Андреевское братство - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне стало вдруг удивительно скучно. Столько уже со мной произошло событий, объяснить которые я был не в силах, что слушать еще и заумные разглагольствования полупьяного старика…
Я пошарил глазами по столу и окрестностям, не увидел ничего подходящего и движением головы указал Шульгину на дверь. Он понял и встал, а Новиков сделал рукой успокаивающий жест и остался. Ну, ему, может быть, это нужно для дела.
В большой кухне с резным дубовым столом на пузатых ножках и примитивной газовой плитой, которая получала топливо неизвестно откуда, поскольку я знал уже – нынешняя Москва централизованного газоснабжения не имела, мы по-студенчески пристроились на широком подоконнике, Александр Иванович сковырнул пробку с белой цилиндрической бутылки, по-братски поделил соленый огурец. Сглотнули водку, как безвкусную холодную воду. Закусили.
– Хочешь анекдот? – спросил Шульгин, с пониманием глядя на меня. – А то ты как-то очень серьезно ко всему относишься.
– Покрутился бы ты с мое, не знаю, что сам бы делал…
– Да что особенного-то? Ну война, революция, ожившие покойники и живые мертвецы. Делов-то. Ты, кстати, тост Андрея четко осознал?
– В смысле?
– «…мы бьемся с мертвецами, воскресшими для новых похорон». Тут, как вообще у гениальных прозорливцев, классиков то есть, каждый может отыскивать всевозможные откровения, а также и намеки на что-то, лично нас касающееся… Лично я это так примерно понимаю. Мы живем в неожиданно нестабильном мире. Для нас, естественно. Для всех прочих он – единственно возможный и непреложный. Так? Но раз будущее, как следует из нашего с тобой здесь пребывания, существует, то отчего же не вообразить, что будущее отбрасывает сюда свою тень?
Я сделал умное лицо, будто бы соглашаясь с высказанным тезисом. А сам подумал: «Тень? Какую, собственно? Если для здешних людей будущее не наступило, о чем можно говорить? Но если мы и вправду есть, родившиеся на десятилетия и века позже, то отчего же и нет?»
– И вот, – продолжал Александр Иванович, – при сем гипотетическом раскладе отчего ж не вообразить, что по отношению к нам все нынешние люди суть естественным образом воскрешенные нашей волей или неволей покойники? Я, а тем более ты имели возможность видеть могилы наиболее известных здешних обитателей то на Новодевичьем, а то и в Кремлевской стене. Теперь же – вот они.
Я пока не улавливал хода его рассуждений, но слушать его все равно было интересно. После всего случившегося, после бесед с потусторонними Держателями Мира приятно было пообщаться с абсолютно нормальным человеком, озабоченным естественными мужскими проблемами. Выпиваем вот, закусываем чем бог послал. И, может быть, это уже – навсегда? Побеседовали со мной Игроки и забыли. Фигурка с одной из десятков досок во время сеанса одновременной игры.
А за окном, оказывается, начал падать первый в этом году снег. Медленные, крупные снежинки пролетали перед окном, словно парашютисты грандиозного десанта, и ложились на покрытый жидкой грязью булыжник переулка, где мгновенно таяли, и на бурые крыши двухэтажных домишек напротив, покрывая их нежной белой порошей.
Господи, как давно я не видел чего-то вот такого же тихого, спокойного, мирного. Все в этом мире чужое, ну почти все, а вот небо здесь такое же, и снег летит хорошо так, успокоительно… Совсем как в юности.
– И все же, к чему ты ведешь? – спросил я. – Неудобно как-то, уединились вот, выпиваем, а народ ждет…
– Да и пусть ждет. Нужно делать только то, что хочется в данный момент. Я тебе анекдот обещал. Русский с евреем решили выпить. Закуска – два огурца соленых. Большой и маленький. Выпили, еврей раз – и большой огурец в рот. Русский обиделся. «Вот всегда, евреи, вы так. Что побольше – себе». – «А в чем проблема? – спрашивает еврей. – Ты бы какой взял?» – «Конечно, маленький». – «Ну вот и бери…»
Я подумал, усмехнулся вежливо.
– Не понравился анекдот, что ли?
– Да нет, ничего. Это к нашим делам отношение имеет?
