Обитель любви - Жаклин Брискин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот словно окаменел. Лицо его стало неподвижным.
— Здравствуйте, тетя Юта, — еще тише сказала Тесса.
Юта отшатнулась от нее.
Тессе стало зябко. Она и не ждала от родителей Кингдона особой любви — все-таки Бад и Три-Вэ враждовали столько лет, — но все же до этой минуты неосознанно надеялась, что они ее по крайней мере примут. Когда Кингдон рассказывал о своих родителях, то об отце отзывался с горьким разочарованием, а над фанатичной матерью подшучивал. Но Тесса знала, что на самом деле он очень хотел, чтобы они одобрили его выбор. В глазах дяди промелькнул огонек. Он отвернулся от нее. Тетя, напротив, внимательно изучала Тессу, но от ее взгляда становилось не по себе. Тесса поняла, что не стоило подходить к ним. Своим присутствием она разрушила тонкий мостик семейного воссоединения. Девушка так оробела и смутилась, что в ее голосе пронеслась дикая мысль: «Неужели Три-Вэ и Юта догадались об аборте? — Тесса понимала, что это невозможно, но тут же подумала: — Все-таки их внук».
Она крепче прижалась к отцу, он крепко обхватил ее за плечи и мягко сказал:
— Синклер возьмет ваши вещи.
Юта передала дворецкому каракулевую накидку — подарок на Рождество от Кингдона и Лайи. Три-Вэ протянул свою поношенную шляпу.
Вчетвером они подошли к фонтану. Сидевшие там поднялись. Новых гостей приветствовала Амелия. На ней было очаровательное маленькое вечернее платье. Она держалась раскованно и с чувством собственного достоинства, за которым скрывалась тревога. Она мысленно гнала от себя опасения, что Юта что-нибудь устроит. То, что может заговорить Три-Вэ, ей даже в голову не пришло. Она сама не могла молчать, полагая, что это постыдно и унижает ее. Поэтому, когда все представления закончились, она сказала:
— Ну, вот я и познакомилась со всеми членами вашей прекрасной семьи. Кингдона мы узнали раньше.
Бетти Ван Влит, бросавшая вокруг нарочито дерзкие взгляды, никак не могла угомониться и сказала:
— По-моему, Кингдону страшно повезло, что вы его узнали раньше. Вы согласны, тетя Амелия? — Расценив молчание как согласие, Бетти задала еще вопрос: — А как вы познакомились с нашим знаменитым летчиком?
— Его привела к нам Тесса, которая знакома с ним уже несколько лет, — ответила Амелия.
— Ты познакомилась с ним еще до его женитьбы? — спросила Бетти у Тессы.
— Да. Мы с Лайей были подругами. Я писала сценарии для короткометражных фильмов, а она в них играла... — От смущения Тесса не договорила. На нее во все глаза уставилась Юта.
— Господи, «деловая женщина»! — фыркнула она. — Женщина с профессией?! Это же противоестественно! — Она демонстративно отказалась от хереса.
Бетти же взяла второй бокал.
— А по-моему, когда у женщины есть профессия и она делает карьеру — это здорово. Она зарабатывает кучу денег! Совсем как мужчина!
Они перешли в обшитую деревом столовую, где горел массивный серебряный канделябр французской работы. Гости рассаживались в тщательно продуманном порядке. Серебряные статуэтки, изображавшие пастушек, служили подставками для меню. При каждой перемене блюд Синклер и Педро поочередно наполняли бокалы гостей подходящим французским вином не от бутлегера, а прямо из погреба. Перед каждым гостем стояло шесть хрустальных и стеклянных бокалов, рюмок и стаканов.
Несколько раз Тесса порывалась обратиться к дяде или тете. Но Три-Вэ старательно смотрел в сторону. А Юта настороженно следила за Тессой, и всякий раз, когда девушка пыталась заговорить, Юта, опережая ее, спрашивала что-то своим резким голосом у Бетти или Мэри Лю.
