Золотой мираж - Джудит Майкл

— Боже правый! — Квентин весь напрягся. — Ты видел, как она принимала?

— Нет, она сказала мне…

— Она сказала, что приняла чрезмерную дозу?

— Нет, не так, то есть, она сказала, что приняла немного, чтобы заснуть, ты понимаешь…

— И ты позволил ей пить за ужином?

— Я не знал! То есть, я хочу сказать, не знал, что она приняла много, я не знал, сколько. Она этого не сказала.

— А что еще она сказала?

— Все! Только это! Она сказала, что приняла немного. Но они нашли пустой пузырек в ее комнате…

— Откуда ты это узнал?

Брикс уставился на отца. Медленно его тело начало сжиматься. Он съежился на своем стуле.

— Ты тупой ублюдок, — бросил Квентин из-за стола, и Брикс скукожился еще сильнее, когда отец шагнул к нему. Но Квентин продолжал приближаться, припечатывая сына взглядом, а потом, дойдя до него, пошел дальше, и стал мерить шагами комнату, опустив голову. Глубокая ярость, как змея, свернулась внутри него, пуская яд в кровь и кости. Ему показалось, что грудь и голова сжались, он подумал, а не так ли протекает инфаркт. Он глубоко вдохнул, пытаясь превозмочь это сжатие и очистить голову, так, чтобы что-нибудь подумать. И подумал: я в ловушке. Вокруг одни дураки, и я в западне.

Но почему же? Он может управлять событиями. Просто ему надо подумать. Сперва — компания. Он думал о компании все то время после неожиданного визита Клер прошлой ночью, и на самом деле, все оказалось едва ли не хуже, чем тогда. Слухи — это реальность в любом бизнесе, но они преходящи, самое важное нанести встречный удар до тех пор, пока они не пустят корни. Если горстка незначительных людей поговаривает о проблемах с ПК-20, то «Эйгер Лэбс» должна дать несколько интервью осторожно отобранным журналистам и к самому началу года выпустить статью, основанную на отчетах, которые подправил Брикс. Никто не видел подлинных отчетов — никто не мог. Это пресечет слухи, и тогда останется время найти новую модель и начать вторую рекламную кампанию, с большим упором на телевидение, как они и планировали, и выпустить все в марте или, самое позднее, в апреле. Это будет тяжеловато, но возможно.

Но его сынок-ублюдок в этом не поучаствует. Он развернулся, пошел обратно к своему столу и сел на стул, глядя поверх полированной поверхности на фигуру съежившегося сына.

— Насколько она больна?

— Не знаю, — пробормотал Брикс. — Все что сказала сестра, это что она жива.

— Во что ты это подложил?

Голос отца был спокойным, почти дружелюбным. Брикс поглядел на него. Отец понял, и он не рассердился. Он ощутил, как начала спадать тяжесть с плеч, точно так же, как ощущал это раньше, тогда, в колледже, когда отец все уладил. Квентин был тогда как маленький ураган, он звонил, беседовал с разными людьми, объяснял Бриксу что говорить и когда отходить на задний план. Он был тогда как Бог, сотворяющий мир.

— В коньяк, — сказал он. — Она никогда его не любила.

Воздух в кабинете был спокоен. Казалось, что он застыл вокруг Брикса, как саван, и он неловко шелохнулся, как бы пытаясь освободиться. Но было слишком поздно: как только он сказал это отцу, все признав, то отец начал думать о нем, как о покойнике.

— Мать нашла ее, — сказал Квентин.

— Я не знаю, как это случилось. Мы ведь много раз ездили в Нью-Йорк и никто никогда нас не искал… Я не знаю, что было такого, что все переменило на этот раз.

