Улыбка черного кота - Олег Рой

И когда закончилось наконец паломничество в больницу потрясенных горем людей, ищущих своих близких среди выживших пассажиров, стало ясно — этот молодой человек так и останется для китайских властей инкогнито.

По типу кожи и составу крови удалось лишь определить, что этот человек, вернее всего, принадлежит к этнической группе белых европейцев. Но пациент не значился ни в одной картотеке: ни дипломатические структуры, ни Интерпол — по отпечаткам пальцев — и никто другой помочь так и не смогли. Китайские власти проверили все, что сумели, отправили запросы в различные международные организации, в Красный Крест — все было напрасно. Персонал больницы относился к пациенту с большим уважением: помимо того, что свои страдания он переносил с потрясающим мужеством (и уже одно это заставляло преклоняться перед ним), этот человек вдобавок был средоточием какой-то загадки, тайны. Восточная мудрость заставляла их видеть особое предначертание в том, что человек, уцелевший после падения с неба, оказался совершенно одиноким и никому не нужным на нашей земле. И она приняла его, но не признала, и это очень трогало и волновало души суеверных китайцев.

Организм молодого мужчины боролся за жизнь. Заживление ожогов шло медленно, было сделано несколько тяжелых операций по пересадке кожи, и, к счастью, больному они оказались по силам. Но дальнейшая участь его оставалась неопределенной. Требовались дорогие лекарства, новые дорогостоящие операции, длительное реабилитационное лечение. Между тем он превысил уже все возможные сроки пребывания в государственной больнице; его судьба теперь ждала неотложного решения.

Именно в это время к работе с пациентом подключился один из самых известных в Китае специалистов по пластической хирургии, профессор, доктор наук, которого ученики и коллеги называли просто, но с почтением доктором Сяо. Его привлекли к этому молодому человеку не столько профессиональный интерес или желание побороться с безжалостной судьбой, сколько жажда утоления большого личного горя. По совпадению, которое у китайцев с древнейших времен считается указующим перстом судьбы, в том же самолете, что и Антон Житкевич, летел единственный сын доктора Сяо, возвращавшийся после длительной европейской стажировки. Он, безусловно, пошел бы и дальше по стопам отца, продолжил бы их медицинскую династию, принес славу семье… Но теперь все было кончено: выжить юноше не удалось. И огромное отцовское горе доктор Сяо, как многие мужчины в его положении, заглушал работой; он сразу проникся участием к судьбе неизвестного молодого человека, который вполне бы мог быть ровесником его сына.

Когда он впервые увидел пострадавшего в катастрофе, тот уже вышел из коматозного состояния. Он был в сознании, но без памяти: то есть практически потерял не только собственное лицо, но также и национальность, и возраст, и свое имя… Потерял самого себя и не помнил ничего из того, что было с ним до того, как он оказался здесь, на больничной койке…

Много позже, пытаясь оживить в памяти те первые дни после пробуждения, пациент по крупицам, по гранам восстанавливал свои новые ощущения: вторгавшиеся в сознание неведомые звуки, режущий глаза свет, наслаждение от самостоятельного глотка воды… Вот скользнул по подушке луч солнца — и он улыбнулся, точно ребенок. Вот склонилось над ним милое лицо его постоянной сестрички-сиделки, он не знал, кто это и зачем, но его словно окутала непонятная приятная волна. Вот он услышал звуки непонятной льющейся речи и попытался понять хоть что-нибудь в ее интонациях. Это была Жизнь — та жизнь, которую он почти потерял, и осознание ее значило для него очень многое…

Однако эйфория возвращения в мир длилась недолго. Очень скоро лечащим врачам стало ясно, что пациент не помнит названий вещей, не понимает простейших знаков, не реагирует ни на один человеческий язык. Страшно отчего-то становилось и ему самому. Ощущение огромной пустоты мучило его днями и не давало заснуть по ночам.

Доктор Сяо говорил с ним по-китайски, по-английски, по-немецки и, наконец, по-французски, но мужчина, казалось, не понимал слов человеческой речи. На полную амнезию это было непохоже, хотя и давало основания заподозрить ее. Но у парня были живые голубые глаза, в них светились ум и осмысленное понимание происходящего. И доктор, который видел на своем веку много людей, перенесших катастрофы, понял, что это не просто трудный медицинский, но и трудный жизненный случай.

