Пламя и лёд - И. Беров

Но атака Лжекрейна только начиналась. Паукочеловек подпрыгнул вверх и в прыжке повернулся на сто восемьдесят градусов.

Летаврус едва не упал от дикой боли, когда лезвие абордажного топора проехалось по его голове, оставив от левого виска до нижней скулы длинный кровоточащий порез.

Этого Никс не мог ожидать, так как никогда еще наемнику не приходилось видеть прыгающего паука.

— Ты не чета мне, вампир.

Кровь заливала почти все лицо, раненое плечо отказывалось устойчиво направлять оружие, но наемник все-таки нашел силы для продолжения поединка.

Лжекрейн в это время дико хохотал, стоя на одном месте, и вращал свои меч и топор, ловко перебирая пальцами каждой из рук по рукоятям оружий.

В этот момент Никс жадно облизал пересохшие от потери влаги губы и с удивлением обнаружил, что из его верхней челюсти выпирает пара блестящих клыков.

Его противник тоже отметил этот странный факт.

— Не надейся, — паукочеловек медленно покачал головой, — тебе ни за что не прокусить мою броню! Ха-ха-ха!

— Ну, это мы еще посмотрим, — Никс почувствовал, что его правая нога упирается во что-то твердое и теплое. Это была часть надгробия Крейна.

— Счастливо оставаться! — с этими словами Страж Леса подхватил валявшуюся на песке каменную глыбу и что было сил запустил ее в своего врага.

Лжекрейну ничего не стоило разнести пущенный в него снаряд на аккуратные две половинки.

— Ты начинаешь повторяться, наемник из Майри, — торжествующий голос паучьего стража долго гремел среди высоких пальм, когда Летаврус быстро ретировался, растворившись среди многообразия лесной растительности и насекомых.

Это было, безусловно, похоже на трусливое бегство, но Никс воспользовался шансом дать себе передых и как следует обдумать ситуацию. Он не бежал, а отступал на выгодную позицию.

— Я все равно найду тебя, вампирчик! — Паукочеловек мощными ударами своего длинного меча вырубал целые заросли тростника, лиан и папоротников, очищая место предстоящей битвы.

Никса охватила злость, когда он услышал это оскорбительное по отношению к себе слово. Его одежда промокла насквозь, а при каждом вдохе из горла вырывался свистящий воздух. Наемнику было душно, жарко и к тому же тропический воздух отнимал много сил, заставляя все чаще сбивать дыхание, чтобы вовремя глотнуть очередную порцию кислорода. Острые клыки царапали Никсу губы и язык, отчего во рту все противно щипало, но Летаврус продолжал уходить все дальше в тропический лес. Никс точно не знал, что ищет и куда бежит, но противостоять в открытом бою на твердой земле такому существу, как Крейн, было немыслимо. Пока что все шло хорошо, он сумел оторваться от своего преследователя, заставив того орудовать мечом точно косой и тратить силы на борьбу с диким лесом. Однако когда по телу наемника поползли разноцветные многоножки, опасно щелкая своими жвалами, наемником овладела настоящая злоба. Он возненавидел и гонящегося за ним паукочеловека, и этот большой лес, и этот губящий влажный воздух, и эти противные полчища насекомых, нахально ползающих по его телу. Никсу очень многих усилий стоило подавить рвавшийся наружу крик. Но Страж Леса сумел сдержаться, а вот ближайшему дереву не так повезло — сильным ударом трофейного меча Летаврус перерубил крепкий жилистый ствол, отчего по всему лесу прогремел неприятный треск и его обитатели заголосили на своих языках, предупреждая друг друга об опасности. А наемник молча стоял и смотрел, как перерубленное им дерево быстро падает, приближая свою верхушку к тому месту, где Лжекрейн продирался через тропические заросли.

Наемник замер в ожидании худшего, но треск панцирной брони, лопающейся под ударом длинного ствола, и гневный крик Лжекрейна побудили Летавруса к продолжению действий.

— Это тебе не поможет, наемник!

«Хорошо, что не вампирчик», — Летаврус мрачно улыбнулся, растаптывая ногой очередного мохнатого паука, и его руки, покрепче сжав меч, в очередной раз рубанули по длинному стволу пальмы.

Он рубил деревья, точно камыш в болоте, обваливая стволы тропических царей леса так, чтобы они обязательно падали на голову его оппонента. Теперь меч Лжекрейна стал меньше шелестеть, выкашивая траву, и все чаще паукочеловек с криком пускал в ход свой абордажный топор, освобождая тело от тяжелых стволов, падающих сверху.

— Посмотрим теперь, кто побежит назад, — Никс уже с азартом наносил по стволам рубящие удары, оставляя за собой пальмовые пеньки. Победа была близка, когда над лесом поднялся невообразимый шум птичьих и обезьяньих голосов.

Летаврус сначала не придал этому никакого значения, но потом что-то заставило его резко отпрыгнуть в сторону, а рука сама выставила перед собой охотничий нож.

— Я все равно тебя уничтожу, и никакие фокусы с деревьями тебе уже не помогут! — Лжекрейн, совершив гигантский прыжок через лесные джунгли, теперь пикировал точно в то место, где секунду назад стоял наемник. Видя, что Летаврус почувствовал опасность и совершил маневр, Лжекрейн метнул в противника свой абордажный топор.

Металл зазвенел о металл, когда острие топора ударило точно в середину лезвия охотничьего ножа.

Никс вовремя закрыл глаза, когда металлические осколки прочертили на его лице широкие линии, рассекая его сине-голубую бровь и вспарывая кожу на лбу. Летаврусу почудилось, что он слышит, как металлические осколки скребут по лобной кости, пробуя ее на прочность. Где-то свалилось тело обезьяны, пораженное отскочившим от удара оружием.

Торжествующий вопль Лжекрейна вернул Никсалорда в реальность.

Кровь заливала ему глаза, мешая обозревать происходящее, а в голове стоял гул и скребущий звук, но краем уха наемник уловил рассекаемые мечом потоки воздуха и навскидку выставил свое оружие, блокируя вражеский уд а р.

— Я тебя уничтожу так же, как мой абордажный топор раскромсал твой любимый ножичек! — Паукочеловек громко захохотал, еще сильнее при этом надавливая на свой меч. Никс не парировал удар, а поставил именно блок. Меч держал напряжение, а сталь не хотела ломаться, но оружие наемника оказалось снизу — это требовало вдвойне прилагать усилия, чтобы освободиться от угрозы Лжекрейна.

— Что, — паукочеловек хищно оскалил свои острые зубы, — не ожидал, что твой же ножичек разрежет твою же умную головушку!?

Потоки крови лились из рассеченных порезов, заливая нос, рот и глаза, вызывая при этом непреодолимое рвотное ощущение. Рассеченное плечо еще сильнее стало саднить, давая наемнику понять, что скоро приближающееся лезвие вражеского меча покончит со всеми страданиями Никса, ровно, как и с ним самим.