Дети немилости - Ольга Онойко

«Где твоя судьба, Демон Таяна?»

Когда Наргияс погиб, а плодородные долины Нижнего Таяна достались Уарре, стало еще темней. Люди ожесточились. Женщин отсылали в Аллендор, и с ними уехала Юцинеле. Бедный упрямый цветок, она любила брата, несмотря ни на что, и никого не слушала. Он сам научил ее не обращать внимания на толки – иначе она бы не выжила.

«Убей императора, и станешь обычным человеком».

Итаяс ушел не за жизнью императора Уарры. Он ушел из страны, где не имел никого, кроме врагов.

...Он стоял, невидящими глазами глядя прямо перед собой, и такое потрясение выражалось на его лице, что Маро Ундори, замыкая наручники на его запястьях, с усмешкой сказал рядовым своего взвода: «А славы-то, славы!»

Юцинеле очнулась в час начала рассвета; вернее, проснулась – она спала и видела сны. Снилась ей Мирале, веселая и счастливая, и еще почему-то мать, Юнэ: грустное, поблекшее лицо матери вдруг преображалось, она превращалась сперва в гордую Нирайят, а потом – в величественную первосвященницу. Черная кошка Младшей Матери тенью пробегала в высоких травах и вдруг вырастала, становилась огромной, как конь, ударяла копытами... Вороной иноходец споро шел под Ариясом, каманаром Таяна, а рядом скакал Наргияс на своем гнедом жеребце. Над родильной хижиной плыл туман, и спускался, улыбаясь, по тропе к селу Демон Высокогорья с новорожденным младенцем на руках. Серебряные уаррские знамена плескались на ветру, сияя в просторах бескрайнего небосвода. Великий город Кестис Неггел обнимали светлые реки. Золотая Рескидда цвела между пресных морей, а над нею горела и билась, как сердце героя, Звезда Арсет. Лучи ее были крепче стали, никакая мгла не могла затмить их, никакая сила не властна была их сокрушить...

Неле долго смотрела в зеленый потолок балдахина, расшитый листьями и цветами.

Потом перевела взгляд.

На краю постели сидела Младшая Мать.

Таянка наморщила лоб. В этой комнате, отведенной ей в доме Акридделат, она прожила несколько дней. Но как оказалась здесь снова? Ведь Младшая Мать сказала ей проститься с Мори, и она поехала прощаться...

Мори.

Император Уарры.

Сердце Неле подкатило к горлу.

Девушка вытянулась как струна. Руки ее заледенели от ужаса. «Не может быть, – торопливо сказала себе Неле. – Что это мне причудилось? Приснилось...» – но память была жестока. Падал на колени непобедимый Итаяс, жуткие безликие люди окружали его и императора, и Мори задавал ей вопросы, а лицо его, такое знакомое и дорогое, менялось на глазах, становясь мертвой маской. «Да как же это?» – спрашивала Неле в испуге. Так же ясно она помнила и другое – изумрудное сияние, что привело ее обратно в жизнь, и яркий воздушный шар, и жуков, которых надо есть серебряными копьецами. Мори был добрый уаррец, самый лучший человек на земле. Неле думала, что Итаяс убьет его. Она испугалась, как никогда в жизни. Она думала спасти Мори, как он спас ее, и упросить Итаяса пощадить доброго уаррца...

Теперь брат в уаррском плену. Император поставил его на колени, а потом отшвырнул, как падаль. Итаяс убил много уаррцев и много рабов привез из уаррских деревень. Если просить Мори... ведь Мори пощадит ее брата... он добрый... но он не добрый на самом деле, он – император Уарры... но ведь он спас ей жизнь...

В глазах у Неле темнело.

– Ты проснулась? – донесся сквозь подступающий мрак ласковый голос рескидди. – Неле, как ты себя чувствуешь?

Младшая Мать была сильнее мрака... Неле открыла рот, но сказать ничего не смогла. Только спустя минуту она выдавила:

– Госпожа...

– Не плачь, Неле, – сказала рыжая священница. – Лучше скажи мне, что тебя тревожит. Я помогу.

«Нет, – подумала Неле. – Никто мне не может помочь». Стоило Акридделат сказать, чтобы она не плакала, как слезы навернулись на глаза – а до того их не было. Пускай Младшая Мать творит чудеса, она не превратит страшную правду в сон, не сделает так, чтобы Мори не был императором...

Потом Неле стало стыдно. В такое время она думала о себе!

– Госпожа Младшая Мать, – прошептала горянка, – я боюсь... за моего брата.

– Итаяс жив. Ему ничто не угрожает. Юцинеле, ты разве не помнишь? Морэгтаи обещал, что не причинит ему вреда.

«Морэгтаи, – повторила про себя Неле. – Младшая Мать велела отправить письмо императору Морэгтаи... значит, она все знала, и это правда». Против всякого разумения душою Неле овладело с этой мыслью черное горе. Последняя надежда истаяла.

Горянка закрыла глаза.

– Неле, – вновь зазвучал мягкий настойчивый голос рескидди, – не время спать. Вставай. Умойся. Для тебя приготовили завтрак, ты наверняка хочешь есть. Не позволяй себе тонуть во тьме. Это неверный путь.

В словах Акридделат прозвенел скрытый приказ – и что-то внутри Неле распрямилось. Неле умела подчиняться приказам. «Только глупец и безумец не знает минут малодушия, – говорил Наргияс. – К чему корить себя за них? Честь в том, чтобы поступать смело. Мысли твои принадлежат только тебе».

Юцинеле заставила себя откинуть одеяло и встать. Пронзительный взгляд Младшей Матери все еще пугал ее, и она отводила глаза. Но душа ее быстро избавлялась от гнилой слабости. «Я должна думать, – велела Неле сама себе. – Младшая Мать сказала, что поможет мне. Я ей нужна. Нужно хорошо подумать. Я смогу помочь Итаясу...»

Пальцы ее, шнуровавшие платье, остановились.

Как изменяется мир... совсем недавно Неле уповала на силу брата. Никого сильнее его она не знала. Уаррские танки и мертвецы грозили Таяну, но смерть всегда грозит жизни. Это не диво. Среди живых людей брат был самым великим героем.

Теперь его меньшая сестра думает, как спасти его, – и думает, что может спасти.

Неле осторожно посмотрела на Младшую Мать.

Акридделат встала и погасила ночную лампу. Раздвинув занавеси, она приоткрыла окно. Утренняя прохлада вошла в комнату, отогнав безмысленное тепло сна.

Рассвет позолотил бескрайнюю гладь озера Джесай, в высоком небе медленно таяли облака. Было очень тихо.

Младшая Мать скрестила руки под грудью.

Неле ушла в умывальную комнату, а когда вернулась, увидела, что Акридделат стоит в той же позе, только опустив лицо. В чертах ее сквозила печаль.

– Госпожа Младшая Мать, – сказала Неле, – что-то случилось? Помочь ли мне вам чем-нибудь?

Та улыбнулась.

– Я буду благодарна, Юцинеле. Только нехорошо ведь просить о помощи голодного. Поешь.

Горянка не чувствовала голода, но послушно села за стол. Она видела, что рескидди тревожится. Младшая Мать словно сама боялась тех слов, что хотела сказать. «Даже у рескидди бывают минуты малодушия, – подумала Неле, принимаясь за еду. – И мне не стыдно бояться. Надо поступать смело».

Акридделат села напротив нее и налила в стакан сладкого травяного напитка, который пили по утрам рескидди. Зеленые глаза ее затуманились.