Гранд-адмирал. Том пятый - Илья Сергеевич Модус

Алекс и Томакс переглянулись между собой, совершенно не понимая к чему начальник контрразведки Доминиона ведет с ними беседу в подобном ключе.

И что он вообще делает в следственном изоляторе.

— Однажды, — вздохнул Астарион, — однажды у меня будет полный штат компетентных сотрудников. И я смогу сидеть в кабинете и отращивать задницу, заплывать жиром, класть щеки на плечи и вообще быть самодуром. Но, похоже быстрее уйду на пенсию.

Мужчина, без лишних слов начал что-то листать на принесенной с собой деке, после чего небрежно бросил ее на стол перед Томаксом.

— Читай, — приказным тоном произнес тот.

— Сэр? — опешил арестованный.

— А за штурвалом он пошустрее, а? — хмыкнул контрразведчик, сняв форменную каскетку и утер ладонью пот со лба. — Ох, летун, устроил же ты заваруху… Чтоб у тебя на бомбардировщике отвод тепла от реактора сразу под седалище пилотского кресла шел до самой отставки!

— Сэр? — удивленно посмотрел на него Брен.

— Не «сэркай» мне тут, — грозно посмотрел на него главный контрразведчик Доминиона. — Летать научился, бомбить научился, вон, даже бомбардировщик на пару придумали, самоделкины хаттовы, а правильно писать рапорта о происшествии нет?

— Эм…

Судя по удивлению на лице Томакса, тот пребывал в явном шоке.

Не так уж часто самый главный «безопасник» навещает заштатного командира крыла, обвиненного в применении насилия к подчиненному и содержащегося в следственном изоляторе.

При этом, делает это ЛИЧНО!

— Значит так, Брен, — контрразведчик вернул каскетку на положенное ей место. — Дел ты наворотил, этого не отнять и никуда не деть. «Обиженный» тобой пилот претензий не имеет, значительных последствий для него это не имело. Рожа цела, мозги на месте — по крайней мере так говорит медицинский дроид. Тяжких последствий твое самоуправство не принесло. Но в то же время нарушен порядок взаимоотношения подчиненного и командира. А это не преступление — дисциплинарный проступок. И это уже не уголовное преследование, а дисциплинарное, разбор в рамках служебной соподчиненности. Затраты на лечение этого идиота будут списаны с твоего зарплатного счета — и тут даже обсуждать нечего, возражать будешь — я тебе сам лицо сломаю. И это не шутка…

— Да я и не возражаю, — сбитый с толку произнес Брен. — Это… что, все? Все наказание за то, что я нарушил основы служебного взаимоотношения, основу дисциплины?

— Ага, разбежался, — хмыкнул Астарион. — Неполное служебное соответствие — это раз. Еще один «залет» — и полетишь со службы пинком под зад. И не только ты. Передаешься на время действия взыскания под наблюдение командира «Химеры» — капитана Тшеля. Еще один «залет», даже малейший — и пинок под зад. Полное депремирование на время действия взыскания и на определенный срок после него. С командования крылом — снимаешься. Командовать эскадрильей «Ятаганов» — остаешься. Но, если еще один «залет»…

— Пинок под зад, мы это уже слышали, — рассеянно произнес Алекс.

— А вы б вообще помолчали, борт-механик, — рассердился Астарион. — Адвокат недоделанный… У меня что, по твоему, времени полно и потратить не на что, кроме как читать твои индивидуальные и коллективные жалобы от эскадрильи, крыла, экипажа «Химеры», самого вице-адмирала?

— Жалоба от имени экипажа? — Брен с удивлением посмотрел на своего борт-механика.

— А он, что, не рассказал? — удивился Астарион. — Каждый, мать его, каждый хаттов день ко мне на стол падала жалоба, написанная им! И подписано — либо им самим, либо коллективом… Не знаю как ты капитана Тшеля подбил подписать сразу десять штук, но то, что мне с утра Пеллеон курьера прислал с просьбой лично разобраться в том, что происходит с Бреном… Тут уже пришлось отложить все в сторону, отчитать заместителей как школьников, прямо в кабинете и затребовать к себе следователя вместе с делом на доклад. В общем, только благодаря твоим заслугам перед Доминионом за создание «Скимитара», то, что являешься донором пилотов-бомбардировщиков, отсидел уже хатт знает сколько в изоляторе, да еще и ситуация сама не уголовное преследование не тянет, считай, что дешево отделался. Понижение в должности, в звании, «безопасник» корабельный с тебя не слезет в ближайшее время — уж точно. И помни, капитан, если вытворишь еще раз такое — то не только сам получишь по всей строгости закона, но еще и те, кто взяли тебя на поруки. А это чуть ли не весь экипаж «Химеры», начиная от твоего борт-механика, заканчивая командиром корабля! Надеюсь, понимаешь, насколько все серьезно?

