Мой враг, моя любимая - Вергилия Коулл

Что ты говоришь? Где она находится? Ах, вот где…

Спасибо, моя драгоценная Майя. Я буду любить тебя всю жизнь, до конца дней. Твоя потеря станет невосполнимой. Мой брат будет скорбеть, но я разделю с ним эту скорбь. Как делил твое тело. И стану горевать в три раза больше. Потому что ты всегда принадлежала мне, а не ему.

Ты была моей первой любовью, Майя. И останешься последней. Прости, будет немного больно.

Прощай, моя несравненная.

По моему лицу катятся слезы, когда я вспоминаю ту ночь. Говорят, что мужчины не плачут, но мне совсем не стыдно. Я оплакиваю тебя, Майя. Я обещал, что не трону твою дочь, но ничего не говорил по поводу истребления отродий.

А передо мной сейчас лежит отродье. Мирно посапывает в корзинке. Твоя дочь пошла в тебя, Майя. Она пошла даже дальше, чем ты. Ты лишь мечтала о лекхе, а она от него родила. Я слышал ее признания в пересказе своего брата. Все до единого. Он решил поделиться со старым одноруким дураком, полагая, что их никто не слышит.

Они думают, что я больше не могу ходить… я и сам так думал. Но мысли о тебе, Майя, и твоем вероломном предательстве придают сил.

Ух, какая тяжелая корзинка, не уронить бы. Нет, не потому что я боюсь зашибить маленькое отродье. Просто не хотелось бы, чтобы оно разоралось в самый неподходящий момент, когда я выхожу незамеченным из дома. Все заняты бунтом твоей дочери, Майя. Какая будет жалость узнать, что пока один из лекхе пришел за ней, кто-то другой выкрал ее дитя из дома. Мы пристрелим пленника потом за то, что посмел привести сообщника, и пусть даже он будет все отрицать.

Река у нас быстрая и холодная. Тельце наверняка не найдут.

А если найдут — значит, похититель неосторожно уронил его в воду.

30

— И что, ты убьешь нас? — прошипела я Коле, когда нас с Иваром втолкнули в клетку из особого железа и захлопнули решетку.

Лицо брата перекосила циничная ухмылка.

— Тебя нет, сестренка. Просто небольшой урок. А вот его… — он многозначительно кивнул в сторону Ивара и отошел, чтобы посоветоваться о чем-то с наемниками.

Я обессиленно сползла по прутьям на грязную землю. Неприятности нарастали, как снежный ком. С каждой секундой становилось все хуже, а хоть какой-то проблеск надежды даже не появлялся. Я почувствовала, что Ивар опускается рядом со мной на колени. Он обхватил меня и прижал к себе со всей полноты чувств, заставив пискнуть.

— Как наша дочь? — прошептал, склонившись к моему уху и проводя ладонью по волосам.

— В порядке, — закивала я, — она в порядке. Родилась здоровенькой. Очень похожа на тебя. Она такая чудесная малышка!

— Не сомневаюсь, — его голос потеплел. — Как ты назвала… мою дочь?

— Аврора, — я подняла голову и встретилась с его взглядом, бесконечно наполненным любовью. — Прости меня, Ивар. Я не спросила твоего мнения, когда называла ее. Прости!

— Все в порядке, — он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза, — это красивое имя. Я даже могу представить себе ее… нашу девочку…

— Мне так жаль, что ты ее не видел. Прости. Моя семья отняла у тебя и этот прекрасный момент.

— Ничего, я наверстаю. И хватит извиняться, — Ивар чуть отстранился и спросил еле слышно: — Почему ты бросила меня?

Я вздрогнула. Мой муж до сих пор думает, что больше не нужен мне. И все равно он здесь. В клане врагов. На коленях рядом со мной. В горе и в радости, как и обещал. Слишком великодушный, чтобы даже упрекнуть за разлуку с собственным ребенком.

— Так было необходимо. Я боялась, что тебя убьют, — призналась я. — Я не могу позволить моим родным убить тебя, Ивар! Ты и так пострадал из-за них достаточно. И из-за меня тоже.

Он обхватил мое лицо в ладони.

— Охотница! Они вырастили для меня замечательную, неповторимую, сильную и красивую жену, которая родила мне прекрасную дочь. Разве это недостаточная компенсация за прошлое?

Я недоверчиво прищурилась.

— Ты не можешь быть таким добрым по отношению к ним.

— Ты права. Но я честно стараюсь по твоей просьбе.

Ивар ласково прикоснулся к моим губам. Коротко и едва ощутимо. Словно боялся, что я оттолкну. Не оттолкнула. Наоборот, закинула руки ему на шею, закрыла глаза, приглашая продлить поцелуй.

Так хорошо, когда рядом тот, кто дорог.

— Как же я люблю тебя, моя охотница, — прошептал Ивар.

— Я тоже люблю тебя, зверь…

— Кира! Отойди от него!

Я резко обернулась. Коля стоял у клетки, его глаза лихорадочно блестели. Остальные охотники испарились, оставив нас с Иваром в полной его власти.

— Нет!

На брата было страшно смотреть. Создавалось впечатление, что мои поцелуи и ласки с Иваром причиняли ему не только моральную, но и физическую боль.

— Как ты могла?! — выкрикнул брат и рукой с зажатым в ней пистолетом вытер со щеки влагу. — Ты защищала его на виду у наших людей!

— А ты как мог? — взвилась я. — Украсть нашего ребенка, шантажировать меня?

Коля начал нервно расхаживать из стороны в сторону вдоль клетки. Меня пугал его вид, его крайняя степень расстройства и пистолет, снятый с предохранителя.

— Как мне теперь поступить, Кира? — продолжил он. — Я не хочу, чтобы ты страдала.

— Да? Тогда ты опоздал.

— Но я не могу смотреть спокойно на этого лекхе и не думать о том, что он делал с тобой!

— Все, что он делал, я позволяла ему добровольно!

Коля бросился на клетку так неожиданно, что я чуть не взвизгнула. Прижавшись к прутьям, он пронзил нас с Иваром наполненным ненавистью взглядом.

— Мне стыдно за тебя, Кира. Ты позоришь честь всей нашей семьи. Ты позоришь память нашей матери! Лекхе убили ее, а ты закрутила с одним из них! Ты как будто плюнула на ее могилу!

— Эй, полегче с оборотами, — угрожающе зарычал Ивар.

Коля вскинул руку и прицелился в него. Я стояла ближе и едва успела из последних сил врезать ему по предплечью. Грохнул выстрел, но пуля улетела куда-то вверх между прутьями клетки.

— Ты сдурел?! — завопила я.

— Моя несравненная Майя тоже любила лекхе, — раздался голос.

Повернув голову, я увидела отца, который кое-как ковылял по направлению к нам. Он спешил, насколько позволяла палка для ходьбы. Коля отпрянул и уставился на папу во все глаза.