Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

— Он поймет, что мы бежали в Британию, в особенности если ты вместе со своей матерью тоже исчезнешь, — сказала она.

— Мы укроемся там, где он не сможет отыскать нас, любимая, обещаю тебе это. Мы не поедем к родственникам моей матери, а спрячемся на острове в самом дальнем уголке Британии. Однажды, когда я был еще мальчиком, я посещал эти острова. Мой дед владел одним из этих островков — это было приданое одной из его жен. Теперь он принадлежит Аулу, но я знаю, он отдаст его нам. Он совсем крошечный, но там тепло почти круглый год и растут пальмы. Конечно, это не наши прекрасные пальмирские пальмы, но все же это пальмы. Римляне еще никогда не показывались на этих островах, Зенобия. Аврелиан не найдет нас там.

— Но мой сын в Кирене, — сказала она. — Что сделает с ним Аврелиан, Марк?

Он улыбнулся. Как много препятствий, мешающих им быть вместе! Но он разберет их одно за другим.

— Если я поклянусь, что устрою побег и им, тогда ты выйдешь за меня замуж сегодня ночью?

— Да!

— Тогда обещаю тебе, любимая. Все будет так, как ты хочешь.

Вдруг Зенобия расхохоталась, а когда увидела, что он в недоумении смотрит на нее, остановилась и объяснила ему:

— Как же я смогу рассказать нашим детям, что их отец предложил мне выйти за него замуж, когда мы оба, обнаженные, стояли на коленях в пещере?

Его темные брови угрожающе нахмурились.

— Ты собираешься подарить мне детей, моя красавица? — спросил он.

— Разумеется! — в негодовании воскликнула она. — Мне уже за тридцать, но я еще могу рожать!

— Тогда давай начнем прямо сейчас, любимая, — сказал он и уложил ее рядом с собой на накидку. — Я изголодался по тебе за два года, Зенобия. Я не хочу больше разговоров!

— Тогда замолчи, Марк Бритайн! — приказала она и, притянув к себе его голову, поцеловала долгим и нежным поцелуем.

Его большая рука ласкала ее полные груди, и Зенобия вспомнила его объятия. Она и не мечтала, что он снова будет любить ее, и теперь почти не верила в это счастье. Он наклонил свою темно-каштановую голову и прильнул к ее груди. Она прижала его к себе так крепко, как только могла.

— Ох, Марк, — прошептала она, — ты сочтешь меня слишком нетерпеливой, но меня так переполняет желание быть с тобой, мой дорогой! Не играй со мной долго, умоляю тебя!

Он оторвал голову от ее упругих грудей и, чуть-чуть изменив положение, мягко вошел в ее тело. Она вздохнула и отдалась ритмичным движениям любви.

— Ах ты, маленькая дикая кошка, — прошептал он, — я люблю тебя!

— Я люблю тебя! — прошептала она в ответ. И Зенобию закружила буря страсти, которая начала бушевать в ней. Она стонала и металась, когда ее желание снова и снова достигало пика. Но он все еще не давал ей удовлетворения, и когда она резко обругала его на бедавийском языке, языке своего детства, он засмеялся во весь голос, но продолжал чередование наслаждения и страдания, пока не понял по ее стонам, что она уже не может этого выносить. Только тогда он бросился вместе с ней в темную пропасть страсти, испытывая неодолимое желание обладать ею.

Светильник на блюдце слабо мерцал, и дрожь охватывала обнаженные тела любовников в маленькой сырой пещере. Они не хотели оставаться в ней в ту ночь. Теперь они жаждали только одного: заключить брак в присутствии свидетелей. Ни один из них не мог чувствовать себя спокойно, пока не даст другому этот священный обет. В одиночестве каждый из них беспомощен, но вместе они непобедимы.

Молча и поспешно они оделись, вышли из пещеры, быстро прошли усыпанный галькой пляж и поднялись на утес по лестнице. Хотя они отсутствовали меньше часа, на землю уже опустилась ночь, и если бы не свет месяца, им было бы трудно найти дорогу. Дагиан ждала их, сидя на мраморной скамье. Она дремала, опустив голову на грудь. Марк нежно поцеловал ее, и она проснулась, слегка вздрогнув.

Прежде чем она успела заговорить, он сказал:

— Мы с Зенобией собираемся пожениться сегодня ночью, мама. Иди, пожалуйста, в дом и приведи сюда старую Баб и Адрию. Мы дадим друг другу торжественное обещание прямо здесь, под ночным небом, чтобы все боги могли видеть нас. Пусть Диана, богиня луны и охоты, будет нашей главной свидетельницей.

— Если Аврелиан узнает об этом… — тихо начала Дагиан, но Зенобия перебила ее.

— Сегодня вечером мы поняли, что не можем жить друг без друга. Уж лучше мы встретим лицом к лицу гнев императора, чем позволим снова разлучить нас, Дагиан!

— А кроме того, он не узнает об этом, мама. Доверься мне, у меня есть верный план.

Дагиан поняла, что ей не удастся их образумить. В их глазах сверкал свет разделенной любви, и она осознала, что все аргументы бесполезны. Повинуясь желанию своего сына, она поднялась с мраморной скамьи и поспешила на виллу Зенобии, чтобы привести двух верных служанок царицы. Когда она удалилась, Зенобия повернулась к своему возлюбленному и тихо сказала:

— Я не смогу сказать Аврелиану, что беременна, Марк. По крайней мере не сразу после его возвращения. Он не дурак, какую бы страсть ни испытывал ко мне. Если я скажу, что ношу его ребенка, он позовет врача. Он пожелает удостовериться, что оба, и ребенок, и я, здоровы. Он захочет узнать дату рождения. Он захочет быть полностью уверенным. Буду я твоей женой или нет, но мне придется еще некоторое время играть роль его шлюхи. Если ты любишь меня и ценишь нашу безопасность, тебе придется жить, зная об этом. Но сможешь ли ты? Может быть, ты предпочитаешь подождать до нашего бегства в Британию?

Ее серые глаза испытующе посмотрели на него.

— Скажи мне правду, дорогой!

Некоторое время Марк молчал. Сама мысль о том, что Аврелиан будет прикасаться к Зенобии, приводила его в ярость, однако он понимал — она права. Если она заявит, что беременна, возбужденный и счастливый император потребует не только доказательств, но и еще более опасных для них сведений. И все же он не хотел ждать. Даже зная о том, что Зенобии придется снова лечь в постель с императором, Марк желал взять ее в жены — сейчас, сегодня! То, что она будет делать с Аврелианом, ничего не значит для нее, и с годами воспоминания об атом сотрутся из их памяти. Она пойдет на это ради их общего будущего, ради их потомков.

— Я люблю тебя, — тихо произнес он. — Я не хочу ждать! Потом он заключил ее в объятия и с нежностью поцеловал.

— Ты всегда была моей женой, любимая!

Она смахнула слезы, неожиданно покатившиеся из глаз.

— Я думаю о том, что, может быть, боги еще не совсем покинули меня. Вдруг они просто проверяли меня, ведь в эту ночь я нашла такое счастье, которое они редко жалуют простым смертным!

— Разве ты не Зенобия, царица Пальмиры? — спросил он. — Разве ты не любима богами, твоим народом и мной?