Легионы огня: Армии света и тьмы - Питер Дэвид

— И вы это допустите?

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Все, что смогу.

— Но этого может оказаться недостаточно!

— А что будете делать вы, Вир Котто? — резко спросил Гален. — Раскроете причастность Примы Центавра к происходящему? Информируете Межзвездный Альянс о том, что именно центавриане помогали дракхам в поиске зоны перехода, открывавшей путь к оружию, к обладанию которым они так стремились? Откроете ваш мир для возможных обвинений в пособничестве попытке массового уничтожения?

Будете ли вы, Вир, делать все, что в ваших силах… или вы просто сделаете то, что можете?

Вир отвел глаза в сторону. Гален всего лишь облек в слова то, о чем он уже задумывался, но просто боялся признать. На кону стояли миллионы жизней, и Вир больше всего на свете стремился отвести угрозу от Примы Центавра и ее, по большей части, невинных жителей.

— Буду считать это ответом, — холодно произнес Гален. — Знайте, посол… какую бы глубокую неприязнь вы не питали к Теням, их прислужникам и их… технологиям… она бледнеет по сравнению с моей ненавистью.

— Сомневаюсь, — ответил Вир.

Гален слабо улыбнулся.

— Сомневаться всегда полезно. Ну, что ж, Вир Котто, я взмахну своей волшебной палочкой и… вуаля! Прима Центавра больше не будет связана с этой историей. Я уже устранил злосчастный артефакт, который вы раскопали. Я выполнил работу за вас — замел все ваши следы.

Изумленный Вир указал рукой на гору обломков, некогда бывшую зоной перехода Теней.

— Так это сделали вы?

— Естественно.

— А я думал, что техномаги не могут использовать свои способности для разрушения. Так они мне сказали, — он указал на Гвинн и Финиана.

— Все это верно… для них, — ответил Гален. — Но всегда есть… варианты.

— А для спасения Земли и Минбара есть варианты? — Мысль о том, что родные планеты Деленн или Шеридана, или обоих, могут быть уничтожены, приводила Вира в ужас. А знание, что Прима Центавра была повинна в этом, делала ее вовсе непереносимой. Но, по крайней мере, если повезет, он будет продолжать нести это бремя в одиночку.

Если повезет.

— Есть… вероятность. При определенном раскладе. И вы, Вир Котто, можете утешать себя мыслью, что, если бы не вы, все могло бы сложиться хуже, гораздо хуже. Настолько, что уже не имело бы значения, вскрылась ли роль Примы Центавра в этой истории или нет. По правде говоря, тогда просто не осталось бы ни одной планеты Альянса, чтобы захотеть расквитаться с ней.

Затем Гален, не сказав больше ни слова, развернулся и двинулся прочь. Вир посмотрел по сторонам, не понимая, чего ждать дальше. Финиан положил руку ему на плечо и сказал:

— Оставь это Галену. Он справится, если это вообще кому-либо по силам. Он посвятил свою жизнь уничтожению технологий Теней и знает их, как никто другой.

Что же касается тебя, Вир… — и его губы растянулись в усмешке, — неплохая маскировочка.

Вир осознал, что так и не снял маску, которую ему дал Кейн. Чувствуя себя идиотом, он стянул ее с головы. Гален величественно покачал головой, а потом сказал:

— Возвращайтесь домой, Вир Котто.

— Домой, — Вир покачал головой. — Вы не понимаете. У меня нет дома. Мне нечего больше делать на Приме Центавра, да и Вавилон 5… если я никогда не увижу его снова…

— Тогда ты потеряешь столько возможностей, — сказала Гвинн.

— Каких еще возможностей?

— Для начала, — ответил Финиан, — у тебя еще много дел. Ты чувствуешь себя на Приме Центавра нежеланным гостем. Возможно, ты прав. Но ты по-прежнему посол Центавра на Вавилоне 5. Вряд ли они пошлют замену: они считают этот пост незначительным и не станут назначать туда какую-нибудь шишку. Но посол на Вавилоне 5 все-таки способен кое-что сделать. У тебя есть прошлые связи… и связи нынешние, ведь так?

Вир вспомнил о Реме Ланасе и Ренегаре, которые, несомненно, должны уважать его после недавней катастрофы. Он ведь предупредил их о том, что случится. Они должны запомнить это. И понять, что следует прислушиваться к его словам. И убедиться в том, что ему можно доверять. Настолько, насколько вообще можно кому-либо доверять в такое время.

Есть и другие союзники: свободомыслящие центавриане, многие из которых совсем еще юнцы — те, кто помогал ему во время войны, когда он тайком оказывал помощь нарнам.

