Лучшие притчи. Большая книга. Все страны и эпохи - Екатерина Мишаненкова

– О, отец! А не лучше ли будет, если слуга сперва скажет всем соседям, что нас нет дома, потом запрет ворота и лишь после этого подаст обед?

Выслушал старый скупец юного скрягу, огорчился и в то же время обрадовался, засмеялся и одновременно заплакал:

– Когда на старости лет мой сын откажется меня кормить, утешительно мне будет сознавать, что сын мой пошел в меня!

Однажды в дом к Мулле забрался вор. Жена с беспокойством сказала:

– Эфенди, у нас вор.

На что Мулла беззаботно ответил:

– Тс-с-с! Ты молчи. Может быть, он найдет что-нибудь подходящее, а отнять у него уже будет легко.

Однажды к Насреддину пришли несколько будущих учеников и попросили его почитать им лекцию.

– Хорошо, – сказал он, – следуйте за мной в лекционный зал.

Повинуясь приказу, все выстроились в цепочку и пошли за Насреддином, сидевшим задом наперед на своем осле. Сначала молодые люди были несколько смущены этим обстоятельством, но потом вспомнили, что они не должны подвергать сомнению даже самые невероятные поступки учителя. Однако, в конце концов, они уже не могли сносить насмешки обычных прохожих.

Почувствовав их неловкость, Мулла остановился и посмотрел на них. Самый смелый из них подошел к Насреддину:

– Мулла, нам не совсем ясно, почему ты сидишь на осле задом наперед?

– Это очень просто, – сказал Насреддин. – Видите ли, если бы вы шли впереди меня, это было бы неуважением по отношению ко мне, а если бы я ехал спиной к вам, это было бы неуважением к вам. Таким образом, это единственно возможный компромисс.

Однажды Мулла встретил на базаре человека, продававшего попугая и спросил:

– Что это такое?

– Попугай, – ответили ему.

– Сколько он стоит?

– Пятьдесят монет.

Мулла, ни слова не говоря, вернулся домой, поймал индюшку и принес на базар.

– Мулла, – спросили его, – сколько ты хочешь за свою индюшку?

– Пятьсот монет.

– Ай, Мулла, – стали его урезонивать, – ты с ума сошел, что ли? Разве индюшка может столько стоить?

Мулла указал на продавца попугая:

– Он продает такую маленькую птичку за пятьдесят, вы же ничего не говорите, а я оценил в пятьсот монет индюшку величиной с целого барана, и вы меня еще упрекаете. Разве моя индюшка не в тридцать раз больше этого попугая?

– Но ведь это попугай, Мулла, – сказал один из присутствующих.

– Ну так что, а это – индюшка.

– Да, но попугай умеет говорить, как проповедник.

– Ну и что! Индюшка же всегда погружена в думы, как ученый. Что же, по-вашему, лучше?

Однажды Насреддин, стоя у колодца, вливал ведро за ведром в кувшин, не имеющий дна. Ему обратили внимание на изъян в сосуде, на что он резонно ответил:

– Я стараюсь наполнить кувшин. Для того чтобы увидеть, когда он будет полон, я не отрываю глаз от горлышка кувшина, а не от его дна. Когда я увижу, что вода поднялась доверху, я буду считать его полным. И может, тогда я заинтересуюсь дном кувшина.

Жестокий и невежественный правитель сказал Насреддину:

– Я повешу тебя, если ты не докажешь мне, что действительно обладаешь тем глубоким восприятием, которое тебе приписывают.

Насреддин сразу же заявил, что может видеть золотых птиц в небесах и демонов подземного царства. Султан спросил его:

– Как же ты можешь делать это?

– Кроме страха, для этого ничего не нужно, – ответил Мулла.

К Насреддину пришел сосед и попросил одолжить ему ишака.

– Я его уже одолжил, – ответил Насреддин.

В этот момент в сарае раздался ослиный рев.

– Но я слышу ослиный рев, – сказал сосед.

– Кому ты больше веришь: мне или ослу?

Беседуя ночью с женой, Ходжа сказал:

– Если завтра утром будет дождь, я пойду за дровами, а не будет дождя – буду пахать.

– Прибавь: если Богу будет угодно, – заметила жена. А Ходжа сказал:

– Ну что там! Либо этак, либо так, без работы не буду, что-нибудь да уж сделаю.

Когда утром вышел он за город, ему повстречались сипахи (воины в Османской империи).

– Эй ты, дяденька, – крикнули они ему, – поди сюда! Как проехать туда-то?

– Не знаю, – беззаботно сказал Ходжа.

А грубые сипахи, не дав Ходже опомниться, ударили его несколько раз.

