Темнее дня - Чарлз Шеффилд

Мнение Перельмана проигнорировали. Существовала насущная потребность в простых Факсах — таких, чьи отклики на данную конкретную ситуацию всегда оставались бы одними и теми же. Никому не хотелось получить Факса с перепадами настроения, различными пристрастиями, приступами бешеной активности или хандры.

Никому, кроме Мордекая Перельмана. Убежденный в своей правоте, он вознамерился произвести на свет собственный вариант Факса. Продвинув работу до такой точки, откуда ее уже попросту некуда было двигать, пламенный ученый выдал последнее доказательство веры в собственные идеалы: он сконструировал Факса, который имитировал мировоззрение, интеллектуальную базу и инстинктивные реакции Мордекая Перельмана. При этом он не стал утверждать, что находящаяся внутри компьютера структура является Факсом. Это было что-то новое. Это был Морд. А появлявшееся на дисплеях изображение принадлежало Мордекаю Перельману, каким он был в пору создания своего детища.

Сова обнаружил Морда таящимся в компьютерной системе на Церере. То, что он увидел, его заинтриговало, и он запросил себе отдельную копию. Морд тут же выдал ответ: «Никакого клонирования. Сами-то вы хотите, чтобы вас клонировали?» Однако Морд пожелал заключить сделку: он согласится на перенос в систему Совы с одновременным стиранием его на Церере в обмен на определенные гарантии. Всем, чего хотел Морд, оказался ввод данных со всей системы с постоянным доступом к подаче новостей.

Сова подумал и согласился. Во-первых, Мордекай Перельман прожил всю Великую войну во взрослом возрасте, будучи при этом человеком любопытным и наблюдательным. Поэтому Морд должен был оказаться подлинной сокровищницей информации о тех временах при том, что по поводу войны еще следовало много чего открыть — в особенности, по поводу утраченного оружия. В Совиной Пещере хранилась уникальная коллекция, но Сове всегда хотелось большего. С одной стороны, знаменитый Кладезь, полный список оружия Пояса, разработанного и намеренно уничтоженного, вполне мог быть просто легендой. Такой же легендой могло быть и «абсолютное оружие», неустановленное устройство, которое, как утверждали послевоенные источники, могло сделать всю Солнечную систему «темнее дня», какой бы противоречивый смысл в эту фразу ни вкладывался. С другой стороны, эти вещи вполне могли быть реальны. Столь много самого невероятного оружия Великой войны оказалось весьма далеко от воображаемого.

Сова дрейфовал по немалой длине Совиной Пещеры, наслаждаясь и любуясь всем ее содержимым. Не связанный имущественными ограничениями ганимедского интерьера, он сделал Пещеру в десять раз больше ее прежнего размера. Ее содержимое соответственно расширялось, чтобы заполнить все доступное пространство. Примерно то же самое, если верить Морду, происходило и с Совой.

Он двигался медленно. Аромат блюда под названием «олья подрида», что готовилось весь день, манил его, но Свами Савачарье не меньше хотелось смаковать и даже трогать предметы своей коллекции. Женщины для Совы никакой эстетической ценностью на обладали; то же самое и мужчины. Зато каждый предмет, уложенный в соответствующий футляр или висящий на стене, для подлинного знатока таил в себе странную красоту.

Здесь имелся редчайший коммуникационный маяк инфракрасного диапазона, разработанный на Палладе. Таких маяков теперь осталось всего четыре экземпляра. Рядом с ним находился подлинник маленького и древнего фон Нейманна, использовавшегося для первоначальных рудничных работ на троянских астероидах еще до того, как закон Фишеля и знаменитая Эпитафия — «Хитроумный суть тупой: нет мудрости в том, чтобы встраивать слишком много разума в самовоспроизводящийся аппарат» — стали общепризнанными догмами. Этот фон Нейманн теперь хранился в магнитном поле внутри специальной камеры под тройной закупоркой. Лишенный доступа к сырью, он был безопасен.

Сова обожал их всех — и благоразумно лишенную мозга ракету типа «искатель», и помещенный в специальную сетчатую клетку инвертор Перселла, и палладианский счетчик генома.

Он бы и дальше здесь медлил, но тут из кухни прозвенел нетерпеливый голос Морда.

— Эй, вы, Мегачипс! Я тут сижу и ни черта не делаю. Вы там что, заснули? Суп готов.

Сова двинулся чуть быстрее. Пожалуй, Морд тоже был военной реликвией — возможно, самой странной из всех. Иначе как было объяснить тот факт, что компанию Морда Сова совершенно определенно предпочитал компании любого человека?

5.

ДЕНЬ НЕВОДА! ДЕНЬ НЕВОДА! ДЕНЬ НЕВОДА!

Вывески слепили Алексу глаза на каждом уровне, пока он проделывал долгий путь наверх из недр государственных контор к подповерхностным уровням, где Лена Лигон обустроила себе дом, а «Лигон-Индустрия» расположила свой корпоративный корпус.

Алекса интересовало, кто оплачивал всю эту безумную рекламу Дня Невода? И с какой целью? Получалось так, будто у тебя был выбор, и ты мог по своему желанию допустить использование Невода или его отвергнуть. Через два часа будет забит традиционный «золотой костыль» в форме окончательного объединения баз данных Ганимеда, Каллисто, Земли, Марса и Пояса. Тысячи других баз подключатся сегодня же, немного позже, но эти пять первых были самыми крупными. Ровно через сутки каждый клочок информации во всей Солнечной системе станет доступен для общего пользования. Если только ты заблаговременно не принял надлежащие меры, конфиденциальность с того момента окажется штукой куда более сложной, чем когда-либо раньше.

И даже, быть может, нереальной — по крайней мере, в период первоначальной растряски. Но вместе с гораздо более широкой доступностью данных приходило и колоссальное увеличение компьютерных возможностей. И Кейт уже выругала Алекса за его отсутствие в то самое время, когда они наконец-то получали шанс прогнать его модели с использованием адекватных компьютерных ресурсов.

Алекс с ней не согласился.

— У тебя там будет миллион разных систем и баз данных, научных и финансовых, личных и общественных. Если ты ожидаешь, что тебе удастся сразу же их объединить и прогнать модель как полагается, ты куда большая оптимистка, чем я.

Он не очень удачно выразился. Кейт и так была куда большей оптимисткой, чем он.

— А что случится, когда они подключатся? — спросила она.

— Не знаю. Впрочем, могу тебе сказать, чего я ожидаю. Несколько первых часов или даже дольше Невод будет находиться в переходном состоянии. Все результаты в течение ближайших суток будут крайне подозрительны.

Кейт тогда лишь сморщила носик. Рисковая женщина. Дай ей волю, она немедленно бы прогнала все модели, даже в отсутствие Алекса. Но это были его модели. И Кейт согласилась подождать до Дня Невода плюс один. Но тогда, сказала она, они обязательно выполнят прогоны независимо от того, в каком переходном состоянии будет находиться расширенная сеть Невода.