Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза - Михаил Восленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вовсе он, Вохуш, не монах, только приходится рисковать. Тут одного молодого кандидата наук послали стажером в Прагу, а на жену решения о выезде не сделали: неважная птица кандидат, и так простажируется.
А ей очень хотелось Прагу. Каким-то образом она узнала, что от него, Вохуша, зависит, направить ее дело в Комиссию по выездам или не дать хода. Да он, впрочем, и сам ей намекнул на это, когда она пришла — робкая и взволнованная, с серыми глазами, в облегающем стройное тело платье, с бирюзовым ожерельем на груди. Он ей и сказал тогда, что вопрос сложный — выезд за границу; ему в рабочее время некогда, а вот вечером после работы он мог бы подробнее разобраться с ее делом, только в здание ЦК ее не пустят вечером… А потом была ее однокомнатная квартира на Профсоюзной улице. И бирюзу он не снял, так и оставил голубизной на матовой смуглой коже. А что взгляд у нее был, ну, не такой — так подумаешь! Да она сама сейчас рада небось: гуляет себе по берегу Влтавы да по Староместской площади…
Проще, конечно, со своими. Вот был в цековском санатории, так такая оказалась бойкая инструкторша Воронежского обкома — какой там взгляд, только бы с ней справиться.
Да что собственно? Ведь и классики марксизма не гнушались. Был он, Вохуш, с партийной делегацией в ФРГ, заехали в Трир посетить дом-музей Карла Маркса. И только там узнал, что, оказывается, у Маркса-то была любовница и от нее — незаконный сын. Правда, не признал его классик. Было бы в наше время скандальное персональное дело, если бы Женни фон Вестфален подала на него заявление в партком! А про Энгельса прочитал недавно совсем уж непристойное: будто жил он одновременно с двумя сестрами — не то шотландками, не то ирландками. И тоже у Ленина была Инесса Арманд, хоть он и называл ее на «вы». Впрочем, он, Вохуш, не Ленин, а в этой однокомнатной квартире тоже называл ее на «вы» — не ронять же себя!
Довольно лирики, пора дела делать. Вот только посмотреть ТАСС.
Вохуш листает дешевую сероватую бумагу вестника, а мысли уже работают над сегодняшними делами, и читаемое перекликается с обдумываемым.
Протесты в Западной Европе против запретов на профессии в ФРГ. Вот разумно! А то что такое: не назначают судьей, потому что коммунист. У нас вот иначе: некоммуниста судьей не сделают. Надо, кстати, сегодня решить дело этого беспартийного деятеля, зампреда комиссии. У нас партийцев хватает: партия — 17 миллионов.
В США, оказывается, несмотря на дискриминацию, разрешаются браки белых с неграми. Это значит, черная образина с белой. И ведь соглашаются! А чему удивляться? Если бы мы тут своих студенток в университете Лумумбы распустили, так они за африканцев и повыскакивали бы все. Это, кстати, заметить к разговору с проректором.
11 часов, открылся буфет. Пора идти на второй завтрак. Идет Вохуш по коридору удовлетворенный: обезопасил себя, разрядив проблему с делегацией. А чувствовать себя в безопасности — что может быть лучше?
В светлом, сияющем чистотой зале буфета — уже человек 15. За высоким стеклом стойки чего только не наставлено. Приходится немного в очереди постоять: отпускают 3 буфетчицы, перед каждой — человека по 2–3. Словом, не то что в каком-нибудь гастрономе в городе. Здесь принято выбирать не торопясь да еще покупать что-нибудь для дома фрукты или коробку шоколадных конфет (тут они хороши: «Мишки», «Ну-ка отними!» — все с детства знакомое, так и дошло от нэповских времен). Семгу или икру он сейчас брать не будет, на второй завтрак Вохуш берет молочное: простоквашу с сахаром, творог со сметаной и сахаром и противосклерозное — морскую капусту с кукурузным маслом (очень рекомендуют кремлевские врачи). И, конечно, чай с парой «Мишек»: в стакан буфетчица наливает заварку, а на маленьком столике в стороне он сам доливает себе по вкусу кипяток. Когда раз в неделю Вохуш устраивает себе разгрузочный день (живот растет, беда!), он не идет обедать в столовую, а закусывает здесь же и точно так же наливает себе кипяток в чашку с крохотным бульонным кубиком, который превращает воду в бульон с грибным вкусом и даже с блестками жира.
