Дом с привидениями (СИ) - Оплачко Светлана "Sиничка"

³ Плавник ― куски дерева, выбрасываемые на берег большого водоёма.

⁴ Умиак ― грузовая эскимосская лодка.

⁵ Девятая казнь ― описанная в Книге Моисея казнь необычной темнотой ― тьмой египетской.

Авторский коллаж: https://sun9-76.userapi.com/_WNETAooB5IDbr3laHICde7xWjrd9R2n47Db_w/WKYaLtifBPQ.jpg

И спасибо ** Langsuir** за зарисовку об Альфреде: https://ficbook.net/readfic/9009971/25390844#part_content

Раскинувшийся крестом закат лёг поверх горной долины, уходившей узкой тропинкой вниз, к холодному побережью Ледовитого океана. Всего один дневной переход отделял отряд от заветного конца пути. Когда они спустятся с гор, им останется только ждать, когда в замёрзших водах покажется ледокол.

Опустив бинокль, Аврора посмотрела на сидевшего у костра Артёма, набросившего тулуп прямо на голое тело. Он и Аврора поставили палатку в стороне от других, так же, как и Серый с Белоснежкой: не хотелось смущать маму и Еву, поселившихся вместе.

Альпинистский костюм приятно грел, хотя вечер выдался на удивление тёплый. Когда на горы ложился густой туман, облеплял всё кругом и заползал в каждую щель, Аврора невольно завидовала Артёму, бывшему, казалось, частью этих гор. С каждым пройденным шагом муж двигался легче, в отличие от остальных товарищей, выбивавшихся из сил к ночлегу. Едва Артём ступил на первые отроги плоскогорья, как рана затянулась буквально на следующий день. Даже его сила сейчас ощущалась полнее и ярче, словно Артём напитывался магией этих мест. Даже сны здесь были красочнее, что заставляло Аврору думать, что не зря отец говорил о том, что Артём имеет особую связь с Господином горных дорог ― духом-хозяином гор, без чьего благоволения невозможно найти безопасные тропки, ― едва ли не воплощает его.

И, поглядывая на Артёма, Аврора старалась впитать каждую черту бронзового от загара лица мужа, запомнить тонкие морщинки в уголках глаз, покрывавших кожу, точно горные тропы ― гранит скал. Она хотела быть с мужем как можно дольше: их дни стремительно утекали, но Аврора отчаянно цеплялась за секунды. Без борьбы она Артёма не отдаст даже тундровым чертям, чьи голоса слышала, пока отряд шёл по пустоши в поисках сброшенных Белоснежкой бочек с продовольствием. Они нашли целых две железных бочки, в которых помимо еды обнаружились аптечки, одежда, снаряжение, низкие альпинистские палатки, карабины с запасом патронов и «набор юного химика», как назвала Ева инвентарь для изготовления взрывчатки. Пользоваться им умели все, но Белоснежка всё равно долго и нудно зачитывала инструктаж по технике безопасности. А потом отправилась ловить жирных хариусов, которыми щедро поделилась горная речка.

Все в отряде устали, а испытанные потрясения и сожжённые нервы требовали своё. Аврора рухнула спать на полтора дня, едва они достигли предгорий и разбили первый нормальный за долгое время лагерь. Она изредка просыпалась, видела смазанные фигуры мамы, Евы и Белоснежки у костра, а затем снова засыпала в объятиях Артёма, чувствуя, как муж целовал её в приоткрытые губы.

В обрывочных видениях к ней приходили дети. Мирослава и Илья ― почти близнецы с одинаковыми карими глазами и светло-русыми волосами. Улыбающиеся и задорные в детстве и серьёзные и собранные сейчас, отправленные в кадетский корпус. В не различающем сон и явь сознании вспыхивали зеленоватые искры на кончиках пальцев Ильи, а в больших глазах Миры, казалось, отражались тени Смерти. Аврора потянулось было к дочери, хотела обнять, утешить, почувствовать, что значит видеть Гасящего, но грёзы поглотили её, сметя образы Миры и Ильи северным сиянием.

Ей снилась страна, где дни были светлы от света огромных звёзд, Аврора подозревала Страну Снов и Навь, но видения не давали сосредоточиться, уносили в нечёткие картины тайги на невысоких хребтах, где на лесных полянах Артём вплетал в распущенные волосы Авроры травы и цветы. Или наоборот ― её пряди в травы?

― Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх, ― пробормотала Аврора, плохо соображая, спит она или нет. Петь не выходило, слова слетали с губ речитативом заклинания. ― О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах, что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой на грани ясного утра?

