Айсберг в джакузи - Татьяна Луганцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я учила его и в школе и в институте.
— А ты знаешь, что австрийский несколько по-другому звучит? — спросила девушка, уплетая сыр.
— Я непонятно говорю?
— Несколько чудно. Конечно, мы знаем немецкий, но австрийский звучит по-другому. Если ты станешь женой Эрвина, то должна будешь выучить наш диалект. Мы — большие патриоты своей страны и своей культуры и очень не любим, когда нас сравнивают с немцами.
— Учту, хотя я такое мнение уже слышала в Москве.
— Ты очень интеллигентна и красива, — сыпала комплиментами Виолетта. — Ты понравилась всем работникам кухни, честное слово! В тебе есть порода, как это? Столб…
— Стержень? — уточнила Анна.
— Точно! Ты — одна такая, и потому наш Эрвин влюбился в тебя!
— Я рада, — ответила Аня, чувствуя неприятный холодок в груди.
Эта ее игра с Эрвином могла плохо закончиться, люди ведь и вправду могут привыкнуть к ней, как потом Ламар будет представлять свою настоящую избранницу?
— Эрвин заслужил хорошую девушку, — задумалась Виолетта, и впервые улыбка покинула ее смешливое лицо. — Я лучше его людей не встречала…
— Да ну? — невольно удивилась Аня.
— А ты что? Его невеста и не почувствовала? Да ты что! Небось клюнула на его внешность? У нас все в него влюблены!
— И ты?
— И я! — честно ответила Виолетта. — В него нельзя не влюбиться! В нем совместились все наилучшие мужские качества. И одно из них — скромность. Все! Я поняла! Эрвин ничего не рассказал о себе, о том, что он делает! Он никому не рассказывает, но мы-то, его служащие, знаем все! Эрвин очень умный и не знает проигрыша в бизнесе. То, что семья Ламар владеет миллионами, — полностью его заслуга. Между нами, после смерти мужа Ариадны дела резко покатились вниз, и в их семейном бизнесе оставался лишь этот трактир. Ариадну хватало только на него. Эрвин поднял их материальный уровень до высот, которых они никогда и не знали, он пожертвовал своей личной жизнью. Зато на работу вернулось огромное количество людей, и мы получаем очень приличную зарплату. Работники из других трактиров нам завидуют, — прошептала Виолетта. — Я не знаю ни одного человека, которому Эрвин отказал бы в помощи, а уж про людей со своих предприятий и говорить не буду. Их очень много. Он оплачивает учебу детей одиноких матерей, оплачивает все операции сотрудников и их родственников, даже самые дорогостоящие. Эрвин содержит местный зоопарк с животными, оказавшимися по разным причинам оторванными от естественной среды обитания. Между прочим, правительство Австрии наградило его орденом за меценатство. Он перечисляет огромные суммы в разные фонды: борьбы с голодом в Африке, раком, СПИДом, защиты природы и так далее. Я ни разу в жизни не видела, чтобы он на кого-то накинулся, нахамил или накричал. Он всегда выдержан, спокоен, очень воспитан, справедлив и щедр.
— Просто само совершенство, — хмыкнула Аня.
— А ты, его невеста, этого не заметила? Не может быть! Хотя так оно всегда и бывает.
— Раз он такой хороший, значит, у него и женщин было предостаточно? — спросила Аня, и Виолетта опустила глаза.
Щеки ее разрумянились от красного вина, и на беседу Виту тянуло все больше.
— Не знаю, вправе я говорить такое именно тебе?
— Да чего уж там! Начала же! — подбодрила ее Аня, разливая вино из ополовиненного кувшина.
— Он ведь очень честен в отношениях с женщинами. Никого не обманул, никому ничего не обещал. А потом, ты извини меня, Аня, но я могу еще поспорить, кто за кем бегал. Женщины-то ему прохода не дают, понимаешь?! Конечно, Эрвин встречался со многими, чего греха таить? Ты и сама знаешь, что он не монах, но женщин было не столько, сколько слухи ему приписывают. Подружки внакладе не оставались, многие уезжали в слезах, но на дорогих машинах, в бриллиантовых ожерельях. Надеюсь, тебя это не шокирует?
— Меня? Нисколечко.
— Правильно! Что ревновать к прошлому? Самое неблагодарное дело! Он выбрал тебя — и только это для тебя важно! Мы несколько удивлены его выбором, но…
— Почему?
— Не обидишься?
— Странный вопрос.
— Не такие девушки раньше были с ним рядом… Как сказать? Моложе, более модельной внешности, что ли… не с таким интеллектуальным лицом… Боже мой! — внезапно закричала Виолетта так, что Аня даже вздрогнула. — Какие красавицы с ним ходили! Если бы ты их только видела! И он их бросал! Мы даже не знали: какой надо быть, чтобы Эрвин женился? И вот увидели… Нет, ты, конечно, красивая… но как-то… Можно спросить? Чем ты его взяла?
