Там, где кружат аспиды - Олеся Верева

Где-то здесь она в последний раз играла с Догодой. Где-то и куст тот смертоносный с шипами притаился. Хотела бы Лёля его отыскать, вдруг смогла бы хотя бы кусочки памяти своей урвать, но только где искать — она не знала. Да и времени не было. Сварог Великий в любое время мог за ней заявиться, а Лёле ещё ничего, похожего на дверь во внешний мир, не встретилось.

Зато встретилась ей та, кого Лёля в лесу найти не ожидала. Из-за толстого ствола осины привычным неспешным шагом, потягивая каждую лапку, вышла её знакомая серая кошка. Лёля осторожно протянула пальцы и коснулась серебристой шёрстки. Чувство мягкости притупило неприятное ощущение в пульсирующих подушечках пальцев, пострадавших в борьбе с оконными створками. Кошка требовательно мяукнула, уставившись на Лёлю голубыми глазами-звёздочками.

— Откуда ты здесь, дружок? — Лёля присела, чтобы удобнее было гладить тёплую, мурлыкающую на весь лес кошку. Кошка и так, и этак кружила вокруг Лёли, подставляя для ласки то бочок, то ушко, то подбородочек узкий. — Голодная ты, верно? От пирожка с мясом ведь не откажешься?

Лёля отломала кусок от взятого из дома пирога и бережно положила на траву, а серая кошка с аппетитом накинулась на угощение. Должно быть, потерялась в лесу, несчастная животинка, вот и оголодала. Что же делать с ней, бедовой? Не бросать же на произвол судьбы. Придётся хотя бы до окраины леса отвести, а там уже на милость Рода передать — али отыщет дорогу домой по запаху, али к хате чьей-нибудь прибьётся. Лёля печально вздохнула.

— Ну что, потеряшка, пойдём хозяев твоих искать? — Она ещё раз напоследок погладила за ушком кошку, которая закончила трапезу и вытирала мордочку лапкой.

— А чего меня искать? Вот же я.

Голос, неожиданно прозвучавший посреди безлюдного леса, заставил Лёлю вздрогнуть. Она подняла голову и ахнула. Возвышался перед ней терем богатый, трёхэтажный, с резными наличниками и крутой лестницей. Да только не было этого терема на опушке и минуту назад. На лестнице терема стояла женщина красы такой, что дар речи у Лёли напрочь отнялся.

— Так вот к кому кошка моя из лесу бегала, — насмешливо фыркнула незнакомая красавица, рассматривая Лёлю сверху вниз. — Аксинья умная, лиходею не доверится. Ну что, проходи внутрь, коли пришла. Али опасаешься гостьей самой Мокоши стать?

Глава 4

— Неужели речь потеряла? Не думала я, что дочь Сварога цыплёнком трусливым окажется. — Мокошь пренебрежительно фыркнула и дёрнула губой. — Аксинья, царапни её, что ли, разок, пусть в чувство придёт.

— И… вовсе я вас не испугалась, — проглотив комок страха, ответила Лёля и поднялась с колен. Вопреки наказу хозяйки, серая кошка царапаться не стала, а плотнее прижалась к ногам Лёли и потёрлась пушистым ушком о её платье. — Удивилась я. Только что в лесу сидела, кошку гладила… А тут… Терем вдруг из ниоткуда! И вы…

Лёля понимала, как глупо звучат её слова, но во все глаза разглядывала дорогой, богато украшенный дом. Не было его на поляне раньше, да и поляны не было! Один лес кругом. И вдруг, как по мановению руки Родовой, всё переменилось. Вместо подлеска густого — дорожка, камнем мелким выложенная, ведёт к лестнице высокой, добротной, с перилами крепкими. На окошках занавески плетения тонкого, балкон колонны деревянные подпирают, умелой работой выполненные. Не соврала бы Лёля, если сказала бы, что дом этот лесной её собственному дому по красе не уступает. И как таилось богатство такое в чащобе, как не наткнулась она на него во время прогулок по лесу запретному?

— Нравится? — с гордостью спросила Мокошь, оборачиваясь к терему. — И мне нравится. Не понять то брату моему, как приятно в теле живом жить, вещами красивыми себя окружая. Сколько раз уговаривала его в Правь спуститься, ощутить, как благо, когда трава ног босых касается, но упрямится он, не нужна ему плоть. Среди звёзд вольготнее духом свободным носиться.

— Ой, а брат ваш… — Лёля прижала ладонь к щеке, с ужасом вспоминая, чему учил её отец, — никак Род Великий?..

— А кто же ещё? — повела тонкой бровью Мокошь. — Он самый и есть.

«Погибла я… — подумала Лёля, обессиленно опуская плечи и утыкаясь взглядом в камни дорожки. — Мокошь, Рода Великого сестра. Жизни и смерти повелительница. И что мне в доме батюшки не сиделось?! Одну из трёх величайших богов потревожила».

— Глянь, Аксинья, дрожит, как зайчонок новорождённый, подружка твоя. Ну, чего пригорюнилась-то?

Лёля боялась поднять голову, смотреть на Мокошь казалось ей святотатством, однако голос высшей богини звучал дружелюбно. Рискнув, Лёля бросила быстрый взгляд из-под упавших на лицо волос. Неужто Мокошь улыбается? Она снова уставилась в землю. Да нет, показалось, быть такого не могло.

— Эх, ребёнок, не стой передо мной, голову к долу опустив, непривычно мне. Ты б ещё на колени упала. — Рядом мягко зашуршала ткань, в поле зрения Лёли мелькнуло что-то тёмное, а затем её плеча коснулась осторожная рука. — Никто ещё передо мной головы не склонял. Не та я богиня, что молитвам чужим внемлет. Сама знаешь поговорку: Мокошь просить о чём-то, как гору двигать.

— Простите, Мокошь Великая, что без спроса я к дому вашему пришла. — Лёля с опаской вскинула голову и залюбовалась изящным лицом возвышающейся над ней Мокоши.

Неспроста Мокошь с горой сравнивали, она казалась из мрамора отполированного высеченной. Высокая, талия тонкая, а грудь полная, рядами жемчугов и самоцветов украшенная. Кожа гладкая, скулы острые. А глаза пронзительные, умные. Ещё бы, вековая мудрость в них заключена была.

— А может, это я сама пред тобой открылась, не думала ты о том? Редко у меня гости бывают, и не по моей это воле, — печально усмехнулась Мокошь. — Никто не хочет встречаться с той, кому Родом золотые ножницы судьбы доверены. Авось нить их жизни перережу, — она усмехнулась. — Ты ведь тоже меня боишься?

— Уже не так сильно, — призналась Лёля, всё ещё стесняясь смотреть в мудрые серые глаза напротив. — Злой вы не кажетесь. Даже чем-то на матушку мою похожи.

— Ну вот тут желаемое за действительное не выдавай. Лада добра и к помощи людям явьским охоча, мне же они интересны лишь как часть Древа мироздания. Не поверишь, насколько занимательно иногда их судьбы складываются. — Кивком головы Мокошь указала на отворенную дверь в терем и без лишних слов двинулась к лестнице.

Серая кошка лениво последовала за хозяйкой, но на первой ступени остановилась и села, грациозно обвив себя хвостом. Мокошь же поднималась, обметая лестницу подолом