Суер-Выер. Пергамент - Юрий Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что мы с тобой? Ерунда! – припечатал Суер. – Целые нации сливаются порой в одно лицо и даже разные народы, потом-то попробуй-ка разлей. А ты меня неплохо знаешь, надеюсь, доверяешь и запросто можешь сливаться.
– Кэп, – оправдывался я, хватаясь за сосну, – нации – хрен с ними, давайте хоть мы удержимся!
– Невозможно, – сказал капитан, – отпусти сосну. Будем иметь одно лицо на двоих – не так уж страшно.
В голове моей помутилось, я потерял на миг сознание… и слился с капитаном в одно лицо.
– Скажи спасибо, что не с боцманом Чугайло, – сказало бывшему мне наше общее теперь лицо.
Слившиеся в одно лицо Пахомыч и лоцман смотрели на нас с превеликим изумлением. Тут наше лицо достало зеркало, не помню уж, из моего или капитанского кармана, и стало себя разглядывать.
Ничего вообще-то, вполне терпимо, я ожидал худшего. Правда, при всей моей любви к капитану, меня неожиданно покоробили его усы в сочетании с моими прекрасными глазами, но так, в целом, неплохо… И ещё появилось странное ощущение, что мы хоть и слились в одно лицо, но всё-таки в нём присутствовал и какой-то бывший я.
– Перестань вертеться и нервничать, – сказало наше лицо бывшему мне. – Слился так слился, и нечего валять дурака. Бывшее твоё лицо уже никого не интересует. Гуляй!
Некоторое время наше лицо с капитаном и ихнее лицо Кацмана и старпома бесцельно бродили под соснами.
Потом ихнее лицо разложило для чего-то костёр из сосновых шишек.
Это нашему лицу не понравилось, и оно стало затаптывать костёр четырьмя ногами.
Ихнее лицо разозлилось и ударило в наше четырьмя кулаками.
Наше в ответ дало им в глаз.
Так мы топтались в дыму и пепле шишечного костра.
– Это всё бывало не раз, – сказало наконец наше лицо ихнему. – Слившиеся в одно лицо любят наносить взаимные удары. Но в нашем лице есть признаки капитана. Поэтому слушай нашу команду: немедленно в шлюпку!
Старпомолоцман, или, так сказать, Пахомнейший Кацман, то есть ихнее лицо, неожиданно подчинилось и направилось к шлюпке. За ним двинулось и наше лицо.
В шлюпке мы сумбурно хватались за какие-то вёсла, что-то гребли. Неожиданно нашему лицу пришла в голову важная мысль.
– Слившееся надо разлить, – сказало наше лицо, а ихнее заулыбалось и достало из-под банки спиртовую бутыль. «Пианино».
Лица разлили по одной. Выпили.
Потом наше выпило, а ихнее пропустило.
Тогда наше тяпнуло, а ихнее как-то дико чокнулось стаканами.
И тут явление произошло! Неожиданное!
Все мы, бывшие четверо, внезапно стали неудержимо сливаться в одно общее лицо на четверых.
Как оно выглядело со стороны, я не видел, но соображал, что получается нечто мутное и большое. В общем, четверное. Эдакая кварта с ушами во все стороны.
И тут бывший я, который ещё теплился в тайниках общего лица, понял, что плаванье кончилось и мы никогда не доберёмся до «Лавра Георгиевича», течение отнесёт нас от фрегата, от острова и от самих себя.
В кварте нашей рыхлой и обширной что-то захрипело, закашляло, как сквозь вату пробился голос бывшего сэра Суера-Выера:
– Приказываю закусить! Немедленно закусить!
– Мне сала, сала, – запищал где-то в молочной мгле бывший лоцман Кацман.
– Огурчика малосоленького, – жалобно провыл норд-вест старпома.
Солёная волна ахнула в четверное наше лицо, и разница во вкусе к закуске сделала своё дело. С одной стороны послышался хруст огурца, зашмякало сало, бывший я предпочёл крабные палочки под майонезом, а Суер сухофрукты.
Закусывающие лица потихонечку расползлись в стороны, как медузы, зазевали и, чихнув, обрели прежние границы.
Протерев глаза, я понял, что мы не так уж далеко отплыли в открытый океан. Совсем рядом с нами покачивался на волнах остров слияния в одно лицо и твёрдо, как скала, стоял в океане «Лавр».
Когда мы подплыли к «Лавру», все признаки наших слияний прошли без следа и матросы ничего не заметили. Они только болтали, что у капитана флюс, а это были следы моего нордического подбородка.
Странное последствие мучило меня несколько лет. Мне всё снилось, что я – Арагва.
Глава XXXVIII. Возвращение на остров голых женщин
Боцман Чугайло очень обиделся, что его не взяли на остров голых женщин.
– Гады! – орал он в камбузе. – Высадили меня на остров сухой груши, а к голым женщинам сами поплыли!
Так он распинался, так бодал рогом мачту, что Суер не выдержал.
