Пятьдесят оттенков свободы - Эрика Леонард Джеймс

— Я надеюсь, это не твои любимые, — бормочет он и опаляет меня диким взглядом. Его пальцы скользят по животу вдоль резинки трусиков, затем ныряют внутрь, дразня меня, потом Кристиан крепко хватает трусы и просовывает большие пальцы сквозь тонкое кружево. Ткань рвется. Его ладони распластаны на моих бедрах, а большие пальцы снова касаются плоти. Он выгибается и трется о меня.

— Я чувствую, какая ты влажная. — Голос его пронизан плотским удовольствием. Внезапно он садится, вновь обвивая меня рукой за талию, и мы снова — лицом к лицу. Он трется носом о мой нос.

— Мы будем продвигаться медленно, миссис Грей. Я хочу почувствовать всю тебя. — Он приподнимает меня и с невозможно медленной, изысканной легкостью опускает на себя. Я чувствую его каждый благословенный дюйм, наполняющий меня.

— А-а, — издаю я стон, сжимая его руки. Хочу приподняться, чтобы ощутить долгожданное восхитительное трение, но он меня удерживает.

— Всего меня, — шепчет он и приподнимает таз, входя до конца. Я откидываю голову назад и испускаю сдавленный вскрик чистейшего наслаждения.

— Дай мне услышать тебя, — бормочет он. — Нет… не двигайся, просто чувствуй.

Я открываю глаза, рот мой застыл в безмолвном «Ах!», и его пылающие серые глаза под тяжелыми веками вглядываются в мои изумленные голубые. Он двигается, покачивая тазом, но удерживает меня на месте.

Я стону. Его губы целуют мою шею.

— Это мое любимое место. Глубоко внутри тебя, — бормочет он у меня на коже.

— Пожалуйста, двигайся, — умоляю я.

— Медленно, миссис Грей. — Он вновь приподнимает таз, и удовольствие волнами растекается по мне. Я беру его лицо в ладони и горячо целую.

— Люби меня, Кристиан. Пожалуйста.

Его зубы скользят по моей скуле к уху.

— Давай, — шепчет он и приподнимает меня вверх-вниз.

Моя внутренняя богиня выпущена на волю, и я толкаю его на землю и начинаю двигаться, смакуя ощущение его во мне… себя на нем. Держа меня руками за талию, он вторит моему ритму. Я так соскучилась по этому… по головокружительному ощущению его подо мной, во мне… Солнце пригревает мне спину, в воздухе стоит сладкий запах осени, а мягкий осенний ветерок обдувает наши разгоряченные тела. Ах, этот пьянящий сплав ощущений: прикосновений, вкуса, запаха, вида моего любимого мужа подо мной!

— О, Ана! — Он стонет, глаза закрыты, голова откинута, рот приоткрыт.

Ах… как же я обожаю это!.. И блаженство внутри меня нарастает… нарастает… поднимается выше. Руки Кристиана ложатся мне на бедра, большие пальцы нежно прижимаются к их основанию — и в следующий миг я взрываюсь, рассыпаясь на тысячи осколков, и падаю ему на грудь, и он тоже достигает вершины и выдыхает мое имя с любовью и радостью.

Он прижимает меня к своей груди, нежно держит мою голову. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением обнимающих меня рук. Под своей ладонью чувствую ровное биение его сердца, которое замедляется и успокаивается. Я целую и трусь о него; мне трудно представить, что еще не так давно он не позволял мне делать этого.

— Лучше? — шепчет он. Я поднимаю голову. Он широко улыбается.

— Намного. А тебе? — Я расплываюсь в не менее довольной улыбке.

— Я соскучился по тебе, миссис Грей, — говорит он, посерьезнев.

— Я тоже.

— Больше никакого героизма, хорошо?

— Хорошо, — обещаю я.

— Ты всегда должна всем делиться со мной, — шепчет он.

— А ты — со мной.

Он ухмыляется.

