Уроки истории - Павел Бегичев

Хороший Иосафат родил плохого Иорама

Плохой Иорам родил плохого Охозию

Плохой Охозия родил хорошего Иоаса, который потом испортился

Плохой Манассия, который потом раскаялся, родил плохого Амона

Плохой Ахаз родил хорошего Езекию

А вывод из этого простой: не переоценивайте свои силы. Вы не вырастите цветок веры в сердце ребенка. Такие растения умеет взращивать только Тот, Кто насадил Эдемский Сад.

Будьте искренни и преданы Христу! Но ребенок, в конце концов, примет решение, жить с Богом или погибнуть без Него. И это решение он примет самостоятельно. В Божьей семье благодать не передается по наследству…

Важно подавать детям хороший пример, а не только наставлять их в истине, но ответственность все равно будет лежать на детях.

Парадокс истории: на отце лежит ответственность наставлять детей, наказывать их за грехи, воспитывать их, и Бог спросит за это с отца. Но с сыном все равно будет говорить отдельно…

Дай Бог, чтобы этот разговор закончился так, как хотим мы, родители! 

Лживые святые

В те далекие времена, когда вместо икон в красных уголках висели портреты сына Ильи Ульянова, произошла эта история.

Некий старший пресвитер (фамилию называть не будем) был вызван в кабинет уполномоченного Сове́та по дела́м рели́гий при Сове́те Мини́стров СССР (был тогда такой орган, созданный специально, чтобы верующие в СССР много о себе не мнили и соблюдали законодательство о религиозных культах).

Чтобы не так страшно было, взял наш старший пресвитер с собой еще одного дьякона церкви и пошли они, как говориться, солнцем палимы…

Уполномоченный был не в духе и, едва завидев сектантских попов, начал кричать и брызгать слюной.

— Как вы смели допустить несанкционированное общение молодежи? Совсем страх потеряли? Закроем церковь, к чертовой бабушке за несоблюдение советского законодательства!

(Современным молодым читателям надо объяснить, что в те годы в каждой церкви был свой стукач, извещавший доблестные органы о тайных сборищах сектантов… Порой даже проповеди конспектировали в своих докладных записках).

Наш старший пресвитер делает удивленные глаза, разводит руками и молвит:

— Молодежное общение??? От вас в первый раз слышу…

Дьякон пугливо смотрит на пастыря, с ужасом понимая, что пастырь врет! Ведь знал же он об этом треклятом общении! Знал…

Слово за слово, буря утихла, и незадачливые служители культа были отпущены восвояси…

На обратном пути дьякон решил обличить старшего пресвитера:

— Как же это вы, брат, греха не побоялись? Солгали…

— Чего это я солгал? Ты молодой еще… не понимаешь. Правду я сказал: я ведь от него в первый раз это слышал!

Немая сцена…

Или вот был еще случай… В четвертом веке от Рождества Христова с Епископом Афанасием Великим. Пришлось ему однажды на корабле бежать от преследователей.

Предоставим слово агиографу:

…за ним поспешно следовал один военачальник, которому мучитель повелел немедленно убить Афанасия, как скоро настигнет его. Когда же один из находившихся с Афанасием издали заметил того военачальника, плывшего вслед за кораблем и уже настигавшего их, и хорошо признал его, то стал увещевать своих гребцов грести поспешнее, чтобы убежать от преследователей. Но святой Афанасий, немного повременив и прозревая имеющее с ним быть, повелел гребцам направить корабль снова к Александрии. Когда те сомневались по поводу этого и боялись исполнить повеление Афанасия, он велел им мужаться. Тогда, обратив корабль направо, они поплыли в Александрию прямо навстречу гонителям; когда они приблизились к ним, то взоры варваров были омрачены как бы мглою, так что видя – не видели, – и поплыли мимо. Афанасий же спросил их:

— Кого вы ищете? Они отвечали:

— Ищем Афанасия: не видали ли вы его где?

— Он плывет, – отвечал Афанасий, – немного впереди вас, как будто бежит от каких то преследователей: поторопитесь, и тогда вы скоро догоните его.

Так святой спасся от рук убийц.

Поразительно, что в обоих случаях, святые сказали правду, но такую, которая ввела собеседников в заблуждение. А вроде как все, что вводит в заблуждение — это ложь.

В своей христианской юности я бы безоговорочно осудил лжецов, сказав, что это грех, лишающий христианина общения с Богом.

Сейчас я наверное старею и становлюсь более сентиментальным.

Я полагаю, что если речь идет о спасении чужой жизни, то ложь, хотя и будет грехом, но все же меньшим, чем ответственность за чужую смерть.