– Думаю – имеет. А если про покойников продолжить, то внимай. Люди, которых мы считаем живыми, в действительности мертвые. Потому что в отличие от тех, с кем ты живешь в нормальной реальности, которые тоже, конечно, умрут, но когда-то эти уже один раз наверняка умирали, раз мы успели родиться после их смерти. Улавливаешь? А в довершение огромное количество ныне условно живых в своем гипотетически состоявшемся будущем успели побыть гегемонами, командирами производства, наркомами и комиссарами госбезопасности. И, что самое поразительное, каким-то внепространственным способом сохранили о своем несостоявшемся будущем хоть смутные, но воспоминания.
Наш же новотроцкистский режим лишил их шансов на осуществление непрожитого будущего. Оттого они сейчас так злобствуют и, сами не понимая почему, испытывают звериную ненависть вообще ко всему настоящему. И готовы воевать против него – без всяких позитивных программ. Просто потому, что, на их взгляд, это – неправильная жизнь. Ложная.
– Опять шизофрения? – догадался я. – Массовая?
– Вот-вот. Конфликт между реальным настоящим и гипотетическим будущим. Каково?
Я знал, что Александр Иванович был когда-то врачом-психиатром, но сегодняшнее совмещение генерала контрразведки, практикующего дзен-буддиста и простодушного выпивохи показалось мне безусловным психологическим перебором.
И возник вопрос: для чего ему нужна такая игра и для чего он вызвал меня сюда, на кухню? Неужели, чтобы наскоро хлопнуть стопку водки? И тут же я догадался. Нет у него никаких тайных замыслов и желания мне что-то там еще внушить.
Это ведь я прожил только что чуть ли не еще одну жизнь, а он как настроился на волну лишь полчаса назад завершившегося банкета, так на ней и удержался. Хотелось ему поболтать на общие темы, а вот и подвернулся собеседник.
О том, что это я его позвал, я успел забыть в беспорядке мыслей и эмоций.
– Одним словом, – неожиданным образом закруглил он свое рассуждение, и я в очередной раз убедился, что ничего он не делает просто так, – партия сделана. Рад, что ты нас не подвел…
– В чем? – не сразу понял я.
– В том, на что мы с Андреем рассчитывали. Ты – человек нашего круга. Испытания выдержал все. И во Фриско, когда Андрей тебя нашел, и в Москве, и там… – Он неопределенно покрутил над головой рукою. – Не купился на предложения и посулы, которые, безусловно, были заманчивыми. Мы все через это в той или иной мере прошли. Теперь…
И что же он предложит мне теперь?
Я внутренне напрягся.
– Теперь будем жить. Андрей нам говорил, что ваш мир весьма неплох. С твоей помощью мы можем их объединить. Состыковать навсегда. Разумеется, лишь для посвященных. В известных точках оборудовать стационарные проходы. Да вот хотя бы в Нью-Зеландии, в фиорде. Денег и связей у нас хватит, приобретем на твое имя в вашей реальности тот же самый участок – и пожалуйста. Ты даже и вообразить сейчас не можешь, какие открываются перспективы. Мы здесь, ты наш наместник там – представляешь?.. В случае каких-то политических потрясений здесь, туда можно свалить.
Наладить аккуратный обмен особо избранными людьми. Нынешних посылать к вам будто на курорт, пожить в условиях победившего коммунизма или капитализма, кому что нравится.
От вас сюда принимать искателей приключений или социальных утопистов, желающих прикоснуться к истокам. Ну и так далее и тому подобное. Сам додумаешь на досуге.
А чего ж тут не додумать? И в самом деле грандиозно и очень просто. На фоне всех предшествовавших событий.
Самое же смешное, данное предложение Шульгина словно бы на ином уровне воспроизводит прежние посулы Держателей.
Явная или же замаскированная, но все равно власть над миром.
А в чем здесь очередная ловушка? Не может же, чтобы совсем без нее?
Так я и спросил Александра Ивановича.
– Да брось ты, Игорь. Все тебя нравственные проблемы терзают. Поскольку ты порядочный человек. Хочешь еще афоризм: «Порядочный человек существует лишь в зазоре между бескомпромиссностью и беспринципностью». Запомни, смирись, и все будет очень просто.
Но оказалось – далеко не просто…
Примечания
1
Крюгерранд – золотая монета, находившаяся в обращении в государствах Южно-Африканского Союза, приблизительно равная 20 долларам.
2
Стихи И. Эренбурга.
3
«Великий князь Константин» – пароход, база русских минных катеров в войну 1877—1878 гг.
4
Прощай, мой друг, не плачь, мой друг…
5
Прощай навсегда (венг.).
6
Девушка (венг.).
7
Ubi bene, ibi patria – где хорошо, там и родина (лат.).
8
Viribus unitis – объединенными усилиями (лат.).
