Я – рысь. Время одиночества - Ева Шембекова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыська ждала. Меня. Едва я открыл дверь, как она выметнулась из спальни и запрыгала вокруг.
— Ты пришёл! Ты пришёл! А зайчик? Ты принёс зайчика? А знаешь, что у меня есть? Настоящая каша! Я сама сварила! Я же теперь… хозяйка…
Она всхлипнула, явно вспомнив родителей. Сбросив на пол мясо, я бухнулся на колени, и прижал её к себе, тихо ворча.
— Не плачь, Юлька! Знаешь, что мне дядя говорил? Что им там, на небе, очень грустно, когда мы плачем. И плохо. Ты думаешь, одной тебе, что ли плохо? Им без тебя тоже. Но, раз они там, а ты здесь, значит, так надо. Значит, Юлька, ты здесь, на земле, кому-то очень-очень нужна. Только пока ещё не ясно кому именно. Но ты его найдёшь. Обязательно. И тогда… слушай, так ты что же, перекидывалась? Ну, не лапами же ты кашу варила!
— Ну, да, перекидывалась, — Юльшай скульнула ещё разок, но тут из комнаты вывалился тигрик и радостно устремился к нам, кубарем навернувшись через небольшой порожек. — Ох, ты ж несчастье! Ну, как можно на ровном месте, да так звездануться? — она кинулась к нему, обнюхала, лизнула, на всякий случай, пару раз. — Ничего, сейчас Юрка нам зайчика… ой! Это не зайчик?
— Зайчика не было, — усмехнулся я. — Но этот олень ничем не хуже. И его точно хватит. Ну, хозяйка, угощай гостя! Где, там, твоя каша?
— Там, в печи, стоит, — отозвалась рыся и смущённо прибавила. — А перекидываться не буду. Сам достанешь. Ты уже почти взрослый!
— Да, без проблем! — хмыкнул я и вытянул из печи котелок с кашей. Поставил на стол, открыл, принюхался. — Хм, пахнет вкусно. Счас продегустируем! — я решительно взялся за ложку. Помнится, мама частенько говорила, что лучшая похвала хозяйке, это когда её стряпню с аппетитом съедают до крошки. А, между прочим, вполне себе съедобная кашка. Подучить рыську немного и будет готовить не хуже мамы. — Слушай, а откуда у тебя мясо? Помнится, вчерашнего зайца вы с тигриком умяли целиком.
— Сама поймала! — пискнула Юльшай и смущённо добавила. — Ну, это… крысу… тигрик кашу без мяса нипочём не хотел. А просто крысу — мало".
— Ты молодец! — похвалил я, и, доев все до донышка, облизал ложку. — У тебя вкусно получилось. А почему ты опять в шкуре ходишь? Не надоело?
Рысёнок неожиданно смутилась, ковырнула лапкой пол и покосилась на большое зеркало на стене.
— Да, я некрасивая совсем… и вообще… — она шмыгнула носом и отвернулась. — Я тебе не понравлюсь.
— С чего ты такое взяла? — возмущённо восклицаю я, не зная радоваться или нет. Раз Юльшай обратила внимание на свою внешность, значит дело идёт на поправку. Но с другой стороны, именно это и может стать причиной сидеть под кроватью и дальше. Девчонки, они такие. Им красота важнее.
— В зеркало посмотрела! — фыркнула в ответ рыся. — Думаешь, я дурочка, ничего не понимаю?
— Зеркало тебе сказало, что ты мне не нравишься? — улыбнувшись, поддел я. — Тогда, оно врёт! Я же тебя ещё не видел ни разу. Я сам ещё не знаю, понравишься ты мне или нет. И, вот, знаешь? Мне без разницы красивая ты или нет. Ты мне нравишься уже потому, что добрая и вкусно готовишь! Даже получше дяди Улара!
— Правда? — пискнула рыся с робкой надеждой. Но тут же помотала мордочкой. — Нет, все равно перекидываться не буду. Не хочу, чтобы ты меня такой видел.
— Что, так и будешь в шкуре ходить? — хмыкнул я. — Неудобно же.
В глубине дома неожиданно раздался грохот. Юльшай икнула и со всех лап бросилась на звук, но подвела плетёная циновка, которая поехала в сторону под лапами в тот самый момент, когда рыся свернула в комнату. Юльшай со всего маху врезалась в угол и растянулась на полу, скуля от боли. Я тут же рванул к ней.
— Не двигайся! — приказал я, ощупывая её на предмет повреждений. — Потерпи. Ох, да откуда столько подшёрстка-то! Где мне в этой пушистости кости искать? Тут заблудиться можно! Ага! Нашёл! Вроде, ребра целы. Эх, а у меня уже не так. Перелинял.
— Тигрик где? — пискнула она. — Его там, наверное, придавило!
— Да, вот он, шалопай, сам уже бежит с виноватой моськой! — смеюсь я. — Так, Юлька, кажется, у тебя просто сильный ушиб. Давай, перекидывайся и все пройдёт.
Не, я потерплю, — упрямо ворчит рыся.
— Балда упрямая! Тебе же больно! — вздохнул я. — Вон, и кровь идёт! Ну, давай, я отвернусь. А ты перекинешься и сразу обратно.
Я в доказательство своих слов сунул ей в нос ладонь, где и впрямь темнело небольшое пятнышко крови. Обнюхав руку, Юльшай нехотя согласилась.
— Только ты не подсматривай! Давай, отворачивайся!
Я демонстративно повернулся к ней спиной и ухмыльнулся. В зеркало было прекрасно видно все, что творилось за моей спиной. Юльшай оказалась довольно симпатичной. Мышасто-серые, как и у большинства рысят, волосы слегка отливали рыжинкой. Их бы расчесать, да заплести в косы. Большие, ярко-синие глаза с опаской косятся в мою сторону, но я и не думаю поворачиваться. А с её места отражение в зеркале не видно. Конечно, девчонка тощая, но это поправимо. Я-то сам, когда из-под кровати вылез, тоже был на сказочного Кощея похож. Мама мне до сих пор норовит наложить побольше.
— Ну, так что, можно поворачиваться? — спрашиваю я, машинально облизнув ладонь.
— Подожди ещё! — пискнула Юлька, с подозрением обернувшись.
— Да, ладно, ладно, — ухмыляюсь я. — А ты симпатичная.
— Ой! — пискнула Юлька и мигом перекинувшись, обвиняюще посмотрела на меня. Шагнула ближе, заметила в зеркале отражение циновки и все поняла.
— Ты подглядывал!
— Я не нарочно, — признался я. — Просто так получилось.
— Врун! — оскалилась рыся и фыркнула. — Думаешь, я дурочка? Ничего не вижу? Я страшная! А ты… Смеёшься!
— Вовсе нет! — заверил я её. — Ты в самом деле симпатичная. А подрастёшь, так вовсе красавицей будешь!
— Правда? — рыся подошла к зеркалу, немного повертелась и вздохнула. — Ты точно хорошо рассмотрел? Я же… эх! Вон, тощая какая!
— Это да, — согласился я с улыбкой. — Но это же не навсегда. Просто ты долго голодала. Несколько дней нормального питания, хорошенько отмыться, переодеться и все! Ты бы видела меня после подкроватной голодовки! Я ещё хуже выглядел! Настоящий, сказочный Кощей! Когда меня мама из-под кровати вытащила, я был похож на живую кошко-мумию.
— У тебя хотя бы мама есть! — мяукнула рыся.
Я тут
