Пауза - Кристина Андреевна Белозерцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малиновый увидел зеленую звезду на медальоне, выпучил глаза, как болотная лягушка, и мгновенно затих. Окружающие крестьяне с удовольствием слушали все, что я хотела ему сказать. Некоторые выражения вызывали на лицах тени улыбок: они радовались даже малейшей возможности отвлечься. Высказав миру, в лице случайно подвернувшегося хама, все, что о нем думала, я почувствовала себя гораздо лучше, так что мы проехали еще пару часов, пока от долгой дороги в седле не начала побаливать спина. Поболтать бы хоть со спутниками, но объезжая основной поток, мы продвигались по одному, так что оставалось только глазеть по сторонам.
На привале я отошла немного в лес и все-таки вызвала Эрика при помощи колокольчика.
– Привет! – раздался в моем ухе жизнерадостный и слегка нетрезвый голос.
На душе потеплело. Рыжий авантюрист с зелеными кошачьими глазами всегда поднимал мне настроение. Жаль, его сейчас не было рядом.
«Лучше Моррис, – неожиданно выдал Шепот, – вот кто точно смог бы разрядить обстановку в этом путешествии. Сдается мне, Эрик с куда большей охотой спровоцировал бы с Леонардом еще больший конфликт».
– Ты что, пьешь уже? – полюбопытствовала я, проигнорировав свой внутренний голос.
– Да у нас же еще только солнце встало, – заржал он, – а ну стихли! Не слышно нихрена! Это Крис!
– Ты за Хребтом?
– Ага. Привет тебе большой.
– Знаешь такой город – Аргентерию?
Эрик на пару секунд задумался, и в голосе его появились нотки подозрения.
– Да, был пару раз, а что?
– Возможно, там очаг некрочумы, – постаралась я придать голосу беспечности.
Он громко и витиевато выругался, услышь я подобное год назад, покраснела бы до макового цвета.
– Вот только не говори мне, что ты сейчас там, – проникновенно попросил он.
– В гильдии магов узнала, объявили карантин, поставили кордоны.
Признаться сейчас, и вся моя поездка на этом и закончится: рыжий без особых церемоний вмешивается в мою жизнь. Иногда это ее спасает, но сейчас пока что непосредственной опасности не было.
– И беженцев, небось, тьма, – протянул Эрик, внезапно протрезвев.
Вот как он это делает? В момент берет себя в руки.
– Наверное. Что ты задумал?
– Да так, думаю, найдется несколько тысяч, кого можно будет переправить за Хребет. Заселим немного местные владения.
– Думаешь, кто-то согласится? – засомневалась я, машинально разгребая носком сапога прошлогодние сопревшие до бурой паутины листья. – В такую глушь перебираться добровольно?
– А чего б – нет? Тут конечно ни магии, ни роскоши, но для крестьян-то какая разница? Зато ни чудищ по лесам, ни магических болезней. Короче, спасибо за наводку.
– Не за что, – уму не постижимо, как рыжий из чего угодно пытается извлекать пользу.
– Завтра и займусь. Высплюсь только. И не забывай! Через неделю ждем тебя дома, помнишь? И постарайся не влезть в очередную историю.
– Да, – улыбнулась я невольно, и он, не попрощавшись, отключился.
Лео коротко, остро глянул на меня, когда я вернулась на обочину дороги, и в глазах его мелькнуло давешнее подозрение. Но он ничего не спросил. Перекусывали взятыми с собой припасами возле небольшого ручья справа от дороги, усевшись на поваленный ствол старого дуба, сваленного молнией. Копченое мясо, сыр, хлеб и фрукты – не роскошь, но вполне приемлемо. Отряд помалкивал, чутко улавливая настроение своего командира. Они понимали, что между нами происходит что-то маловразумительное, но тактично старались не замечать. Да и держались настолько отстраненно, что мне даже не удалось за полдня толком запомнить их по именам. Мы ехали, вытянувшись цепью, так что завязать непринужденную беседу с кем-то из мужчин возможности не было. Да и плащи… Вы никогда не замечали, что если одеть десяток самых разных людей в абсолютно одинаковую одежду, вы перестаете их различать? Будто бы форма стирает любую индивидуальность. Магам проще, у мантий – десятки цветов и фасонов, а проявление некоторой… хм-м… самобытности негласно поощряется.
К вечеру первого дня, когда огненное колесо торжественно укатилось за кромку леса, дорога окончательно обезлюдила. Отряд ехал все также молча, бдительно посматривая по сторонам. Виконт Селеретто держался рядом, изредка кидая в мою сторону все те же косые взгляды. Когда мне окончательно это надоело, я плюнула на конспирацию и попробовала таки эмпатически проверить его эмоции, чтобы догадаться, о чем все-таки он сейчас думает? Чем ближе была ночь, тем сомнительнее мне казалась идея нашей совместной поездки. С сумерками всегда так, приходят мрачные мысли, и бороться с ними становится все сложнее, особенно, если они обоснованы. Лучше о возможных проблемах узнавать заранее, да? Ну, или наоборот, можно было попробовать внушить Лео немного благодушия. Так, на всякий случай.
Это вовсе не сложно. Вы когда-нибудь пробовали закрыть глаза и несколько минут вслушиваться в тишину? Пройдет совсем немного времени, когда сама ткань тишины начнет распадаться на отдельные нити едва слышных звуков. И с каждым ударом сердца эти звуки становятся все сочнее, гуще, заполняют ушную раковину, просачиваются в мозг. С эмпатией – похожая история.
Стоило прислушаться, как на меня обрушился горной лавиной, вмиг оглушая и ослепляя, поток чужого ужаса и ослепительная вспышка боли… Будто бы тысячи раскаленных игл впились в виски, а мир потерял цвета, исказился, став плоским и черно-серым. Будто сворачивался на огне лист плотной бумаги с нарисованным углем пейзажем. Из звуков остался только бешеный гул стучащей в ушах крови, – тудум-тудум! – словно степные орочьи барабаны перед атакой. Желудок жалобно дернулся пару раз, но таки сумел удержать обед внутри. Ощущение было таким сильным и неожиданным, что я едва не упала с лошади, вцепившись судорожно в луку седла.
Лео, ехавший рядом, схватил меня за плечо, и наш маленький отряд остановился. Гвардейцы посматривали напряженно. Я теперь закрывалась наглухо, но держаться в седле уже не могла: в глазах темнело, а все тело била дрожь от ватной, предобморочной слабости. Ничего, спустилась кое-как.
– Простите… Минуту… – попросила я, сползая по высокому, тонкому дереву у обочины и пытаясь напиться терпким вечерним воздухом.
Во время этой вспышки, мне удалось уловить не только ужас, но и голод. Голод и злобу. Чудовище? Мертвецы, жадные до плоти, уже покинувшие стены города? Нет-нет, тут что-то другое… Тянущее. Зовущее, будто кто-то веревку накинул
