Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция - Константин Владиславович Рыжов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александр, перевалив Балканы, пошел вперед на трибалов и прибыл к реке Лигину. Сирм, царь трибалов, укрылся на одном из дунайских островов. Большая же часть трибалов сосредоточилась в тылу у македонцев. Когда Александр узнал, куда ушли трибалы, он повернул обратно и пошел на них; он захватил их уже за разбивкой лагеря. Застигнутые врасплох, они построились в лесу, росшем у реки. Александр, выставив вперед лучников и пращников, приказал им осыпать варваров стрелами и камнями. Как он и ожидал, оказавшись под дождем стрел, они сделали вылазку. Выманив противника из леса, Александр атаковал его с фланга конницей, а с фронта ударила фаланга. Не выдержав удара, трибалы обратились в бегство.
На третий день после этой битвы Александр подошел к Дунаю и решил переправиться через него, чтобы напасть на гетов. Судов было мало. Поэтому на мешках набитых сеном, через реку переправилось полторы тысячи всадников и около 4000 пехотинцев. Геты, пораженные стремительностью, с которой совершилась переправа через великую реку, бежали, не дав решительного сражения. Македонцы овладели их городом. Сюда прибыли послы от фракийских и кельтских племен с заверениями дружбы. Пришли послы и от Сирама, царя трибалов. Заключив мир, Александр вернулся за Дунай и тут узнал, что иллирийское племя тавлантиев отпало от него, и во главе восстания стоят царь Главкия и изменивший ему Клит, сын Бардилея. Александр отправился в Македонию к городу Пелий, где находилось войско Клита. Но едва македонцы приступили к осаде, как появились иллирийцы с Главкией во главе. Сражаться на два фронта не было никакой возможности, и Александр начал отступление, которое проходило через теснины, занятые врагом, и было очень трудным. Тем не менее, благодаря искусным маневрам македонцам без больших потерь удалось отступить за реку Эригон. Спустя три дня Александр узнал, что войско Клита и Главкия живет в полной беспечности; караулы для охраны не расставлены, нет перед лагерем ни палисада, ни рва, словно все думают, что Александр в страхе бежал. Тогда Александр ночью незаметно переправился через реку и ударил на неприятеля, когда тот меньше всего этого ожидал. Многие были убиты в постели, а другие погибли при беспорядочном и паническом отступлении.
5) Разгром Фив
В это время некоторые из фиванских изгнанников ночью вернулись в Фивы: кое-кто в городе подстрекал их к восстанию. Из кадмейского гарнизона они вызвали Аминту и Тимолая и убили их за стенами Кадмеи, когда те не подозревали ничего худого. Явившись в народное собрание, изгнанники убеждали фиванцев отпасть от Александра, прикрываясь прекрасным издревле именем свободы и маня наконец-то избавлением от македонского ига. Так как они утверждали, что Александр умер в Иллирии, то речи их показались толпе особенно убедительными. Молва о его смерти разрасталась и шла с разных сторон; прошло действительно немало времени, как от него не приходило никаких известий. И как это обычно бывает в таких случаях, люди, не разузнав, как обстоит все в действительности, представляли ее себе в соответствии со своими желаниями.
Когда Александр узнал о событиях в Фивах, он решил, что никак нельзя отнестись к ним пренебрежительно. Он уже давно держал в подозрении Афины и считал, что дерзкое предприятие фиванцев не кончится впустую, если к ним примкнут и лакедемоняне, другие пелопоннесцы и этолийцы, на которых полагаться нельзя. Пройдя через Эордею и Элимиотиду. он перевалил через горы Стимфеи и Паравии и на седьмой день прибыл в Пелину в Фессалии. Выступив оттуда, он на шестой день вторгся в Беотию; фиванцы узнали, что Александр прошел через Фермопилы, когда он со всем войском был уже в Онхесте. На следующий день они увидели македонское войско под стенами Фив. (Арриан: 1;1–7).
Александр сначала не предпринимал никаких действий, давая фиванцам время одуматься и посовещаться; он предполагал также, что один единственный город не осмелиться выступить против такой армии. И если бы фиванцы, уступая обстоятельствам, отправили к македонцам посольство, прося мира и согласия, то Александр охотно пошел бы на переговоры и удовлетворил бы все их просьбы. Ему хотелось покончить со смутами в Элладе и целиком заняться войной с персами. Теперь же, видя, что фиванцы ни во что его не ставят, он решил сравнять город с землей и таким страшным делом отвратить от попыток к отпадению всех, кто собирался на это отважиться. Выстроив войско в боевом порядке, он приказал объявить: кто из фиванцев пожелает, тот может явиться к нему и стать причастным к миру, установленному для всей Эллады. Фиванцы в своей гордости ответили другим объявлением: с высоты какой-то башни было провозглашено, что каждый, кто желает с помощью персидского царя и фиванцев освободить эллинов и уничтожить тирана Эллады, пусть приходит к ним. Александра это чрезвычайно огорчило; вне себя от гнева он решил страшно наказать фиванцев. (Диодор:17; 10).
Когда начался бой, фиванцы опрокинули отряд Пердики и лучников, но при этом сами растянули и потеряли строй. Видя это, Александр бросил на них выстроенную фалангу, которая и оттеснила их за ворота. Фиванцы бежали в таком ужасе, что, теснимые в город через ворота, они не успели эти ворота закрыть. Вместе с ними ворвались те македонцы, которые бежали сразу за ними. Навстречу победителям выступил македонский гарнизон из Кадмеи. Какое-то время отряды фиванцев еще держались у храма Амфиона. Когда же македонцы стали нажимать на них со всех сторон, и Александр появлялся то тут, то там, фиванцы обратились в бегство. И тогда началось беспорядочное истребление уже не защищавшихся фиванцев, причем гнева были полны не столько македонцы, сколько фокейцы и беотийцы, – одних застигали в домах, – некоторые пытались сопротивляться, другие молили о пощаде, припав к жертвенникам, – но жалости не было ни к женщинам, ни к детям.
Это бедствие, постигшее Фивы, потрясло остальных эллинов не меньше, чем самих участников этого дела: величина взятого города, стремительность покорения, неожиданное поражение и