– Так и знал, – мрачно сказал он, – что от этого острова нам не отвязаться. Разворачивайся, Пахомыч.
«Лавр Георгиевич» сменил галс и двинулся по океану вспять.
Эти манёвры боцмана обеспокоили.
– Куда это вы плывёте? – орал он, прыгая с бака на полубак.
– Везём вас, боцман, на остров голых женщин.
– Да что я, бык, что ли? – ревел боцман. – На закланье, что ль, меня?
Короче, когда мы подплыли к острову, боцман Чугайло категорически отказался от сходу на берег.
– Один не пойду! – твердил он. – Отпустите со мной сотоварища, ну хуть бы матроса Вампирова.
Голые женщины между тем прыгали по берегам и дружно скандировали:
– Чугайлу нам! Чугайлу! Даёшь боцмана!
– А Вампирова не хочите? – орал с борта Чугайло.
– Тащи и Вампирова, хрен с ним! – кричали в ответ женщины.
Обсуждаемый Вампиров метался по палубе, посылая дамам воздушные поцелуи.
К сожалению, долетев до берега, поцелуи в дам не попадали и большею частью зарывались в песок. Правда, две каких-то особенно шустрых дамы быстренько раскопали один поцелуй и заглотили, разорвав пополам.
Вся эта возня с поцелуями Суеру не понравилась.
– Вампирова связать и бросить в трюм, – приказал капитан. – Я очень не люблю, когда на песчаных пляжах валяются всякие пробки, бутылки, обрывки бумажек и поцелуев. Пошлём с боцманом лоцмана, как более опытного.
Вампирова охотно связали, а боцмана и лоцмана бросили в ялик. Лоцман, как более опытный, прихватил с собою патефон.
– Голые женщины любят повеселиться! – уверял он. Как только боцман с лоцманом выскочили на берег, голые женщины стали прыгать вокруг них и танцевать известный танец «Корни Гонолулу».
Они сладостно извивались и текли, как струи, обволакивая боцмана и лоцмана. Наши дураки растерянно уселись на песок и стали крутить патефон.
– Потанцуйте с нами! – кричали голые женщины.
Лоцман, как более опытный, крепился а Чугайло стал притоптывать дубовым сапогом. Это было ошибкой. Боцманский сапог до того насмешил голых женщин, что они хором кинулись его снимать.
Боцман ржал и пытался хватать женщин, но они увёртывались и сыпали ему за шиворот песок.
– Иди ко мне, косуля! – орал Чугайло.
– Ко мне, ко мне, – пищал и Кацман, накручивая патефон.
– Чёрт бы их побрал! – ругался Суер, глядя в подзорную трубу. – Эти дураки совершенно не умеют обращаться с голыми женщинами.
Отвернувшись, сэр Суер спустился в кают-компанию, я же остался на палубе, наблюдая с интересом за происходящим.
– Что это за странные звуки доносятся с острова? – крикнул из кают-компании капитан.
– Извините, сэр! Это рычит Чугайло.
– Неужели дорвался?
– Пытается, сэр.
Боцман, надо сказать, демонстрировал редкое рвение, и вдруг совершенно неожиданно он, как бы это сказать… оттопырился.
Девицы растерялись, а боцман оттопыривался всё сильнее и сильнее.
– Что там происходит? – спрашивал из кают-компании сэр Суер-Выер.
– Да ничего особенного, капитан… Чугайло… немного оттопырился.
– Вот всё-таки скотина, – неожиданно сказал капитан. – И сильно?
– Да, примерно на семьдесят гектопаскалей.
– А что с лоцманом? – спрашивал капитан.
Вот это был неприятный, скажу вам, вопрос.
С лоцманом происходило неладное. Потрясённый поведением боцмана, Кацман ощеперился. Докладывать об этом капитану не хотелось. Ну скажите на милость, что может почувствовать капитан, которому докладывают, что боцман оттопырился, а лоцман ощеперился?
Голые между тем женщины подхватили наших героев и, размахивая ими, как флагами, вскачь увлекли в прерии.
Вечером они всё-таки вернули нам нечто, что капитан впоследствии назвал одним метким капитанским словом: «блоцман».
Глава XXXIX. Остров посланных на…
Необычной какой-то неокеанической красоты, высоты, изящной длины открылся нам вдруг остров, стоящий посреди океана.
Казалось, он – вулканического происхождения, потом казалось – нет. И всё же что-то вулканическое угадывалось в его мощных очертаниях.
Когда мы подплыли поближе, то с удивлением обнаружили, что остров весь уставлен людьми. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и, казалось, втиснуться между ними не было никакой возможности.
Подведя «Лавра» поближе, старпом крикнул в мегафон:
– Кто вы?
Островитяне обрадовались нашему неожиданному любопытству и дружно прокричали: – Мы – посланные на …
– Ничего не понимаю, – сказал Суер, – давайте подойдём к острову с зюйда.