Минуту назад он чувствовал себя таким одиноким, а сейчас начал понимать, что это вовсе не так. Просто он до сих пор был убежден в том, что способен повлиять на Лондо. И когда Лондо отторгнул его, он растерялся. Но, ведь ничего страшного не случилось, если только себя не накручивать. Благодаря стараниям коварной любовницы Мэриел, его самоуважение и представление о нем среди дипломатов Альянса было с треском подорвано…. но ее можно победить. И, возможно, использовать в своих интересах.

Что ж, возможности действительно были, главное — захотеть их увидеть.

— Да, — медленно произнес Вир, лихорадочно обдумывая все это. — Да, у меня есть… кое-какие связи.

— Тогда мы будем поблизости.

Вир машинально кивнул, не вдумываясь в смысл слов. А потом до него дошло.

Вир повернулся и спросил:

— И, раз вы будете рядом, что вы будете?..

Но они исчезли. Финиан. Гвинн. И тот, кого они называли Галеном. Даже корабль.

Корабль, на котором он сюда прилетел.

— И что мне теперь делать? Идти на Вавилон 5 пешком? — потребовал ответа Вир. Но отвечать было некому. В его собственной голове ни одной разумной идеи на этот счет не родилось, и поэтому он просто пожал плечами. Но главной причиной дискомфорта было то, что техномаги, пусть даже техномаги-отшельники, по-прежнему, чертовски его пугали. Он найдет другой способ добраться до Вавилона 5… и тогда, вот тогда начнется настоящая работа. Работа, которая приведет его к…

К чему? Куда она его заведет?

Он сказал Лондо, что останется его другом…. даже если тот причислит его к своим врагам. Тревожное предчувствие овладело Виром — если он продолжит действовать в том же духе, то этот миг настанет раньше, чем ему бы того хотелось. И тогда он выяснит, сохранятся ли на самом деле те дружеские чувства, о которых он заявлял.

От этих мыслей Виру стало еще хуже — ему все меньше нравилась возможная перспектива.

Из дневников Лондо Моллари

Датировано (по земному календарю, приблизительно) 9 января 2268 года

Полагаю, что здесь наиболее уместно выражение, которое любил повторять мой давний друг мистер Гарибальди: «Это была типа вечеринка». Все было именно так, и даже круче, уверяю вас.

Празднования неслись безостановочной чередой. Естественно, я не мог принять в них участия. Официально я должен был считать радость неуместной и осуждать веселье, и такое публичное выражение неодобрения даже вызвало недовольство среди части моих возлюбленных подданных. Ведь они, несмотря ни на что, ждали формальной поддержки со стороны своего императора. Да как я посмел даже намекнуть на то, что их радость при виде чужого несчастья неуместна и является признаком дурного тона, если не сказать, недальновидности!

Народ не станет долго слушать то, что ему не хочется слышать.

А если еще учесть количество желающих сбить меня с пути, который привел меня на этот проклятый трон, то я, определенно, последний, кто имеет право делать подобные замечания, не так ли?

Я пишу эти строки спустя неделю или, возможно, две по земному календарю, после того, как дракхи заразили чумой беспомощную Землю. Я не могу сказать точно, когда это случилось, потому что большую часть времени провел в алкогольном тумане. Как всегда, я пьянствовал отчасти из-за маленького приятеля на моем плече, а точнее — из-за его непереносимости алкоголя. Также это было вызвано моим номинальным участием в лихорадке празднеств, охвативших Приму Центавра и ввергнувших ее в пучину веселья. Такие поступки всегда опасны, ибо имеют обыкновение притягивать внимание Судьбы и ее проклятых сестер: Божественного Правосудия и Иронии.

С каждым прошедшим годом изоляция Примы Центавра все усугублялась. Мы будто сплели кокон вокруг себя и повесили на нем огромный знак с призывом ко всем остальным держаться от нас подальше. Раз Межзвездный Альянс решил прекратить с нами всякие отношения, то и мы будем питать к нему такую же антипатию. И, как обычно бывает в подобных случаях, нам пришлось пристально взглянуть на себя — как с точки зрения духовности, так и политики. Мы искали ответы, пытались понять, как и почему судьба оказалась столь жестокой и несправедливой к нам и бомбами едва не стерла нашу расу с карты галактики.

Кое-кто без передышки вопил о том, что наше общение с «низшими» расами вызвало гнев Великого Создателя. Мы позволили себе стать слабыми и утратили цель. Но сойтись во взглядах на цель они не могли и ударялись в философию. Межзвездный Альянс напал на нас, потому что на то была воля Великого Создателя. Такое странное сочетание паранойи и духовного смирения было распространено среди нас.