— Честно? — Аня наклонилась к ней с непроницаемым лицом.
— Мы все мучаемся. — У Виолетты даже рот открылся от напряжения.
— Сексом, — коротко сказала Аня и откинулась на спинку скамейки, скрестив ноги.
Реакция Виты настолько ей понравилась, что она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
«Как хорошо хотя бы на время прикинуться роковой женщиной. Ведь будь я на самом деле его невестой, после таких разговоров уже сошла бы с ума от ревности».
— Да ты что?! — округлила глаза Виолетта. — Женщины так и говорили! Что же ты с ним сделала, раз переплюнула даже одну актрису эротического жанра, которая у него была?
— Старая цирковая закалка, — ответила Аня.
— Вот это да, — не унималась Виолетта, — а он как?
— Жеребец! — громко сказала разошедшаяся Анна и не поняла, почему так вытянулось лицо у собеседницы.
— Здравствуйте, — проблеяла Виолетта, — а мы как раз о вас говорим.
— Поэтому и называете меня жеребцом? — раздался до боли знакомый голос, и спина Анны мгновенно покрылась потом.
Она даже не стала оборачиваться, Эрвин сам подсел к ней на лавку, обдав Анну дурманящим ароматом парфюма.
— Жеребец — это сказано любя, Анна говорила о ваших сногсшибательных способностях в постели, — вступилась за Аню Виолетта, чем ввергла ту в шоковое состояние.
— Вот как! — удивился Эрвин и рассмеялся.
— А что? Ты забыл, что мы жених и невеста? Забыл? Вот я и… превозношу твои достоинства…
— Спасибо за столь лестную оценку, — усмехнулся Эрвин и обнял Анну за плечи. — Эх, повезло мне, Вита, с женой… будущей! Очень добрая и ласковая женщина.
Аня при этом сидела словно кол проглотив и думала:
«Вот ведь хитрец. Не стану же я при людях его позорить? Донесут Ариадне, что невестка злая, старушка расстроится, и я опять буду виновата».
Плечо ее горело, и Анна очень хотела скинуть его руку, но была вынуждена принять непринужденную позу и смело посмотреть ему в глаза.
— Успокоил Ингу? — ядовито спросила она.
— Да, мы поговорили, все хорошо…
— А что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Аня.
— Да, Эрвин, вы не часто балуете нас своим присутствием, — подтвердила Виолетта, с обожанием глядя на своего хозяина.
— Я приехал к тебе, Аня. Узнал, что бабушка повезла тебя сюда, и решил присоединиться. Ты не рада?
— Отчего же? Мне все рав… то есть я очень рада.
— Готовится обед в твою честь.
— Я бы хотела избежать таких почестей, — честно ответила Аня, чувствуя себя очень неудобно в его присутствии и содрогаясь от мысли, что ей весь вечер придется изображать любовь к нему.
— Пойдем со мной, — потянул Анну за собой Эрвин, — я покажу тебе наш погреб с вином.
Она молча пошла за ним. Один из проемов в подвале заканчивался не нишей со столиком и скамейками, а железными ажурными дверями, которые Эрвин открыл ключом, и они спустились еще глубже, оказавшись в достаточно большом подвале, обе стены которого были уставлены коллекционными бутылками.
— Здесь большой запас вина и есть бутылки многолетней выдержки, выбирай любую к сегодняшнему обеду, — предложил Ламар.
Анна двинулась вдоль стеллажей, внимательно разглядывая запыленное стекло.
— Ого! У твоего предприятия собственные этикетки.
— Я зарегистрирован как винный производитель и продаю выдержанное вино небольшими партиями, — ответил он.
Аня обернулась и посмотрела на его мощную фигуру в проеме двери. Голубая рубашка и темно-серые брюки с легким металлическим отливом. Безупречная фигура, безупречное лицо, безупречные манеры. У Анны появилось огромное желание вцепиться ему в лицо и изрядно подпортить эту безупречность.
— Ты не разочарован? — тихо спросила Анна.
— Чем?
— Тем, что сам заварил? Мною, например? Миллиарды женщин в сто раз лучше меня справились бы с этой ролью. Почему я? Неужели на тебя так повлияла пощечина?
— Я ни о чем не жалею. Главное, что ты понравилась бабушке.
— Ой, прости! Я же забыла, что самое главное — это бабушка. Весь этот фарс затевался ради нее.
— Не фарс, а исполнение ее последнего, предсмертного желания, — мягким голосом поправил ее Эрвин.
— Хорошо! Хорошо! Я поняла, — отмахнулась Анна и повернулась к бутылкам.