Мир вашему дому! - Олег Верещагин

— И Тимке, — тихо напомнила Лизка. И жалобно добавила: — Ты как будто воришка убегаешь, а ведь ты всем… — она осеклась.

— Я бы сообщил, а потом что? — Игорь оперся, на короткое крыло. — Митинг? Да поймите же вы, ребята, девчонки — мне и так тяжело! — он сорвался. — Я же не каменный! А тут каждый глядел бы мне в глаза! И я бы знал, что он просит остаться! — Ну вот что, — Игорь глубоко вздохнул. — Давайте прощаться.

— Ты больше не прилетишь? — спросила Клотти.

— Наверное, нет, — честно ответил Игорь. — И вы меня едва ли найдете, если и соберетесь на Землю. Ну?

Почти минуту все молчали, глядя друг на друга. Точнее — семь человек — на Игоря.

— А мы изменились, — сказал Борька неожиданно. — Смотрите, как мы все изменились. Мы выросли… внешне, и вообще. Я только сейчас заметил.

— Мне было хорошо на Сумерле, — Игорь обвел всех взглядом. — С вами. Со всеми вами. Я за этот год узнал и понял больше, чем за все предыдущие пятнадцать — честно! А Сумерлу показали мне вы. Ну… — он шагнул и протянул руку: — Зигфрид?

Они обменялись несколькими словами по-немецки. Зигфрид улыбнулся… Женька и Степка пожали Игорю руки и поцеловались с ним. Девчонкам Игорь уже сам поцеловал руки и раскланялся с ними.

Борька стоял чуть в стороне.

— Ну что, проводник? — тихо сказал Игорь. — Если честно, я рад, что не смог улететь втихую.

— Да, Игорь. Вячеславович, — то ли серьезно, то ли в шутку ответил Борька, и они обнялись. — Ты хоть по визиту навещай, когда нас подключат, — глаза Борьки блеснули, он отошел, взял за руку Катьку.

Игорь кивнул и пошел к машине. Он твердо сказал себе, что не будет больше оглядываться, хотя ощущал взгляды в. спину, и эти взгляды были… трудно объяснить, но выносить их было тяжело, хотелось скорей захлопнуть колпак.

— Свет, шлем, — он протянул руку, левой берясь за край кабины. И услышал позади отчаянное:

— Игорь, не уезжай.

…Он оглянулся — порывисто, раньше, чем понял, что нельзя этого делать. И увидел семь лиц. Его друзья стояли в ряд. И смотрели на него с этим отчаяньем и… и с надеждой. А Борька повторил сказанное:

— Не уезжай. Мы все тебя просим. ВСЕ. Ты нам нужен, Игорь.

Игорь закрыл глаза. И увидел вдруг Зубастые Горы. Он летел над ними и дальше — в ту страну, где не был еще ни один землянин, в страну, где сотеннотысячные стада мнут высокие травы, а ветер в бескрайних лесах качает верхушки мощных деревьев, раскачивает под грозную песню, и… и кто знает, что вдет еще там любого, кто осмелится перешагнуть каменный оскал, так и не сдавшийся ему в прошлый раз?

Он открыл глаза. Светлана смотрела на него из кабины и улыбалась.

Она даже не сняла шлемов с креплений.

— Отнеси сумку, рюкзак я возьму потом, — сказал Игорь тихо. — Или ты?..

— Я буду ждать в номере, — весело шепнула она, — надеюсь, ключи еще на месте.

Игорь обернулся снова. И внезапно увидел, что лица, глядящие на него, не изменились. Они еще не знали! Они были во власти смешной, мизерной надежды, на которую не надеялись… и еще не знали, что все теперь будет, как надо. И от того, что они ничего не знали, а он, Игорь, мог им это сказать, юношу охватила глубокая и бурная, как горная речка, радость.

— Я остаюсь, — сказал Игорь, соскакивая наземь.

Он вообще-то был готов к этому.

Но его все-таки свалили с ног.

ЭПИЛОГ

Профессор взглянул поверх листов распечатки на устроившегося напротив молодого кандидата и, аккуратно сложив работу, устроил ее на столе перед собой. Придавил ладонью. Еще раз — уже пристальней — взглянул на юношу. Одетый в безупречную светло-серую тройку, он, тем не менее, не производил впечатления петербуржца. Прочный загар пропитал его кожу, как много слоев наложенной на дерево краски. Профессор сам избавился от такого не слишком давно и теперь, слегка надавив на листы, поинтересовался, подавив завистливый вздох:

— Сколько вам лет?

— Недавно исполнилось семнадцать, Вячеслав Константинович.

