Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она впервые взглянула на меня, в глазах стояло непонимание.
– О чем речь?
Было неловко, но я заставил себя продолжить:
– Есть вероятность, что корвет не переживет атаки, мэм. Нас бы не отправляли на спидере, если бы шансы на победу были велики. Это последний раз, когда вы рядом с отцом, и, возможно, вы захотите…
– Отставить! Мне известна боевая обстановка, и я не нуждаюсь в ваших советах об отношениях с отцом или о чем-либо еще, кроме задания!
Двери лифта открылись, и она шагнула наружу, но тут же отступила обратно в кабинку. Пару секунд спустя я понял почему – по коридору мимо нас быстрым шагом промаршировала шеренга морпехов в черной форме. Они были с оружием, в шлемах и бронежилетах. Не менее сотни человек. «Благословенный» готовился к абордажу. В конце шеренги громыхали штурмовики в экзоскелетах и динамической броне.
Внезапно детское чувство восторга охватило меня при виде них. Огромные воины, закованные в металл и напичканные новейшими вооружениями и системами контроля, невероятный сплав мужества и высоких технологий. Сколько я грезил о них в детстве – и вот, они маршируют прямо передо мной! Гордость Федерации, живое воплощение убийственной мощи человечества. Казалось, во всем мире нет силы, которая может остановить их.
И все же капитан отправлял нас прочь с корабля. Значит, даже штурмовики не смогут обеспечить победу…
Восторг улетучился, и сердце снова наполнилось тревогой. А пехотинцы отнюдь не выглядели встревоженными! На лицах читалось трудно скрываемое нетерпение, в глазах светился задор. Ну еще бы – впервые им выдался шанс показать, на что они способны, реализовать то, для чего их готовили. «Наверное, такое же оживление сейчас царит и среди штурмовых групп Спецконтроля, – подумалось мне. – Все как будто только и ждали шанса вцепиться друг другу в глотку. Вот она, лучшая часть человечества… Иши был прав».
Пехотинцы ушли навстречу своей судьбе, а я поплелся за Вандой, размышляя о том, что именно забирать на спидер. Все перенести я точно не смогу. Многое придется оставить.
В ангаре нас уже ждали Пашин и Мурогов. Спидер стоял в двухстах метрах от моего звездолета, так что мы выработали следующую схему: я выносил вещи из «Отчаянного» и передавал Пашину, тот на автокаре отвозил их к спидеру, где принимал и заносил внутрь Мурогов, а Ванда указывала, где ставить. Особо тяжелые предметы Пашин помогал мне выносить. Здоровый добродушный парень.
Разумеется, Герби и все четыре таэда были переправлены в первую очередь. А также таэдское устройство воспроизведения видеозаписей и договор, заключенный с генералом Иуэ. Большинство неккарских артефактов пришлось оставить на «Отчаянном» – на спидере не хватило бы места. Я взял только то, что уже было уложено во второй рюкзак, предназначенный для Вормов. Из своей каюты забрал пузырек этенула и глиняную скульптуру-шар. С грустью посмотрел на полку с кружками – Лодвар, Капири, Кесум. Сувениры превратились в памятники тем мгновениям, когда все происходящее сейчас еще можно было предотвратить. Как неубранная посуда на том неккарском звездолете…
Надо было спешить. Я зашел в каюту Лиры, чтобы собрать ее вещи. И замер на пороге, резко вздохнув, словно меня ударили под дых…
Ее цветы. Коллекция с Фомальгаута-2 и Мириши. В горшках, с таким вкусом и любовью развешанных Лирой по стенам…
Они завяли.
Все.
Как я мог забыть о них? Почему не поливал в прошедшие дни? А теперь… С тяжелым чувством переступив порог, я прошел на середину и огляделся. Наша свадебная фотография в рамке. Та, из ателье на астероиде Кесум. Запечатлевшая наш первый поцелуй. Все теперь было обрамлено завядшими растениями. Из горшка над фото свисали почерневшие, скрюченные листья цветка, который она назвала в честь меня. Svetlovius nobilis. Светловик благородный…
Слезы подступили к глазам.
До этого момента я еще противился словам Гемелла о непоправимости сделанного и неотвратимости последствий. Хотелось верить, что все можно исправить, просто приложив больше усилий. Но при виде этих умерших цветов я понял: того, что было, уже не вернуть. Любимая, как же я тебя подвел!
Пикнул планшет. Вызывал Пашин.
– Братишка, нужна помощь?
– Нет, спасибо, – спешно ответил я.
– Время поджимает.
– Я скоро.
Вытерев слезы, я начал собираться. Взял планшет Лиры с ее исследованиями, синюю кружевную салфетку, вышитую ее бабушкой, кое-что из одежды и даже розовые тапки с кроличьими мордочками и ушами. Затем прошел в лабораторию. Тут многие образцы флоры тоже погибли в белых контейнерах, но три растения выжили. Я полил их и забрал. Из медотсека взял контейнер с паролем, скрывавший в себе окровавленный бейдж из будущего. Может быть, ученые Космофлота смогут изучить его получше и понять, что же это такое. Этот артефакт, ранее пугавший, ныне давал надежду. Потому что если Лира должна умереть через три года возле планеты Гемелла, значит, сейчас она точно жива. И значит, мы сможем вырваться из-под атаки Спецконтроля живыми.
Точнее, Лира сможет. Она единственная, кто переживет даже попадание в открытый космос. Из-за состояния «заморозки».
Все собранные вещи я вытащил наружу, положил возле автокара и вернулся внутрь. Самое главное я оставил напоследок.
– Ее я понесу сам, – объявил я Пашину, выходя с Лирой на руках.
Он не возражал.
И я понес ее к спидеру.
«Я не из тех, кого надо носить на руках», – сказала она как-то. Но вот я несу ее уже второй раз. В первый раз, когда обнаружил лежащей без сознания на полу и перенес в медотсек. Жаль, что не носил до всего этого. Даже в день свадьбы…
Матросы и техники, суетившиеся возле истребителей, замирали при виде меня, несущего Лиру. Мне сложно было понять, что стояло за взглядами, которыми они нас провожали. Удивление? Любопытство? Жалость?
Нет, что-то другое, более глубокое и мистическое. Словно они увидели знамение…
Нести было тяжело. Как физически, так и психологически. Тяжелее, чем ползти до гексагона Хозяев на Фомальгауте-2. Однако никому в мире я не доверил бы эту драгоценную ношу. Чувство вины рвало мне сердце при виде прекрасного застывшего лица Лиры.
Что будет, когда она очнется? Как мне сказать ей о том, что произошло? Или как жить, скрывая? Я прижимал к себе Лиру и с тяжелым сердцем думал о том, что, скорее всего, это последний раз, когда я могу это сделать. Последний раз она в моих объятьях. После того как моя
