Завещание - Рекс Стаут

Вульф покачал головой.

– Как я боялся этих слов, мадам. Поймите, ведь я не хорек, чтобы рыскать повсюду. Такое поручение для меня неприемлемо.

И тут пошли уговоры, продолжавшиеся минут пятнадцать и ни к чему не приведшие. Вульф твердил, что ему было бы просто неприлично браться за вышеозначенную работу, поскольку никакого доступа к зданиям, конторам, строениям, комнатам и тайникам, где Ноэль Хауторн мог спрятать завещание, у нас нет, а получить его через соответствующие органы крайне трудно, если вообще не невозможно, да и потом, коли второе завещание существует в действительности, рано или поздно его найдут люди, которые проверят бумаги покойного.

Мэй же настаивала, что детективы и созданы для того, чтобы искать разные вещи, а он – детектив.

Их препирательства могли бы продолжаться до бесконечности, поскольку оба они отличались завидным упрямством, но в конце концов она уступила. К чести ее надо отметить, что мисс Хауторн совсем не возмущалась, поднимаясь с красного кресла. Ни выражение лица, ни поведение не выдавали то, что она потерпела неудачу. Я предложил подвезти ее домой и ни капельки не пожалел, когда она охотно согласилась, ибо получил возможность подышать прохладным вечерним воздухом. В машине она сняла шляпку, высунула голову из окошка и закрыла глаза, не обращая внимания на то, как развеваются по ветру ее волосы.

Хауторновское жилище на Шестьдесят седьмой улице не вызвало у меня особого любопытства. Оно представляло собой старинный четырехэтажный особняк серого камня с металлическими решетками на окнах и несколькими дверями

Мэй обаятельно мне улыбнулась, тепло поблагодарила и пожелала доброй ночи.

Вернувшись домой, я прежде всего прошел на кухню и, взяв себе стакан молока, отправился в кабинет. Вульф только что покончил со второй парой бутылок пива. А я, одобрительно на него поглядывая, стоял со своим молоком напротив. Оно было слишком холодным, приходилось пить маленькими глоточками.

– Прекрати свои дурацкие улыбочки! – неожиданно гаркнул Вульф.

– Черт возьми, я и не думал улыбаться! – Я осторожно опустился в кресло. – Удивительный вы все же человек! На какие ухищрения вам только не приходится пускаться, лишь бы успокоить меня, Фрица и Теодора… Что вы думаете о знаменитых сестрах Хауторн?

Вульф хмыкнул.

– Ну, с убийством все совершенно ясно, – заявил я. – Это сделал Тайтус Эймс, мечтающий переодеться девушкой, чтобы ходить в Варнейский колледж и грызть гранит науки. Из верности и преданности избранной им альма матер он и ухлопал Ноэля, дабы колледж получил-таки свой миллион. Сейчас Мэй рвет и мечет, ибо денежки превратились в туман, а обладая живым воображением, преподносит вам сказочку о тайном завещании в дупле старого дерева или…

– Ничего она не преподносила. Ложись спать!

– А как вам понравилась ее теория относительно второго завещания?

Он уперся руками в стол, готовясь оттолкнуть назад кресло. Тогда я быстренько вышел из комнаты и поднялся к себе на второй этаж. А там, прикончив, наконец, молоко, разделся и отдался во власть Морфея.

Когда в восемь часов утра я вскочил с постели, оказалось, что день снова будет жарким. Душный воздух заставлял мечтать о морском побережье. Поэтому, приняв прохладную ванну, я избрал самое легкое одеяние.

На кухне никак не мог прийти в себя Фриц; он только что относил наверх завтрак для Вульфа.

Сидя перед стаканом апельсинового сока, яйцами и сдобными рогаликами, я просмотрел «Таймс» и убедился, что Скиннер, Кремер и компания пока не стали развязывать свой мешок с новостями, касающимися смерти Ноэля Хауторна. Об этом нигде не было даже туманного намека. Очевидно, они сообразили, что дело будет нелегким, и решили не рисковать.

Я налил себе вторую чашку кофе и только обратился к спортивной странице, как зазвонил телефон.

На кухне у Фрица тоже был установлен параллельный аппарат. Я поднял трубку и сразу услышал шепот Фреда Даркина, в котором сквозила такая тревога, что я перепугался, не натворил ли он каких-нибудь бед и не находится ли под арестом.

– Арчи?

– Я.

– Давай-ка прямиком сюда.

Мои сомнения как рукой сняло, и я устало поинтересовался:

– Какой полицейский участок?

– Да нет, не то… Слушай… Дом 9/13 на Одиннадцатой Западной. Старый, кирпичный, бурого цвета. Понимаешь, я-то здесь, а мне не полагается. Нажми кнопку под фамилией «Даусон» и поднимись на два пролета. Я тебя увижу.

