«ГESS». Тайный план Черчилля - Александр Васильевич Сосновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гамильтон кивнул.
— Возможно. Мы с Гессом друзья.
— Мы — это кто? Британия?
Лорд не ответил.
— Молчите? Все-таки вы очень похожи на немца — блондин с голубыми глазами, тонкие губы, широкоплечий — ну ариец и все, — опять съязвил Черчилль.
Лорд оставался спокоен и невозмутим.
— Он выпрыгнул с парашютом.
— И для этого вы меня отвлекаете?
— Это — Рудольф Гесс, заместитель Гитлера.
— Вы хотите сказать, что заместитель фюрера прилетел в Англию?
— Именно так.
Черчилль кряхтя встал и пошел к столику, на котором стояла шкатулка с сигарами. Достал одну, показал Гамильтону:
— Вам?
Гамильтон отрицательно покачал головой.
Черчилль:
— И что ему нужно?
— Он привез план. Очень важный. Это наш шанс.
— План? В планшете?
— Вы даром язвите, сэр. Это план Гитлера. Вы обязаны его принять.
— Да вы с ума сошли! Глава правительства королевства будет встречаться с каким-то заместителем придурка фюрера? Вы за кого меня принимаете? — Премьер почти закричал: — Какой там план? Он обстреливает Лондон, этот помешанный нацист, и хочет, чтобы я читал его план? Нет. Никакой встречи не будет. Гесс или не Гесс — мне все равно, я хочу досмотреть свой фильм!
Черчилль успокоился, посмотрел на Гамильтона и скрипуче засмеялся.
— Мое дело — предупредить. — Лорд поднялся, слегка поклонился и вышел.
Премьер зло сломал сигару и нажал кнопку связи.
— Догоните лорда. Пусть везет своего пленного. И предупредите: ни слова никому! Ни слова! Я сам дам распоряжения — куда, когда и как!
Черчилль взял новую сигару, обрезал кончик, длинной спичкой зажег ее и сел в кресло. Закрыл глаза и пробормотал:
— Досмотрю фильм.
Глава 16
Декабрь 1991 года. Сын Гесса открывает карты
Роман уселся удобнее, нажал сильнее на педаль газа. В дороге легко думается, а автобан был почти пуст.
Накануне поездки Берд позвонил ему и сообщил о своей внезапной болезни. В его возрасте наличие болезней — норма, ничего удивительного в том, что у него вдруг поднялось давление, не было. Роман воспринял это спокойно и к Гессу поехал один. Его даже устраивало — никто не будет мешать в разговоре, который он считал определяющим. Расскажет что-то новое Гесс — будет сюжет, нет — просто потеря времени.
Окраина Мюнхена, небольшой фешенебельный поселок. Роман остановил машину у дома Гесса. Три этажа, большие витринные окна, высокий забор, за которым угадывался просторный участок. На входной двери из массивного дерева, над звонком, маленькая табличка: «Гесс». Роман нажал кнопку звонка, дверь открылась, и на пороге появился высокий, тучный, с редкими светлыми волосами, пожилой человек.
Он посмотрел на Романа исподлобья и протянул ему руку.
— Гесс. Проходите.
Дом внутри оказался очень просторным. Роман увидел гигантский зал со старинной мебелью на высоких ножках. Рабочий секретер, рояль и несколько мягких пуфиков стояли в небрежном строе.
Хозяин повел Романа за собой на террасу. Роман ощутил какую-то неловкость и стеснение — Гесс был не очень разговорчив.
На террасе на деревянном простом столе стоял кофейник, несколько чашек и открытая коробка конфет. Роман сел на скамейку у стола, а Гесс разлил в чашки кофе. Затем сделал несколько глотков и обратился к Роману:
— Давайте к делу. Я хочу показать вам предсмертное письмо моего отца. Именно этот документ является важнейшим доказательством фальсификации его смерти.
Роман взял в руки серый лист бумаги, который подал ему Гесс.
— Формат А4, — произнес Роман машинально, перевернул лист и увидел на обороте рукописный текст. — Что это?
— Отец написал записку на обратной стороне моего письма, которое он получил за месяц до смерти, почитайте…
Роман положил листок на стол перед собой и тихо прочитал вслух:
«Просьба передать директору тюрьмы.
Написано за несколько минут до моей смерти.
Я благодарю вас всех, мои любимые, за все, что вы для меня сделали.
Фрайбург говорит, что я причинил ей страдания, что я вел себя так, будто мы незнакомы. Мне не оставалось ничего другого, как вести себя именно так, иначе все попытки остаться на свободе были бы вообще невозможны.
Я так обрадовался, когда вновь увидел вас всех вместе, — я просмотрел все фотографии, что вы мне передали.
Ваш Великий».Роман молчал некоторое время и затем удивленно посмотрел на Гесса.
— Это все?
Гесс покачал неодобрительно головой.
— Да, немного… И все-таки… Что вы думаете?
— Судя по всему, он хотел уйти из жизни, — осторожно произнес Роман.
— Почему вы так решили?
— Знаете, когда пишут о родных и рады их видеть… Это очень типично для многих самоубийц — писать именно так, — неуверенно сказал Роман.
Гесс посмотрел на него страдающим взглядом и, прихрамывая, пошел по террасе.
Роман:
— Почерк вашего отца?
— Да, несомненно, это писал отец.
— Почему же у вас есть сомнения? Не хотите ли вы сказать, что его заставили написать это письмо?
— Нет, так я не думаю, но это не предсмертное письмо моего отца.
Роман возбужденно смотрел на собеседника. Встал из-за стола и подошел к Гессу.
— Вы знаете больше, чем я, это само собой, но скажите тогда и мне — в чем дело?
— Доказать это очень легко.
— Как?
— Скажите, а что вам самому может показаться странным в этом письме?
Роман вновь взял в руки листок, осмотрел его.
— Так, чернила и бумага не мой профиль. Давайте посмотрим почерк… Строки достаточно ровные, но каждая буква имеет разную высоту и ширину — писал старый и больной человек. Артрит? Это мы знаем… Буквы «с» и «о» во всех словах написаны твердо и достаточно