За завтраком видит Вохуш и нескольких сотрудников своего сектора. Здоровается со всеми дружественно, но без панибратства — таков нынешний стиль. Стиль этот обкатался, при Сталине было иначе: то по старинке изображали из себя братишек-краснофлотцев, гигикали и хлопали друг друга по спинам, то смотрели на подчиненных чванно сверху вниз. Теперь это прорывается только у стариков, стоящих уже на пороге персональной пенсии, принято же быть солидным, обходительным, неторопливым и деловым.
В секторе он завел такой порядок: с 9 до 11 часов к нему Сотрудники заходят только в случае срочных дел. Иначе и нельзя. Вот, например, сегодня: они бы один за другим сидели у него и свое рвение показывали, а как бы он мог говорить при них с референтом Генерального? Правильный порядок.
По пути в свой кабинет Вохуш, как обычно, остановится у книжного киоска — на минутку, не более, только чтобы взглянуть, нет ли каких-нибудь новых поступлений. Среди молодежи есть любители стоять там подолгу и листать книжку, но это несолидно да и производит впечатление, что человеку нечего делать. А впечатление должно быть другое: человек занят, но умело планирует свою работу и четко распределяет время. Как сформулировал Сталин: сочетание русского революционного размаха с американской деловитостью. Умница был человек!
Сейчас явятся его сотрудники. Вот уже один заглядывает в дверь:
— Можно, Денис Иванович?
Вохуш приглашает его приветливым жестом. Это Швецов, недавно пришел из Академии общественных наук. Вообще-то Вохушу этот хлыщ не нравится, но отец жены — генерал-полковник в генштабе. Кто знает, кем этот хлыщ еще станет. Вохуш с ним всегда приветлив.
Швецов кладет перед ним список:
— Состав советско-болгарской комиссии биологов, из Академии наук прислали посмотреть перед тем, как президиум академии будет утверждать.
Вохуш насторожился:
— А подписанты есть?
Никак он не забудет, что, когда еще был начинающим завсектором, чуть было не утвердил список тоже такой вот комиссии, а там затесался один, который в свое время, негодяй, подписал письмо в защиту Синявского и Даниэля. Хорошо, Вохуш вовремя узнал об этом, вычеркнул, а то какая была бы скандальная неприятность!
Швецов смеется:
— Нет, Денис Иванович, подписантов нет. А вот, правда, пара товарищей может вдруг уехать.
Понятно: в списке есть евреи.
— Кто? — коротко спрашивает Вохуш.
Швецов ставит острым карандашом едва заметные точки против двух фамилий. И фамилии-то русские: вот маскируются! Да и зятек этот хорош: ничего не сказал.
— Может, сократить или заменить? — вежливо осведомляется Вохуш. — Они уедут, кто же в комиссии будет работать?
А у самого мысль: вычеркнуть обоих евреев — опять будут болтать в академии, что-де в аппарате антисемитизм.
Швецов только плечами пожимает:
— Академия предложила.
Подумаешь, академия! Да ее Хрущев чуть не закрыл.
Вохуш находит быстро выход:
— Одного сократить, а другого я заменил бы. Там ведь есть один биолог, фамилия — Беленький. Правда, был лысенковцем, но ведь это же не основание игнорировать ученого…
Доволен Вохуш — хорошо придумал: и еврей будет чистокровный, не подкопаешься, и не из этой сионистской компании. И благожелательно шутит:
— Помните: «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всяк полюбит?».
Швецов осклабился:
— А я их что-то и беленькими не люблю!
Денис Иванович улыбается, а про себя думает: «Не любишь, а сам в списке двоих подсунул». Становясь серьезным, Вохуш говорит:
— Давайте заодно решим один назревший вопрос. Долго еще будет подвизаться в качестве заместителя председателя комиссии этот беспартийный деятель Венский?
Зятек ухмыляется:
— Беспартийный большевик!
— Это, знаете, формула старая, отдает субъективизмом (чуть не сказал «хрущевщиной», но поостерегся, лучше выражаться официально). Мне сообщали, что партийная общественность протестует и выдвигает кандидатуру секретаря парткома института биологии.
И верно: приходили к нему по очереди две партийки (одна раньше работала в органах, другая — во Всемирной федерации профсоюзов), говорили, что биология — партийная наука и не место беспартийному в руководстве советско-болгарской комиссии. Правда, секретаря парткома они не выдвигали, а каждая хотела сама занять это место, но Вохуш решил: интеллигентка гнать, но назначить секретаря парткома, а не этих ретивых баб.
Швецов — сам в общем-то интеллигентик — мнется:
— Ведь он хороший специалист и болгарский язык знает.
— Вот потому мы его и держали на этой стадии работы комиссии, чтобы ее развернуть, — терпеливо объясняет Вохуш. — А теперь это пройденный этап, да и коммунисты жалуются. Давайте заменять.