– Какого дьявола…

– Приезжай. На месте разберемся.

В трубке щелкнуло. Я сказал что-то очень выразительное. Фриц загоготал, я бросил в него рогаликом, он поймал его, кинул обратно и промахнулся. Мне пришлось махом проглотить свой кофе, горячий, как расплавленный металл.

Попросив Фрица предупредить Вульфа, я заглянул в кабинет, захватил просто так, на всякий случай, кобуру с пистолетом, пробежал квартал до гаража, прыгнул в машину и погнал к окраине города.

Как ни странно, никто задавлен не был. Я остановился в сотне шагов от Одиннадцатой улицы, поднялся по ступенькам старого здания, нажал на кнопку под именем «Эрл Даусон», услышал щелчок, вошел и поднялся наверх по узкой, темной лестнице. В конце коридора отворилась дверь, и там промелькнул Фред. Я направился к нему, втиснулся внутрь квартиры и дверь осторожно прикрыл.

Фред возбужденно прошептал:

– Господи, я не знаю, что делать.

Я осмотрелся.

Мы находились в красивом холле с хорошими дорогими коврами на натертом до блеска полу, удобными креслами и так далее.

Хозяев не было видно.

– А неплохое местечко ты себе подобрал, – заметил я, – только оно бы выглядело намного приятнее…

– Заткнись! – зашипел он, на цыпочках подкрался к внутренней комнате и поманил меня пальцем. – Иди сюда и посмотри.

Я двинулся следом.

Эта комната была чуть меньше, но тоже с богатым ковром, парой, стульев, туалетным столиком, комодом и большой уютной кроватью.

На последней валялся человек, сразу же привлекший мое внимание, ибо, несмотря на некоторые отсутствующие детали, он точно соответствовал описанию Солом субъекта, с которым Нейоми встретилась и «Санторетти». Голубая рубашка, серый в полоску галстук и серый пиджак на нем были, но ниже красовались только белые трусы и голые ноги в голубых носках. Дышал он, точно гейзер, готовый взорваться.

Фред горделиво посмотрел на него и прошептал:

– Когда я стягивал с него штаны, он принялся ворчать, так что остальное я не стал трогать.

Я кивнул.

– Вид у него не слишком почтенный… Ты уже установил его имя?

– Да, но тут какая-то неразбериха… На дощечке внизу значится «Эрл Даусон», и адрес он этот таксисту называл, и ключи от квартиры у него были. Но зовут его Юджином Дэйвисом, он сотрудник фирмы адвокатов. Знаешь такую – «Данвуди, Прескотт и Дэйвис», Бродвей, 40?

Глава 7

У меня глаза на лоб полезли. Комическая сторона дела исчезла, будто ее и не бывало.

– Почему ты так решил, Фред?

– Так ведь я его обшарил. Посмотри на столике.

Я на цыпочках подошел и принялся разглядывать кучку самых разных предметов: среди прочего – водительские права на имя Юджина Дэйвиса, его же членский билет адвокатской коллегии города Нью-Йорка, пропуск на нью-йоркскую Всемирную выставку 1939 года с фотографией владельца, страховое свидетельство, три письма мистеру Юджину Дэйвису на его рабочий адрес… и два любительских снимка Нейоми Кари, один – в купальном костюме.

Я обратился к Фреду:

– Иди и покарауль у дверей в холл… В случае чего поднимай тревогу. А я тут еще покопаюсь…

Осмотр получился беглым, но тщательным. Дэйвис храпел как медведь в берлоге. Я ухитрился обыскать все – и спальню, и кухню, и ванную комнату, и большую приемную, как я ее назвал, и еще какую-то комнатушку. Не пропустил даже уборной и стенных шкафов. Наверное, я бы от радости прямиком вылетел из окна, если бы нашел сейчас последнее завещание Ноэля Хауторна, датированное любым числом после седьмого марта 1938 года. Но мне этого не удалось. Ни завещания, ни чего иного, имеющего хотя бы отдаленное касательство к нему или к убийству, там не было. Если только не считать еще трех снимков Нейоми Кари, различных форматов и ракурсов, каждый из которых был надписан «Юджину». На них стояли тридцать шестой и тридцать пятый годы. Даже холодильник был пуст.

Бросив прощальный взгляд на члена адвокатской коллегии, я забрал Фреда, пошел вместе с ним к машине и отвез за угол. Тут я затормозил у обочины и потребовал:

– Рассказывай, как было?

Фред запротестовал:

– Сперва остановимся в таком месте, откуда можно видеть…

– Он продрыхнет еще несколько часов. Выкладывай, дорогой!

– Ну, в общем, я за ним следил…

– Из «Санторетти» он вышел вместе со своей компаньонкой?