Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нужный нам отсек был заставлен высокотехнологичным оборудованием, среди которого сидели двое парней в серой форме механиков. Один поднялся при виде нас и вытянулся. Точнее, вытянулся он при виде Ванды как старшей по званию. Второй остался сидеть за пультом – устав требовал, чтобы кто-то из механиков всегда следил за приборами.
– Старший инженер Ламоро, я доставила матроса Светлова.
– Жду приказа! – рявкнул он.
Ванда посмотрела на меня, и я спросил инженера:
– Можно ли войти в реактор?
– Да. Есть вход. Но только когда реактор погашен. Для его полной остановки и охлаждения нужно два часа.
– Мы не можем остановить реактор во время сражения! – воскликнула Ванда.
Я задал инженеру второй вопрос:
– Возможно ли войти в реактор, когда он работает?
– Да. Есть защита, но ее можно обойти.
– Выполняйте.
Гражданский специалист стал бы спорить, изумляться, спрашивать, зачем это надо, и, конечно же, отговаривать. Но передо мной стоял специалист Космофлота – он лишь кивнул и вернулся на свое место за пультом. Там Ламоро перебросился со вторым механиком парой фраз, в основном состоящих из незнакомых мне терминов, и оба начали что-то быстро вводить через клавиатуры.
– Ты собираешься войти в работающий реактор? – спросила Ванда.
– Да.
– Мы не можем тебя потерять! Тебя нужно доставить контр-адмиралу.
Я повернулся к ней и сказал:
– Ксенотехнология защитит меня внутри реактора.
«Это вовсе не факт», – встрял Гемелл.
Вздохнув, я произнес:
– Капитан должен был передать вам копию моего рапорта, мэм. Если что-то пойдет не так, вы доставите ее контр-адмиралу.
В глазах Ванды промелькнула растерянность, и я добавил:
– Мне нужна связь с вами. Когда я буду внутри, пожалуйста, сообщите о результатах. Остановились ли ракеты.
Она обратилась к Ламоро, и тот отдал приказ второму механику, который, достав из уха белую бусинку, потер ее о штаны и протянул мне.
– Просто вставить в ухо? – уточнил я.
Парень кивнул и добавил:
– В правое.
Когда я засунул эту штуковину, послышался искусственный голос, монотонно бормочущий какие-то цифры.
– Сейчас отключу лишнее и оставлю только канал с лейтенантом Новак, – сказал механик, возвращаясь на свое место.
Несколько движений его руки по клавиатуре – и бормотание в ухе прекратилось.
– Ты не говорил капитану, что план предполагает риск для твоей жизни, – тихо сказала Ванда, подойдя вплотную. – Нужно доложить. Я уверена, он такое не одобрит.
– Не стоит беспокоить капитана, мэм. Поверьте, риск минимален.
– У нас все готово, – доложил Ламоро и показал рукой. – Вон та металлическая дверь, матрос.
– Спасибо, сэр!
– Отставить! – сказала Ванда инженерам. – Этот план нуждается в дополнительном согласовании!
– Простите, мэм, мы получили прямой приказ оказать полное содействие матросу Светлову.
Старший инженер Ламоро вопросительно посмотрел на меня.
– Начинаем, – сказал я ему и повернулся к Ванде.
Во взгляде ее читалось смятение. Странно. Только что она готова была погибнуть сама, оставить на смерть всю команду корвета, включая собственного отца, но… кажется, несмотря на все понятия о приказах, долге и самопожертвовании, она хочет спасти меня… Как такое может быть? Я все никак не мог понять эту женщину. Она меня ненавидит или любит?
«Ты просто очень ценный ресурс», – сказал Гемелл.
Но мне кажется, в этот раз он ошибался.
– Все получится, – заверил я Ванду. – Но если вдруг что-то пойдет не так… извините, что прошу об этом, но мне больше некого попросить… Позаботьтесь о моей жене.
Отцепив с пояса скипетр, я протянул его Ванде.
– Когда Лиру перенесут в операционную, просто прикоснитесь к ней наконечником. С намерением оживить.
Помедлив, она взяла скипетр и ответила:
– Я позабочусь.
Как только я закрыл за собой первую металлическую дверь, чувство вины, душившее меня весь день, ослабило хватку. Вина перед Лирой. Вина перед Вандой. Вина перед Гемеллом за те слова. Вина перед дядей Филипом и обреченной командой корвета. Вина перед погибшим таэдом. Вина перед людьми, изуродованными по моему приказу в особняке Босса. Вина перед Герби. Вина перед мамой, которая отнюдь не мечтала увидеть своего сына преступником…
«Вина перед Богом».
Наверное, перед Ним тоже. И полное непонимание, что со всем этим делать. Я запутался. Потерялся.
Но сейчас, в полутемном техническом коридоре, освещенном красными лампами, я впервые вздохнул свободно. Все стало простым и понятным.
Если у меня получится спасти корвет, то это, конечно, не сотрет мои ошибки и грехи, но все же я стану чуть меньшим подонком, чем был до того, как вошел в эту дверь. А если у меня ничего не получится и мое тело разнесет здесь на атомы… Что ж, по крайней мере, я выйду из тупика, в который забрел.
Мои шаги гулко раздавались в пустом техническом коридоре.
Я не хотел умирать. Я просто чувствовал себя так скверно, что мысли о смерти не пугали. Она казалась приемлемым выходом. Нежелательным, но допустимым.
«Так ты это делаешь из-за чувства вины? В надежде на искупление?»
«Отчасти. Но самое главное – спасти людей. Я хочу, чтобы они жили и чтобы больше никто не погиб из-за моих поступков».
Гемелл не давал гарантии, что я выживу, и с каждым шагом это все больше занимало мой ум.
Боюсь ли я смерти?
Никто не боится, пока ему ничто не угрожает. Но когда смерть покажет свой оскал на расстоянии вытянутой руки – тогда и только тогда ты сможешь честно ответить на этот вопрос.
Взявшись за ручку последней двери, я понял, что боюсь смерти. Еще пару минут назад, войдя в этот коридор, я думал о ней как о приемлемом выходе, но сейчас понял: нет, совсем не приемлемый!
Я хочу жить!
Но что делать? Повернуть назад? Это возможно. Сказать, что попробовал, но не получилось. Никто не сможет проверить. Еще есть время вылететь с корвета на спидере… Предать, но выжить, ценою жизни тысячи человек. Или же попытаться спасти их ценою своей жизни.
Ванда права: есть вещи пострашнее смерти. Я больше не предам. Ни за что!
И все же я никак не мог найти в себе решимость опустить холодную ручку вниз и открыть дверь. Мое тело словно оцепенело. Снаружи бушевало сражение. Прорвавшиеся сквозь заградительный огонь ракеты Спецконтроля с каждой секундой все ближе подбирались к корвету, а я трусливо тянул время. По лицу текли капли пота.
Не это ли та пропасть из сна, к которой мы с Гемеллом двигались все это время? Там, за дверью?
«Если хочешь, я могу это сделать», – предложил он.
Так же, как на Фомальгауте-2. Нет. В этот раз я должен сделать все
