалией землю. Потом еле слышно проговорил:

— Я домой пошёл, а оно сидит в траве…

— Кто? — хором спросили все, Юрчик приподнял плечо:

— Не знаю… Полосатое.

— Оса? — обрадовался Павлик. Все знали, что Юрчик боится ос и шмелей, а они ведь полосатые.

— Сам ты оса! — хмуро сказал Юрчик. — Оно большое.

— Кошка? — спросила Людмила. — Бывают полосатые кошки.

— Сама ты кошка! — сказал Юрчик. — Оно вот такое… — Он раскинул руки, поглядел в обе стороны и увидел, что рук не хватает. — Ещё больше.

— Чудовище какое-то… — пробормотала Женька. — Ты не врёшь?

— Оно шевелится, — вздохнул Юрчик. Он почти перестал бояться, потому что непонятный зверь был далеко, а ребята близко.

Людмила старательно зевнула:

— Ерунда какая-то.

— Может быть, там тигр? — нерешительно заговорил Валерка. — Может быть, убежал из зоопарка и прячется. Ага?

Юрчик замотал головой:

— Не… у тигров бывают чёрные и жёлтые полоски.

— А у этого?

— Чёрные и серые…

— Кто ещё бывает полосатый? — деловито спросил Алька, а по спине у него пробежал холодок: необыкновенное всё-таки случилось.

— Зебры, — сказал Валерка.

— Кабаны, — прошептала Женька.

— Камышовые коты, гиены, бурундуки, киты-полосатики, — перечислил Павлик, будто у доски на уроке.

— Сам ты кит-полосатик, — сказала Людмила. — Надо пойти да посмотреть. А то сидим тут…

Оно лежало в густой и высокой траве.

Оно дышало.

Головы и хвоста не было видно. Среди стеблей крапивы и репейника виднелся лишь черно-серый полосатый бок, а из-под лопуха выглядывала тяжёлая пятнистая лапа. Бок тихо колыхался, а лапа не шевелилась. Было непонятно, спит этот зверь или притаился, чтобы сейчас прыгнуть и кого-нибудь слопать.