– Ах ты, такой-сякой, – закричали они, – марш вперед, веди нас! – и погнали его вперед.

Под дождем, в грязи, Ходжа довел их до города. А сам в полночь, избитый, усталый, полуживой, подошел к своему дому и начал стучать:

– Кто там? – спросила жена.

– Открой, жена, это я, если Богу будет угодно, – про бормотал Ходжа.

Несколько человек приготовили в складчину еду и сели поесть. Тут как раз подоспел Насреддин и говорит:

– Мир вам, о скупцы!

– Зачем возводишь на нас напраслину? – спросил один из них. – Слава Аллаху, никто из нас не скряга!

– Если этот человек говорит правду, – воскликнул Насреддин, – то прости меня, о Боже, за напраслину!

Потом он уселся в их круг и стал есть за двоих, но никто не посмел и пикнуть.

Жена Муллы Насреддина была больна, и ее прооперировали. Несколько дней назад она вернулась из больницы, Кто-то из соседей спросил у Насреддина:

– Ну, как твоя жена? Она уже вернулась из больницы?

– Нет, она все еще говорит о ней.

Как-то Эмир спросил Насреддина:

– Послушай, кого ты уважаешь больше всего на свете?

– Тех, кто расстилает передо мной богатый достархан и не скупится на угощение.

– Приглашаю тебя завтра на угощение! – тут же вскричал Эмир.

– Ну, тогда я и вас начну уважать с завтрашнего дня!

– Мулла, – обратился правитель к Насреддину, приглашенному на прием, – как ты посмел заснуть, когда я начал рассказывать такую чудесную историю?

– Я не спал, о повелитель, я слышал каждое слово!

– Врешь, негодяй! Ведь я приказал своим людям тихонько отнести тебя в соседний зал, а затем вновь занести на место, когда закончится история.

– Если я спал, как же я мог слышать все, что вы рассказали?

И тут Мулла начал подробно пересказывать историю, рассказанную правителем. Тот был настолько удивлен, что пожаловал Насреддину халат со своих плеч.

– Мулла, как тебе это удалось? – спросил его приятель.

– Ну, честно говоря, по лицу и голосу правителя я сразу понял, что он собирается рассказывать эту старую скучную длинную повесть. Тут я и решил полчасика вздремнуть.

Однажды Мулла Насреддин шел по дороге в Бухару. В попутчики ему достался беспокойный и болтливый человек. Он задавал Мулле вопросы и, не дожидаясь ответов, сам находил их, рассказывая случаи из своей жизни, а чаще – из жизни знакомых его знакомых. Мулла все больше помалкивал, и скоро говорил только его попутчик:

– Царям не стоит охотиться с соколами, лучше с беркутами, беркут легко берет ягненка… Ягненка надо готовить с особой травкой. Мой родич, повар при дворе шаха в Бухаре, говорил, что эта приправа обостряет ум. Я мог бы стать советником шаха – так часто я ел это жаркое! А ведь шаха окружают одни глупцы… Кстати, как распознать глупца?..

– По двум приметам, – вдруг вновь заговорил Насреддин. – Глупец много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, о чем его не спрашивают.

Однажды Ходжа, будучи софтой (слушателем медресе), отправился в деревню для сборов. Во время проповеди в мечети зашла речь об Иисусе – да будет над ним мир! – и Ходжа заметил, что он находится на четвертом небе. Когда он выходил из мечети, к нему подошла старушка и сказала:

– В твоей проповеди меня очень заинтересовало одно место. Ты сказал, что Иисус – да будет над ним мир! – находится на четвертом небе. Голубчик мой! Что же он там кушает и что пьет?

Ходжа рассердился и закричал:

– Ах ты, дерзкая! Вот уж месяц, как я в вашей деревне, ты бы лучше спросила, что кушает и что пьет бедняжка Ходжа. А ты вздумала спрашивать меня о великом угоднике, залитом сиянием милостей на предвечном пиршестве на четвертом небе.

На одном собрании зашла речь о падении нравов.

– Если так пойдет и дальше, мир перевернется вверх дном! – воскликнул один из присутствующих.

Не успел он закончить, как Насреддин заметил:

– Как знать, а может быть, дно окажется лучше верха!

У Муллы спросили:

– Отчего это, когда наступает утро, один человек идет в одну сторону, а другой – в другую?

– Если бы все пошли в одну сторону, – разъяснил Мулла, – нарушилось бы в мире равновесие, и мир бы перевернулся.

– Мулла! Мулла, скорее идем со мной, – сосед Насреддина вне себя от восторга схватил его за руку и потащил из дома. – Приехал такой-то и такой-то! Видишь ли, идет молва, что он наимудрейший, и прославленный, и…