Нить Ариадны - Фред Саберхаген

Мы шли вперед, осторожно продвигаясь по темным улицам, не приближаясь ко дворцу, но и не удаляясь от него.

Нам встретилась компания хохочущих и поющих жителей, и я, повинуясь наитию, увлек Клару за ними.

Вдоль улиц города шли на мягких и длинных ногах верблюды – одни трусили очень быстро, другие медленно покачивались под тяжелым грузом. Тягловые верблюды, высокие и крупные одногорбые создания, влекли за собой тяжелые повозки и телеги. Я знал, что эти животные встречаются повсеместно, но в реальной жизни, во время бодрствования, мне их видеть еще не приходилось.

Из-за высоких заборов и оград, скрывающих частные жилища, на меня залаяли собаки. Я замедлил шаг, но Клара успокоила меня:

– Они на всех лают.

Компания, за которой мы следовали, неожиданно свернула в сторону и втянулась в ворота одного из частных домов. Туда нам не надо. Но моя спутница безошибочно определила направление – к зданию на другой улице. Через пару минут мы добрались туда. Из дома доносились взрывы смеха, запах жареного мяса и свежего хлеба. Мне он показался совсем неаппетитным. Изо всех окон и дверных проемов лился свет факелов, озаряя белую ближайшую стену и оставляя все остальное в полной темноте.

Центральная дверь была нараспашку. Я вошел, пригнувшись и повернув голову набок, чтобы не задеть притолоку своими рогами. Судя по просторному залу, это здание прежде было храмом, но я не мог понять, кому он посвящался, поскольку все настенные надписи и рисунки были стесаны. Ну, расспрошу Клару, когда мы выйдем отсюда.

Грохотали барабаны и пели струны, и раздетые люди кружились в неистовом танце. Это были не профессиональные танцовщики, а простой народ, преимущественно из трудяг, которые плясали просто так, для удовольствия. Звучала и лира – любимица Аполлона. Пылали факелы и жаровни, каким-то хитрым способом их заставили светиться разноцветными огнями. Звенел разноголосый смех. Я остолбенел. Никогда еще прежде, разве что во снах, мне не доводилось видеть так много народу в одно и то же время в одном месте. Их собралось тут не менее сотни. И богатством не отличался никто. Скорее всего, как и сказала Клара, это были солдаты, которых сменили с дежурства. Они сбросили форму и пустились на поиски развлечений.

Вдоль стен и по углам зала теснились столики. За ними сидели посетители, поглощая вино и еду. Приблизившись к широкой стойке, за которой разливали и продавали напитки, я уловил изумленные взгляды и услышал странные возгласы. Часть из них исходила от гостей, разодетых еще причудливей, чем я.

Приглядевшись, я сообразил, парочка из них действительно претендовала на костюм Минотавра. Выглядели они крупнее и устрашающей, чем я на самом деле, с длинными рожищами, вырезанными из кости или дерева. Изо рта одного чудища торчали хищные клыки.

И снова изуродованные стены зала привлекли мое внимание.

– Интересно, – пробормотал я, обращаясь к Кларе, – какому богу здесь поклонялись? Не Аполлону. И, конечно, не Бахусу.

Я точно знал, что поклонение Бахусу – или Дионису – было под запретом последние шесть месяцев. О чем вопили по всему острову.

– Когда-то здесь могли служить и Дважды рожденному, – тихо ответила Клара. – Я слышала, что, когда царь пришел к власти, он послал сюда солдат и они перевернули все вверх дном. Никто не знает, что они искали.

– Существует множество богов, чьи интересы пересекаются с интересами Диониса. Например, Приап и еще дюжина других.

Входя в зал, я наивно надеялся, что мое появление не привлечет слишком много внимания. Но даже в такой толпе моя внешность казалась слишком подозрительной.

К счастью, Ариадна не забыла вручить рабыне деньги, рассудив, что она сумеет управиться с монетами лучше моего. И вот передо мной на стойке возникло какое-то питье в странной бутыли. Я должен сделать примечание, что вкус вина не был для меня в новинку – иногда Ариадна приносила его. А в давние дни, во время официальных праздников мне, тогда еще мальчишке, вместе с обедами присылали из дворца вино в маленьком бокале. То, что здесь подавали всем известный опьяняющий напиток, лишний раз указывало на Бахуса. Рядом со мной стоял громогласный мужчина, который прерывал свою речь лишь затем, чтобы осушить очередную кружку пенистого пива. Я слышал, что новый бог Корика не одобряет большую часть увеселений. Но народ не собирался отказываться от них, чем бы ни угрожал им Шива.

Шум, толпа вокруг – слишком плотная, чем во всех снах, – все это вместе было так непривычно! Я допил первую бутыль и потянулся за второй, когда сообразил, что если я буду много пить и есть, то рискую потерять маскировку. Окружающие поймут, что на мне не маска, а живая плоть.

Но колебался я всего минуту. Ну и пропади все пропадом! Я собираюсь вволю напробоваться вина.

Я не привык к крепкому питью, так что вскоре комната заходила ходуном, а в голове загудело. Пришлось переждать пару минут, пока все не улеглось. Я пристукнул пустым стаканом о стойку и издал глубокий горловой звук, больше похожий на мычание. Мне хотелось еще вина и одновременно было страшно.

Только сейчас, когда алкоголь начал воздействовать на мои чувства, я заметил большое зеркало, висящее на стене за стойкой. Широкое гладкое стекло, длиной во всю стойку, отображало просторную и сумрачную комнату.

Из зеркала на меня смотрело существо более двух метров ростом и весом – насколько я помнил – более трехсот фунтов. На голове – два острых рога, широко расставленные большие карие глаза. А вся бычья морда разрисована цветными полосками и пятнами, чтобы создать иллюзию ненатуральности. Под широким балахоном перекатывались огромные мускулы плеч, а смешные и большие перчатки пытались скрыть почти нечеловеческую форму рук. Лицо и все тело, теперь закутанное в костюм, было покрыто короткой темной шерсткой. Как и положено рогатому скоту.

Я снял одну перчатку, чтобы удобнее было держать стакан, и на свет явились длинные пальцы с крепкими ногтями.

Я снова перевел взгляд на лицо. Вот он я, стою среди толпы, и все на меня смотрят! Но никто не видит.

Вокруг толкались люди, и я не знал, что и думать и что делать дальше. За всю свою жизнь наяву мне никогда не приходилось видеть больше шести-восьми человек за раз с близкого расстояния. А меня видело и того меньше. Мужчины и женщины в такой толпе ничем не отличались друг от друга, как верблюды в стаде. С удивлением я обнаружил, что оказаться зажатым, стиснутым в сутолоке – ощущение не из приятных.

Одна из девушек, чей наряд, вернее, его отсутствие, выдавал в ней наемную танцовщицу, положила руку на мое плечо. И тут же отдернула. Вероятно, она ощутила под пальцами кожу, покрытую мехом, будто я прятал под рубашкой овчину.