Блаженны повивальные бабки, спасавшие еврейских младенцев. Блажен Иосиф обручник, не настучавший в Синедреон на свою забеременевшую Невесту.

Но вот если речь идет о спасении своей шкуры, то никак пока не могу я найти оправдание лжи…

Я не знаю, как я бы поступил в той или иной ситуации. Может быть и солгал бы, но мне представляется, что грех нужно всегда называть своим именем.

В этих историях мне отвратительно не то, что святые солгали. Святые часто грешат (такой вот парадокс).

Мне не нравится, что те, кто рассказывает подобные истории, восхищаются лжецами, называя вранье находчивостью…

А вы что думаете по этому поводу? 

Блаженны ёлки! Вильям Келли

Конец декабря.

Лежит на полуразваленном диване в квартире с ободранными обоями актер Пупкин. Раздается телефонный звонок:

— Господин Пупкин? Вас беспокоят по поводу съемок. Мы Вам предлагаем сняться в Голливуде, у Спилберга. Роль, правда, не главная — главную Шварценеггер играет, — но тоже серьёзная. Миллион долларов не предложим, но на восемьсот тысяч можете рассчитывать. Вас это устроит?

— А когда съемки?

— С 25 декабря по 10 января.

— Ну–у нет… Я не могу. У меня ёлки…

Обычно этот анекдот рассказывают, чтобы поднять на смех человека, отказывающегося от очевидной выгоды в пользу рутины. Дескать, лень ему что то менять, да и страшно. Поэтому он скорее откажется от миллиона, лишь бы остаться в рамках привычного.

А мне всегда был симпатичен этот Пупкин. Почему то никто не подумал, что он просто очень любит детей. Детский смех на ёлках ему дороже долларов и личного комфорта. Он живет и служит ради искусства и зрителей, а не ради денежных знаков.

Люди скажут: Дурак! Мог бы стать богатым и знаменитым! Начхать на эти ёлки!

А я скажу: Молодец! Если ты призван радовать детей, то Голливуду нужно скорректировать расписание съемок! 

Сегодня я хочу рассказать о служителе, для которого ёлки стали дороже!

Звали его Вильям Келли, он был одним из Плимутских братьев и жил в 19 веке.

Вот он на фото.

Вильям Келли родился в Северной Ирландии в 1820 году. И был высокоодаренным молодым человеком. Он блестяще закончил Колледж Святой Троицы в Дублине и посвятил свою жизнь толкованию Библии, проповеди, преподавательской деятельности и популяризации диспенсационалистского богословия Джона Нельсона Дарби.

Современники говорят, что Келли был настоящей грозой неверия. Будучи мощным полемистом и человеком потрясающего интеллекта, он тихо и скромно всю жизнь обучал своих студентов, многие из которых позже заняли высокие посты в Церкви.

Всю жизнь Келли прожил в дыре, пригороде Лондона, и не соглашался на соблазнительные предложения, предпочитая оставаться верным своей деятельности, к которой, как он считал, был призван Богом.

Почему же я о нем пишу? Что же вдохновило меня на извлечение нравственного урока из скучной биографии провинциального дарбиста 19 века?

Ответ прост. Однажды Вильям Келли произнес три слова, за которые, я считаю, он достоин самого наивысшего уважения.

Один из его профессоров просто не мог вынести того, что блестящий молодой ученый живет в дыре, трудится по своим недюжинным способностям, но не получает должного вознаграждения за свои труды. Этот профессор пришел к Вильяму и сказал примерно следующее:

— Брат Келли! Ты весьма одарен от Бога, и я бы хотел сделать тебе предложение. Есть возможность пристроить тебя ректором одного очень известного университета. Есть даже подобные предложения для тебя из США. Твоя зарплата может быть увеличена втрое. И самое главное, мы можем сделать тебя известным ВО ВСЕМ МИРЕ! Ты достоин, чтобы быть известным ВО ВСЕМ МИРЕ!!!

В ответ на это юный дарбист произнес те самые три слова. На языке жителей туманного Альбиона его встречный вопрос звучал так:

— For which world?

Надо оценить тонкий английский юмор этого ответа. «В каком мире?» — спросил Келли, как бы подразумевая, что этот земной мир сгорит, а в мире небесном он и так уже известен…

Ибо тамошняя слава никак не связана с земной…

Синдром преклонения перед земной масштабностью закрыл глаза многих служителей на истинное положение вещей. Гений не обязан жить в центре мира. Он может жить на задворках и быть верным своим «ёлкам», но в глазах Бога быть великим…