К слову, говорить с пациентом по-русски у доктора Сяо не было нужды. Во-первых, он не знал этого языка, а во-вторых, ему уже сказали, что сюда приезжали родственники немногих российских пассажиров, но этого человека никто из них не опознал.

И тогда доктор Сяо, сдержанный, малосентиментальный человек, никогда не принимавший до того спонтанных решений, оформил на неизвестного молодого человека документы как на собственного сына. Это было весьма непросто, учитывая немалый срок, прошедший после катастрофы, разнообразные бумажно-чиновничьи заслоны. Но у знаменитого хирурга везде были друзья, в том числе и в государственных и официальных структурах. На любое препятствие, встречавшееся ему на нелегком бюрократическом пути, доктор отвечал лишь молчанием, еще крепче и жестче сжимая узкие губы. Он так решил. Он сумеет, он сделает это. Жестокая судьба лишила его родного сына, и теперь он отплатит этой судьбе, обманет ее, украв у нее этого человека и вернув в свой дом молодого и крепкого парня. Конечно, пока он слаб и немощен, но доктор Сяо вернет ему крепость и силу, поможет восстановить здоровье и память. Он так решил, и именно так и будет.

У доктора Сяо, человека в стране известного, богатого — насколько это вообще возможно для Китая — и весьма востребованного пациентами, в предместье Пекина была собственная клиника. У нее имелось несколько направлений — пластическая хирургия, операции по омоложению лица и коррекции фигуры, а также исследовательский научный центр, в котором велись разработки передовых косметологических технологий. Это были технологии, связанные с пересадкой волос, кожи, ногтей, с пластикой определенных частей тела и некоторые другие новшества, не принятые пока в мировой медицинской практике. Соединяя западные возможности с приемами китайской народной медицины, доктор Сяо лечил также и богатых иностранцев, свято веривших в восточные духовные традиции, и методики его пользовались широкой известностью в Европе, в Америке и в соседней Японии.

Действительно, хирургия, наркоз, реабилитационные процессы — все было поставлено в клинике практически на мировом уровне. Но при этом любая процедура, любой комплекс лечения имели свой особый колорит, свойственный древним китайским практикам. Все это, а также разумные, с точки зрения иностранцев, цены и полная конфиденциальность лечения безусловно привлекали пациентов. Растущей популярности клиники способствовало и то, что после трагической гибели сына доктор Сяо полностью погрузился в работу: сделал огромное количество операций, завершил подготовку помощников и теперь, максимально загружая себя и днем и ночью, был готов отвечать за любую методику своей собственной репутацией и репутацией лечебного центра.

Судьба потерявшего память молодого человека потрясла его воображение. Выжить в такой катастрофе и оказаться брошенным и неопознанным близкими — за этим стояла какая-то драма, глубоко затронувшая сердце старого врача. Оформив документы, он перевез больного в свою тихую, светлую клинику, приставил к нему психолога и логопеда, учивших его говорить заново, и лично контролировал весь процесс лечения. Доктор Сяо видел, что юноша не китаец, но других логопедов и психологов у него под рукой не было. Да и какому языку, скажите на милость, он должен был учить этого человека, если тот сам не мог вспомнить, какая страна была для него родной и на каком языке он когда-то произнес свои первые слова?… И доктор решил, что молодому мужчине лучше иметь китайскую судьбу, чем вообще никакой. «Когда он выздоровеет, тогда и разберемся», — мудро решил врач и велел называть молодого человека коротким и несложным для китайского уха именем Ло.

У парня явно оказались способности к языкам, и специалистам по восстановлению речи было нетрудно работать с ним. Гораздо сложнее пришлось самому доктору Сяо, который после периода первоначального заживления ран и ожогов начал проводить операции по восстановлению лица. Он поочередно делал пластические пересадки тканей в области губ, носа, лба, ушных раковин (последнее оказалось особенно трудным)… Конечным этапом оказалась работа с волосами. У парня от природы были светлые, мягкие волосы, которые сохранились на задней части головы, и пересадка их заняла еще полгода.

Врача поражало, как отчаянно и отважно его пациент борется за жизнь, как быстро он восстанавливается после каждой мучительной операции, как в буквальном смысле слова меняет кожу: он вынужден был делать это, потому что судьба не оставила ему другого шанса, и принимал свое новое положение с мужеством и достоинством. Доктор Сяо не мог не понимать, что вылепил человека заново: черты лица совсем другие, и только глаза оставались прежними — лучистыми и голубыми. В них светились ум и энергия, упорство и надежда молодого, жаждущего жить человека.