Огниво Рассвета - Алексей Будников

— Если я вас задену своим вопросом, то прошу меня заранее простить, — аккуратно начал я, увидев умолкшего и несколько посеревшего лицом старейшину, — но… что то была за война? Из-за чего и ради чего?

Владыка Лансфронора выслушал перевод, озадачено потупил взгляд, провел языком изнутри по сомкнутым губам. Его ответа пришлось ждать долго, но говорил он долго, тщательно подбирая слова:

— Это сложные вопросы, — Фленора тоже говорила не без волнения, с придыханием. — Ответы на подобное собираются годами, если не десятилетиями. Но всякую войну объединяет одно: выгода для агрессора. За реками крови и тоннами мертвых тел всегда стоит какой-то доход, что перекрывает все эти жертвы. Ставить в причины нашей войны те предлоги, что объявили люди, Гранмун не желает, ибо смысла и правды в них не наберется и на чайную ложку. Он скажет лишь одно: люди давно посягали на эти леса. Их род множился, а земля меж тем кончалась. И вместо того, чтобы перейти горы и расселиться там, они решили не ходить далеко и отобрать дома тех, кто не способен дать полноценного отпора. Право, отбирали все же весьма долго… — последнюю фразу эльфийка словно посмаковала, причмокнув. — А уж каковы на самом деле были поводы и прочее — это тебе лучше будет спросить по ту сторону чащи. Впрочем, вряд ли и там ты услышишь однозначную истину… Но в итоге война закончилась, причем так же резко, как и началась, и все зажили, можно сказать, как раньше. С той лишь разницей, что теперь, дабы добраться из одного края леса в другой, приходилось ступать по выжженной равнине, а не по чаще. Впрочем, ныне и в этом пропала нужда.

Я уже готовился задать очередной наводящий вопрос, как Гранмун, досель ненадолго замолчавший, вздохнул и тихо проговорил Фленоре новую фразу.

— Семьдесят четыре года назад, когда стали происходить не самые… приятные события, и мир буквально менялся на глазах, Фестхор стал одним из эпицентров бури. Вероятно, там вымерло абсолютно все, начиная от эльфов и живности и оканчивая растениями, насекомыми. В тот момент, насколько ведомо Гранмуну, Фестхор посещали и трелонцы. По всей видимости, об этом и говорила Жовелан. Она хочет, чтобы ты вышел с ними на контакт.

— И… и ка-ак же я должен это сделать? — опешил я.

— Это нам только предстоит узнать. — Старейшина зыркнул на меня исподлобья. — Сложно сказать, в каком состоянии сейчас Фестхор, и что за силы там обитают. Поэтому, возможно, лес сам подскажет тебе, что нужно делать.

Я решил опустить эмоциональную колкость в отношении леса и тех, кто с ним разговаривает. Взамен этого спросил совсем иное:

— Неужели в Фестхор никого не посылали, чтобы выведать, что же там случилось?

— Конечно посылали. Многих. Только вот не вернулся никто. Спросишь, что могло с ними произойти? Опять же, нам сложно дать на это какой-либо ответ. Но вряд ли все три экспедиции остались в Фестхоре по собственному желанию. Скорее всего, никого из них уже нет на этой стороне Гронтэма. Что могло их убить? Тут даже гадать бессмысленно. Этот Фестхор способен породить, что угодно. Видимо, ваши колдуны тоже это прекрасно понимали, поэтому, вместо того, чтобы предпринимать какие-либо более действенный методы разведки, решили плюнуть и оградить Фестхорский лес Швом — широким и глубоким, до самого Омута, разломом, что опоясывает чащу с трех сторон, обеими концами примыкая к Пиковой гряде на севере.

— То есть, разломом? — Мои пораженные глаза заметались от Фленоры к Гранмуну и обратно. — Как… как мы в таком случае туда попадем?

— Есть способ. Луговники подстраховались на случай, если решатся снарядить в Фестхор еще один отряд и соорудили мост. Правда, мост необычный. Впрочем, могло ли быть иначе? — едва Фленора договорила, Гранмун взглянул на меня с иронической улыбкой, явно ожидая услышать какой-то шутливый ответ. Но я лишь промолчал, а старейшина, казалось, ничуть не смутившись, лишь поднял руку, приказывая переводчице продолжить. — Этот переход магический. Он мало того, что не виден тем, у кого нет волшебного дара, так еще и неизвестно, где находится. Но, — увидев мое еще больше изумившееся лицо, выдержав паузу, продолжила девушка, — ты ведь маг, Феллайя. — Она улыбнулась. — Почувствуешь.

— Откуда вам вообще ведомо о моих способностях? У меня создается такое чувство, что вы знаете обо мне гораздо больше, чем я сам.

— Не исключено. Гранмун знает о каждом госте абсолютно все, что может представлять какую-то ценность. Думаю, называть его информатора излишне?

Я кивнул. Лес, конечно. Снова Лес шепнул.

— Более того, Гранмуну известно, что ты, Феллайя, вовсе не обычный маг.

— В каком плане, необычный?

Свою новую фразу, вопреки предыдущим, старейшина неожиданно промолвил не во всеуслышание, а лишь на ухо Фленоре. Та сначала словно не поняла, что от нее хочет владыка, что-то коротко переспросила, но получив в ответ короткий кивок, смерила меня взглядом, встала из-за стола и направилась из трапезной. Прошла за моей спиной, хлопнула Эруиля по плечу, что-то быстро проговорив на эльфийском. Тот не мешкал, вытер салфеткой рот, встал из-за стола и направился следом за девушкой.

Молчаливо проводив их спины непонимающим взглядом, я перевел его на старейшину. Тот так же поднялся, отряхнулся и жестом призвал меня пройти в одну из примыкавших к трапезной зал.

Вскоре мы вышли наружу, в зеленый, буквально пылающий свежестью сад. Ухоженные тропинки и ограды здесь соседствовали с дикими, но отчего-то чудовищно притягательными ползучими кустарниками, цветущие яблони, груши, акации — с сухими, когтистыми буками, кленами, березами, разноцветные пятная тюльпанов — с порой непроходимым бурьяном. Интересно, как столь невероятное число самой разномастной растительности могло произрастать без единой капли дождя? Сами поливают? Но ни единого слуги с лейкой или чем-то подобным я сколь не оглядывал сад, так и не приметил. Да и воды не напасешься на такое раздолье. Неужели, сочный цвет этих листьев и цветков обеспечивает «общительный» эльфийский Лес?

Гранмун шел чуть впереди, заведя руки за спину, опережая меня буквально на полшага.

— Куда вы отправили Эруиля с Фленорой?

— Готовиться к походу, — кивнул старейшина, чуть повернувшись ко мне.

Здесь ему был не нужен переводчик, чтобы со мной общаться. Ведь это был непростой сад. Tolkon Grasche, Сад переговоров — именно так эльфийский народ величал небольшой парк, со всех сторон окруженный дворцовыми коридорами. И, как я уже успел убедиться, неспроста.

— Итак, Феллайя, — начал Гранмун, едва дверь, из которой мы вышли, оказалась полностью поглощена зарослями за спиной, — думаю, ты и без меня прекрасно осознаешь свою… необычность? В магическом смысле, разумеется.