Наконец, когда подали жаркое, Юта повернулась к Тессе.
— Пока мы ехали к вам, я все прикидывала... Тебе ведь уже почти тридцать?
— Двадцать восемь, — ответил за Тессу Бад. Юта, в качестве почетной гостьи, сидела от него по правую руку.
— Бетти двадцать два, а Мэри Лю двадцать. Понимаешь? — продолжала Юта. — По-моему, хватит привередничать, а то ведь так и старой девой немудрено остаться.
Она вся подалась к Тессе.
— Это я виноват, — весело вмешался Бад. Но глаза его были холодны. — На каждого молодого человека, который появляется вблизи нашего дома, я приказываю спустить собак. Верно, Тесса?
Тесса выдавила из себя улыбку. Голова у нее раскалывалась. Не от болезни. И не оттого, что она не понравилась родителям Кингдона. Просто во время обеда ей в голову пришла мысль, — в которой она очень быстро утвердилась, — что с Кингдоном случилось нечто ужасное. «Может быть, его даже арестовали», — подумала она. Тесса прижала ледяные руки к коленям, пытаясь не выдать себя перед присутствующими.
Принесли десерт — пирамиду из слоеного теста с кремом, обсыпанную искрящейся карамелью, — и пока Синклер разрезал этот огромный торт, в холле раздался звонок.
Это был Кингдон.
Он извинился перед Амелией за опоздание, проходя вдоль стола, задержался, чтобы поцеловать мать в щеку, обменялся рукопожатиями с мужчинами, улыбнулся женщинам. Когда он приблизился к Тессе, улыбка на его лице на мгновение померкла. Он приехал сюда из Орлиного Гнезда, где переоделся в вечерний костюм. Но причесаться не успел. Несмотря на его усталый вид, его появление словно внесло живую струю. Кингдон потешался над фотографами и толпой. Все молча слушали. Кингдону не хотелось ничего говорить, но он пересиливал себя. А когда ему приходилось перебарывать себя, на него было жалко смотреть. Мимолетное чувство облегчения, возникшее у Тессы при его появлении, тут же пропало. «Почему он так старается казаться веселым? — думала она недоуменно. — Что-то случилось?»
Голова у нее по-прежнему раскалывалась.
Она не сразу поняла, что к ней обратилась мать.
— Что, мама?
— Бетти спрашивает, вступила ли ты в Молодежную лигу?
Тесса тихо подтвердила это и опять замолчала. Она не принимала оживленного участия в застольной беседе. И на Кингдона даже взглянуть не могла, потому что за ней зорко следила Юта.
Вскоре Амелия поднялась из-за стола и предложила:
— Юта, Бетти, Мэри Лю, Тесса! Пойдемте в гостиную пить кофе.
3Когда за женщинами закрылась дверь, Бад попросил слуг покинуть столовую. Пятеро Ван Влитов собрались у края стола, вокруг графинов со спиртным. Бад, открыв коробку, предложил гостям сигары.
— Что там у тебя случилось? — спросил он Кингдона.
— Все как обычно, — ответил тот. — Нас облили дерьмом с ног до головы и отпустили отмываться.
При слове «дерьмо», произнесенном вслух старшим братом, веснушчатые лица Тома и Ле Роя залились краской. Когда они смущались, то становились похожи, как близнецы. Они совсем недавно стали жителями Лос-Анджелеса и разделяли мнение городских обывателей, что Голливуд — это злокачественная опухоль, а киношники либо половые извращенцы, либо отбросы общества, либо шарлатаны. Под какую статью подвести Кингдона, они пока что не решили. Дома в Бейкерсфилде они держались подальше от старшего брата, сторонясь его диких выходок. Теперь они желали только, чтобы дело Дэвида Манли Фултона, не дай Бог, краем не задело их. Они не говорили об этом вслух — даже между собой, — но были благодарны Кингдону за то, что он взял псевдоним. Тем не менее, несмотря ни на что, они были вполне порядочными молодыми людьми и готовы были по мере сил помочь старшему брату.