— Сэр, разрешите, но я не согласен, чтобы столько разумных зависели от моего поведения! — возмутился Брен. — Я ведь нарушил основы! За это положено суровое наказание, как в Империи!

— Ты ведь, капитан даже не понял, да, какую глупость совершил? — снисходительно посмотрел на него Брен.

— Нет, сэр, — признался Томакс.

— Я так и думал, — хмыкнул Астарион. — Ох, летуны… Научитесь читать хоть какие-то книжки, кроме своих руководств по летной эксплуатации или что у вас там еще вместо букварей. Механик, — он посмотрел на Алекса, — знаешь почему твой командир столько времени просидел в изоляторе?

— За совершенное преступление…

— Угу, — обреченно вздохнул Астарион. — Преступлением оно является тогда, когда есть последствия. У меня следователь убил кучу времени на то, чтобы выяснить кто из экипажа «Химеры» видел факт нарушения и применения физической силы, что могло бы стать основанием для наличия последствий в виде нарушения авторитетов, тлетворного влияния на военнослужащих и так далее. Кроме вас четверых — вообще ни один не видел. Так что, дружно пишите подписки о неразглашении произошедшего и чтобы ни одному разумному не рассказывали за рамками дисциплинарного производства! Это ясно⁈

— Да, сэр, — отчеканил Алекс.

— Сэр, но ведь весь экипаж знает…

Астарион посмотрел на арестованного как на идиота.

— С них со всех аналогичные подписки взяли когда допрашивали, — пояснил подполковник. — Короче, дело передадут в дисциплинарное производство на борт «Химеры». Твои вещи уже собирают, капитан, освободят как подготовят все необходимые документы. И если еще раз, — в голосе Астариона прозвучала угроза, — напишешь в своем рапорте, что ты совершил преступление, будешь настаивать на этом в ходе допросов, из-за чего моим парням придется отрабатывать не только версии «потерпевшей» стороны, но и твои, чтобы доказывать факт отсутствия преступления, я лично сделаю все, чтобы ты до конца своих дней ничего, что способно в воздух подняться, не пилотировал. Понял меня, капитан⁈

— Да, сэр, — отчеканил Брен.

— Погодите-ка, — зачесал затылок Алекс. — То есть он просидел здесь все это время, потому что настаивал на том, что он совершил преступление?

— По имперским законам да, это было бы преступление, — подтвердил Астарион. — В Доминионе это дисциплинарный проступок. Довольно серьезный — за такое обычно выгоняют.

— А что, были уже такие случаи? — удивился Брен.

— Думаешь первый, кто бывшему «ополченцу» нос разбил? — хмыкнул Астарион. — Да нет, не первый. И даже не десятый или сотый. Наша с Пеллеоном недоработка была в том, что мы эти факты замалчивали. Ну теперь радуйся, капитан. Благодаря твоему случаю, «безопасники» еще и правовое просвещение для военнослужащих будут проводить. И наглядно, с выеданием мозга, донесут до каждого что нужно, а что не нужно делать. Раз у вас самих не хватает мозгов изучать доминионское право, будут вам объяснять что к чему в государстве и за его пределами.

— То есть, по факту его и не осудили бы? — сведя губы, Алекс посмотрел на Томакса еле сдерживаясь от ярости. — То есть, он столько времени проторчал тут из-за своего упрямства⁈

— Из-за его упрямства и позиции «я совершил преступление», — пояснил Астарион. — Не кипятись, борт-механик. Я б сам его с удовольствием пропустил через все моральные «по всей строгости», но выговорился, отлегло…

— Сэр, в свою защиту я должен сказать, что считал будто уголовные законы Доминиона и Империи идентичны до сих пор, — Томакс заерзал на стуле. — И расценивал свои действия как преступление…

— В общем и целом, проблема решена, — объявил полковник Астарион. — Ставь отпечаток руки на документе, Брен, что уведомлен об изменении статуса разбирательства с уголовного на дисциплинарное. И собирай вещи — выметайся из моего учреждения. И чтоб больше никаких «залетов». Не то…

— Пинок под зад, — повторил Томакс. — Я понял, сэр.

Пробежав глазами по написанному на экране деки, офицер приложил ладонь к экрану.

Умное устройство считало отпечаток ладони и пальцев, сверило его с базой и выдало подтверждение.

Все, на этом самое страшное закончилось.

Посмотрев на своего отнюдь не дружественно настроенного борт-механика, пилот скоростного бомбардировщика поинтересовался:

— Сэр, разрешите остаться в изоляторе, пока мои соратники не передумают со мной расправляться самым изощренным способом, на какой только способны? — поинтересовался он.

Ноздри Астариона раздулись, словно