— Ты вообще не так-то много знаешь, а? Ты не знаешь, как держать в секрете дела этой компании, ты не знаешь, как утихомирить свою девчонку, ты даже не можешь рассказать своему отцу о чем-то, что может погубить целую компанию, ты даже не подозреваешь что убийство — это пустая трата сил, о которой думают одни слабаки, это оружие бессильных людей, и у нее серьезная отдача. Ну что ж, может быть, теперь ты это узнал, по крайней мере, и понял.

— Я пытался помочь тебе! — крикнул Брикс. — Я беспокоился за компанию! — Квентин молчал. — Я хотел, чтобы ты гордился мной!

— Боже! — На короткое мгновение Квентин ощутил волну беспомощности. Ему не с кем поговорить, некому разделить с ним его проблемы. Ему недоставало Клер: она умела спокойно слушать и ясно понимать, что он имеет в виду, хотя он рассказал ей очень мало из того, что было важно в его жизни. Когда-нибудь он мог бы доверить ей несколько своих тайн, он мог бы даже полюбить ее, если бы они остались вместе. Но она не стала ждать. Нетерпеливая и пустая, подумал он. Как и все они.

Что же до сына, то он никогда не видел в Бриксе ничего, кроме слабака, который пошел в свою мать — ни коллегу, ни компаньона — никого. Но он думал, что Брикс сумеет найти себе место в компании и станет полезен; когда тот закончил колледж и близко подошел к орбите его деятельности, Квентин поверил, что какой-то прок от него все же будет.

Что ж, оказывается, больше нет.

— Ты должен убраться. — В его голосе была нотка усталости, что напугало Брикса гораздо сильнее, чем это сделала бы его злость. — Ты слишком ввязываешься в опасные ситуации — я больше не могу для тебя ничего сделать.

— Подожди! — закричал Брикс. Он соскользнул со стула и оперся на стол отца, встав в точно ту же позу, что принимал отец немного раньше. — Подожди, не надо так говорить! Мы партнеры, я твой вице-президент, я один из тех, кого ты можешь попросить сделать то, что никто другой не сделает, как с этими отчетами…

— Тебе лучше никому не говорить об этих отчетах, — рявкнул Квентин. — Ясно? Их не существует, и если ты хоть слово скажешь о них, то я позабочусь о том, чтобы тебя не приняли ни на одну работу, нигде.

— Работу? Мне не нужна другая работа! Я работаю здесь! Я вице-президент!

— Больше нет. У тебя нет ни должности, ни работы. Если ты выберешься из этого тихо, то я напишу тебе характеристику, с которой ты где-нибудь отыщешь работу, если, конечно, тебя не арестуют за убийство.

— Боже, пап! — Брикс наклонился еще дальше над столом, он почти вполз на него. — Ты не можешь меня так бросить, это нечестно! Я хочу сказать, ведь я твой сын, и ты не можешь так просто выпихнуть собственного сына…

— Я отпихну любого тупого ублюдка, который будет мне помехой. Я землю перевернул, чтобы уберечь тебя от тюрьмы, а теперь ты ждешь, чтобы я снова это сделал. С какой стати?

— Потому что ты любишь меня, — сказал Брикс, и его слова переросли в рыдание.

— Я не люблю тебя. У меня нет для этого оснований. — Квентин прошел к двери и встал с ней рядом. — Освободи свой кабинет сегодня же; мне предстоит много поработать, чтобы расчистить тот бардак, который ты сотворил, и мне нужно нанять кого-то для этого.

Я не люблю тебя. Слова были как ножи, вонзившиеся в живот, в грудь. Он встал. Сукин сын, думал он. Мерзкий сукин сын. Но он не мог позволить себе думать так об отце. Он не это имел в виду. Он без ума от меня, вот и все. Он все уладит, он любит меня и не сможет прожить без меня. Он постареет и у него никого не будет. Вероятно, этого он и заслуживает, подонок. Но снова Брикс оттолкнул от себя эту мысль. Он не может сердиться на-отца, он должен заслужить его любовь снова, а злобой ему этого не добиться.