― Ты никуда не уходишь и лежишь в палатке, Амон-Ра. ― Из душной полутьмы выплыло лицо Артёма с всклокоченными бородой и волосами. Он явно тоже спал, но Аврора разбудила его. ― Мы надышали столько углекислого газа, что кислорода здесь меньше, чем в кембрии.

― Не открывай! ― прохрипела Аврора, выпростав руку из спального мешка и поймав Артёма за плечо. ― Я хотела остаться с тобой! Я уже успела посметь…

― Не буду. ― Артём опустился на синтетический тёплый спальник и привлёк к себе Аврору, аккуратно перевернув её на бок, чтобы едва зажившие роговые выросты не мешали.

Она прижалась к мужу всем телом, прильнула в безотчётном тянущем стремлении стать единым целым. Раствориться в нежных и сильных объятиях, где её не найти никому. Она бесцеремонно закинула ногу на бедро Артёма, который тут же притянул Аврору ближе. Кончик носа Артёма был прохладным, и это касание отозвалось внизу живота тугим скрутившимся комом. Аврора вздохнула и поцеловала мужа, зарылась пальцами в его пряди, а другой рукой проследила тонкую линию волос на животе, запустив пальцы под резинку штанов и ощутив его возбуждение.

В палатке было тесно, жарко и до невозможности хорошо. Голова кружилась от духоты и ласк. Аврора неловко взмахнула рукой, коснулась стенки палатки, и на пальцах остались капельки конденсата. Артём вздрогнул, когда Аврора провела влажной ладонью по его спине, спустилась ниже, подтолкнула к себе, царапая его плотные ягодицы.

Быстро подложив Авроре под плечи и поясницу свёрнутые свитера, Артём перевернул её на спину, продолжая целовать и гладить её ноги, задерживаясь на внутренней стороне бедра и сжимая лодыжки. Аврора застонала, стараясь сдержаться, и развела колени.

Артём двигался в ней сильно и плавно, оторвался от её губ и уткнулся лбом в разметавшиеся волосы. Аврора обнимала мужа, чувствовала гулкие и быстрые удары его сердца, шептала на ухо, что любит и никому не отдаст.

― Хорошая моя, я люблю тебя! ― глухо произнёс Артём, приподнимаясь на локтях и глядя Авроре в глаза. Он всё ещё был в ней, и она не хотела его отпускать. ― Всё для тебя сделаю! Всё, что попросишь! ― И поцеловал так жадно, что Аврора запрокинула голову, отдаваясь полностью. Шарила руками по спальнику, комкая ткань, подавалась вперёд, прижимаясь влажным животом к прохладному животу Артёма, когда каждое прикосновение отзывалось взрывом красок и страсти в груди. Не хотелось думать, где они, и что будет. Сейчас их только двое.

Когда они вылезли из палатки, солнце уже закатилось. Белоснежка, Ева и мама расположились кружком возле костра, а Серый, сидя на корточках, помешивал в походном котелке, установленном на портативной газовой плитке, грибной суп, в котором плавали куски тушёнки и лук с морковью.

― Оливия Александровна мне не дала, ― пожаловался Серый, когда Артём и Аврора сели, и хотел сказать ещё что-то, но его перебил сдавленный смешок Евы. ― Прекращайте ржать! Не дала подстрелить дикого оленя. А я видел его в прицел, сорок метров всего до него было! Краснокнижный вид, говорит, нельзя убивать ― штраф дадут, ― передразнил Серый Оливию, но Аврора видела, сколько нежности было в глазах у товарища, когда он смотрел на Белоснежку.

― Зато мы нашли иву под брусникой, когда собирали ягоду, ― улыбнулась Оливия. ― И маслят с подберёзовиками набрали, а они, между прочим, здесь выше деревьев.

― Прекрасная тундровая природа с карликовыми формами привычных растений, ― отозвалась Ева. За прошедшие дни она стала разговорчивей, но Аврора ощущала, как взгляд карих глаз Путешественницы задерживался на ней самой и Артёме и Сером с Белоснежкой. О смерти Вениаминыча с ней никто не заговаривал: по Еве было видно, что она хочет донести эту боль до города и матери мужа. Аврора видела по похудевшему лицу Евы, что, попадись той Хан, он пожалел бы, что родился на свет. ― Я долго об этом думала и хотела спросить, ― Ева задумчиво провела ладонью по прикладу карабина, лежавшего у неё на коленях, ― как мы ледокол уничтожать будем? Я не физик, а геолог, взрывать ядерные установки не умею, а хлопушки для пород, которыми разжилась Оливия Александровна, явно не возьмут толстенные переборки.