— Справедливо подмечено. Я постараюсь. — Он целует меня в волосы.

— Думаю, мы будем счастливы здесь, — шепчу я, снова закрывая глаза.

— Да. Ты, я и… Комочек. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Спокойной и счастливой.

— Хорошо.

— А ты?

— Также, — бормочет он.

Я вскидываю на него глаза, пытаясь понять, о чем он думает.

— Что? — спрашивает он.

— Знаешь, ты ужасно деспотичный, когда мы занимаемся сексом.

— Ты жалуешься?

— Нет. Просто интересно. Ты сказал, что скучаешь по этому.

Он затихает, глядя на меня.

— Иногда, — признается шепотом.

Ой.

— Что ж, посмотрим, что можно с этим сделать, — бормочу я и легко целую его в губы, обвиваясь вокруг него как лоза.

Перед мысленным взором мелькают картинки: мы в игровой комнате; я на столе, на кресте, прикована к кровати… Мне нравится секс с вывертами — наш с ним секс с вывертами. Да. Это я могу. Могу делать это для него, с ним. Могу делать это для себя. Кожу мою приятно покалывает, когда я вспоминаю стек.

— Мне тоже нравится играть, — бормочу я и, подняв глаза, встречаю его застенчивую улыбку.

— Знаешь, мне бы очень хотелось испытать твои пределы, — шепчет он.

— Пределы чего?

— Наслаждения.

— О, думаю, мне это понравится. — Моя внутренняя богиня валится в глубоком обмороке.

— Что ж, может, когда приедем домой, — шепчет он, оставляя это обещание висеть между нами.

Я снова с нежностью потираюсь о него. Как же я его люблю!

После нашего пикника прошло два дня. Два дня с тех пор, как было дано обещание. Кристиан по-прежнему обращается со мной, будто я сделана из стекла. Он все еще не разрешает мне ездить на работу, поэтому я работаю дома. Откладываю в сторону пачку писем с отзывами, которые читала, и вздыхаю. Мы с Кристианом не были в комнате для игр с тех пор, как я произнесла стоп-слово. И он сказал, что скучает по этому. Что ж, я тоже… особенно сейчас, когда он хочет испытать мои пределы. Я краснею, размышляя, что это может подразумевать. Бросаю взгляд на бильярдный стол… да, не могу дождаться, когда узнаю.

Мои мысли прерываются тихой лирической музыкой, которая наполняет комнату. Кристиан играет на рояле — не одну из своих обычных жалобных песен, а какую-то нежную, приятную мелодию, полную надежды. Она знакома мне, но я никогда раньше не слышала, чтобы он ее играл.

Я на цыпочках подхожу к дверному проему, ведущему в гостиную, и любуюсь Кристианом за роялем. За окном сумерки. Небо розовато-серое, и свет отражается от блестящих медных волос моего мужа. Не замечая моего присутствия, он сосредоточен на игре, и от его красоты у меня, как всегда, захватывает дух. Последние дни он был таким открытым, таким внимательным, знакомя меня со своими делами, позволяя заглянуть в свои мысли, свои планы. Как будто плотину прорвало, и он заговорил.

Я знаю, через несколько минут он придет посмотреть, как я, и это подает мне идею. В волнении я прокрадываюсь назад, надеясь, что он не заметил меня, потом бегу в нашу спальню, на ходу снимая с себя одежду, пока не остаюсь только в бледно-голубых кружевных трусиках. Нахожу такого же цвета рубаху и быстро ее надеваю. Она скроет мои синяки. Нырнув в шкаф, выуживаю из ящика линялые джинсы Кристиана — джинсы для игровой комнаты, мои любимые. С прикроватной тумбочки беру свой телефон, аккуратно складываю джинсы и опускаюсь на колени возле двери в спальню. Дверь приоткрыта, и я слышу звуки еще одного произведения, которого не знаю. Но мелодия снова красивая и полная надежды. Я быстро пишу послание.