— Не женаты, конечно?

— Почему? Женат. Живу на Сумерле.

— Эта работа, — профессор поднялся и заложил руки за спину, — она производит странное впечатление. Словно ее писали в два этапа. Это так?

— Да, — подтвердил юноша. — Был перерыв почти в год, Вячеслав Константинович. Я закончил ее совсем недавно.

— М, вот как? Если не секрет, чем был вызван перерыв?

— Нет, какие секреты… Я водил экспедицию по открытому листу от генерал-губернатора. Потом писал отчет.

Профессор подошел к окну. Серые волны Невы лизали гранитные ступени лестницы, уходившей в воду между двух древних сфинксов. Оперся о подоконник. Стала видна ломано вознесшаяся в небо молния Памятника Космонавтике.

— Работа отличная. Думаю, что комиссия охотно примет решение о присвоении вам степени… Послушайте, вы учитесь?

— Да. Заочно в одном из институтов столицы колонии.

— Так-так…Ну что же — устроить перевод будет несложно. Что вы скажете о возможности занять место в наших аудиториях с правом чтения лекций? И, может быть, с возможностью получить кафедру впоследствии?

Юноша поднял левую бровь и взглянул прямо в глаза профессора.

— Честное слово, очень, лестное предложение… — медленно сказал он, — я бы с удовольствием поразмыслил над ним, Вячеслав Константинович, но…

— Какое "но"? — с интересом спросил профессор…

… - У меня есть работа, жена, двое сыновей-близнецов, друзья и целая планета, — я поднялся на ноги и улыбнулся. — Разве этого мало?

Моя душа была щитом,была мечом стране,моя душа была крестом;над сгинувшим в войне..Но час пришел, и прерван путьсквозь злые времена,и человеческая сутьво мне пробуждена.И вот меж вражеским постоми сном бесплодных нив,задумал я построить домразрухе супротив.Как предки после Соловков,иль немца поборов,шли сквозь крушение вековвершить свой русский кров.…Дом — это словно долг вернуть,Долг роду своему.…Пусть снова будет длиться путь —но верно ждут в дому.А что случится с ним потом —пускай решит судьба.…Задумал я построить дом,и в этом есть борьба.

— Стихи М.Струковой.

ПРИЛОЖЕНИЯ:

Читатель, конечно, обратил внимание, что общество Земли, описанное в книге, крайне военизированное. Это отражение позиции автора — я был волен лепить, мир по своим критериям. А я считаю, что нормально для каждого в отдельности человека может действовать лишь военизированно-кастовое общество — оно обеспечит высочайший уровень бытовой безопасности, соблюдение немногих, но разумных законов, воспитание подрастающего поколения в уважении к морали и любви, к Отечеству. При этом умерли привычные нам «демократия» и "права человека' — вещи, являющиеся причиной кризиса современной цивилизации и потакающие животным инстинктам толпы. Тот, кто читал книгу "между строк", мог заметить, что в этом обществе существуют телесные наказания для детей, нет системы разделения властей и адвокатуры, отсутствует конституция и высшие выборные органы (вроде Думы) — они назначаются. обладающим абсолютной властью Императором., а граждане Империи могут выбирать лишь власть непосредственную: атаманов станиц, городских голов и т. д.; вдобавок к этому, правящий класс обладает парапсихологическими способностями, недоступными для" простых смертных".Проще говоря, с точки зрения испорченного современностью среднего человека — это ужасное тоталитарное общество-пирамида, где права личности сплошь и рядом попираются в угоду интересам государства. Отсюда и культ силы и армии, характерный для подобных обществ.

Я не собираюсь оправдываться, потому что все это именно так и есть. Другое дело — так ли это плохо? В описанном мною обществе практически отсутствует преступность, а принцип "все продается и покупается" вытеснен из сознания человека, так как система воспитания позволяет искоренять эгоистичные побуждения индивидуумов. Перегородка между кастами может быть легко преодолена — хватило бы мужества, упорства и таланта, а вместе с ними — силы доказать, что для тебя личное меньше общего. Культ силы, героизма и войны напрямую связан с тем, что Земля находится в окружении в значительной степени недружелюбных цивилизаций, а так же с тем, что в обществе господствует осознание факта: именно военный является высшим выражением служения Отечеству и самоотречения ради общего дела.

При этом, как ни странно, всеобщей воинской обязанности: в этом обществе будущего не существует. Регулярные вооруженные силы — космофлот, наземные войска, флот и военно-воздушные силы — комплектуются добровольцами, что не представляет трудностей, так как престиж армии доходит до обожания. Войска носят старые наименования, изменившие суть в контексте времени: