Странствия убийцы - Робин Хобб

Город вокруг меня внезапно ожил. Я понял, что прислонился к стене трактира. Изнутри доносились пронзительные звуки духовых инструментов, веселые голоса распевали незнакомую песню. По улице прогремела повозка, потом мимо меня проскользнула молодая пара – юноша и девушка бежали, рука об руку, и смеялись на бегу. Была ночь в этом странном городе, но он не спал. Я поднял глаза к немыслимым высотам увенчанных шпилями зданий и увидел огни, горящие на верхних этажах. В отдалении мужской голос громко звал кого-то.

Сердце мое бешено колотилось. Что со мной? Я взял себя в руки и решил идти вперед и выяснить все об этом странном городе. Но я подождал, пока еще одна груженная бочками с элем повозка проехала по моей улице. Тогда я вышел из укрытия.

В то же мгновение все снова затихло и превратилось в бесшумную сияющую темноту. Смолкли песни и смех в таверне; никто не проходил по улицам. Я осмелился подойти к перекрестку и осторожно огляделся. Ничего. Только мягко падающий мокрый снег. Наконец я сказал себе, что здесь погода более сносная, чем она была наверху, на дороге. Даже если мне придется провести на улице всю ночь, я не особенно пострадаю.

Некоторое время я брел по городу. На каждом перекрестке я выбирал самую широкую дорогу и скоро заметил, что постепенно спускаюсь с горы. Запах реки становился сильнее. Один раз я остановился, чтобы отдохнуть на краю огромного круглого бассейна, который мог бы быть фонтаном или прачечной. В ту же секунду город вокруг меня снова вернулся к жизни. Подошел путник и напоил лошадь из пустого бассейна. Они стояли так близко, что я мог бы коснуться человека рукой. Он совершенно не заметил меня, но я хорошо разглядел странный покрой его одежды и необычную форму седла. Группа женщин прошла мимо меня, тихо смеясь и переговариваясь между собой. На них были длинные прямые платья, свободно спадавшие с плеч и трепетавшие у икр. У всех были длинные распущенные светлые волосы, доходящие до поясницы. Каблуки звонко цокали по мощенной булыжником мостовой. Когда я встал, чтобы заговорить с ними, они исчезли. Свет погас с их исчезновением.

Еще часа два я бродил по городу, прежде чем понял, что нужно всего лишь коснуться рукой пронизанной кристаллическими прожилками стены. К моему удивлению, понадобилось все мое мужество, чтобы решиться идти вперед, ведя при этом пальцем по стенам. Город расцветал жизнью вокруг меня. Была ночь, по-прежнему падал мягкий снег. Проезжающие повозки не оставляли следов. Я слышал хлопанье дверей, которые давным-давно сгнили, и видел, как люди легко переходят глубокую канаву, оставленную последней сильной бурей. Было трудно считать их призраками, когда они обменивались друг с другом громкими приветствиями. Это на меня не обращали внимания, я был идущим по городу невидимкой.

Наконец я пришел к широкой черной реке, медленно текущей при свете звезд. Несколько призрачных молов вдавались в нее, два огромных корабля стояли на якоре. С их палуб лился яркий свет. На пристани ждали погрузки клетки со свиньями и тюки с шерстью. Толпа людей была занята какой-то азартной игрой – очевидно, обсуждалась чья-то честность. Их одежда отличалась от одежды речных рыбаков, которые приезжали в Баккип, и они говорили на другом языке, но в остальном, насколько я мог судить, они были схожи. Пока я наблюдал за ними, вспыхнула драка, которая быстро превратилась в настоящее побоище. Все успокоилось после пронзительного свистка ночной стражи, драчуны разбежались во все стороны, не дожидаясь солдат.

Я отнял руку от стены. Я постоял мгновение в пронизанной блестками снега темноте, давая глазам возможность привыкнуть. Корабли, молы и люди исчезли. Лишь тихая черная вода по-прежнему текла, дымясь на холодном воздухе. Я пошел к ней, чувствуя, что дорога у меня под ногами делается грубей, покрывается трещинами. Воды этой реки поднимались и захлестывали мостовую, разрушая ее, поскольку некому было бороться с ними. Когда я повернулся спиной к реке и взглянул на город, то увидел размытые силуэты поломанных шпилей и обвалившихся стен.

Я снова посмотрел на реку. Что-то во всем этом было мучительно знакомо. Это было совсем другое место, я знал, но не было никаких сомнений, что именно в эту реку Верити погружал свои руки, чтобы напитать их магией. С любопытством я прошел по разбитой мостовой прямо к берегу. Вода была как вода – и по запаху и по виду. Я сел на берегу и стал думать. Я слышал рассказы о прудах со смолистой грязью, покрытой тонким слоем воды. Я хорошо знал, как по поверхности воды плывет масло. Может быть, под этими черными водами течет другая река – река серебряной силы? Может быть, дальше, вверх или вниз по течению, находится приток чистого Скилла, который я видел во сне?

Я снял рукавицу и засучил рукав. Я поднес руку к потоку воды, ощутив ее ледяной поцелуй на своей ладони. Напрягая чувства, я попытался решить, есть ли под водой Скилл. Я ничего не чувствовал. Но может быть, если я опущу туда всю руку, она наполнится сияющей силой? Я осмелился протянуть руку, чтобы узнать это наверняка.

Дальше этого мое мужество не пошло. Я был не Верити. Я знал силу его Скилла и знал, как это погружение в магию утомило его. Я для этого не годился. Он в одиночку прошел по Дороге Скилла, а я… Я снова задумался об этом. Когда я оставил Дорогу Скилла и своих спутников? Может быть, никогда. Может быть, все это сон. Я поднял руку и смочил холодной водой лицо. Ничего не изменилось. Я вцепился ногтями в щеки, царапая их чуть не до крови. Это ничего не доказало и только заставило меня задуматься о том, может ли сниться боль. Я не находил никаких ответов в этом странном мертвом городе, только все больше и больше вопросов.

С решимостью я повернулся назад, туда, откуда пришел. Но видно было плохо, и липкий снег быстро заметал мои следы. Я неохотно прикоснулся пальцами к камню стены. Так будет легче найти путь назад, потому что в живом городе на земле больше следов, чем в его остывших руинах. Тем не менее, проходя по заснеженным улицам, я думал о том, когда все эти люди были здесь. Видел ли я события прошлой ночи или столетней давности? Если бы я пришел сюда в другую ночь, я увидел бы то же самое или другую ночь из истории этого города? А если тени этих людей ощущают себя живущими, был ли я сам странной холодной тенью, пробирающейся сквозь их жизни? Я заставил себя остановиться, раздумывая о вещах, которые не мог объяснить.

Мне следовало вернуться тем же путем, которым я пришел сюда. Но, очевидно, я выбрал неверное направление. Я обнаружил, что иду по дороге, которую еще не видел. Я вел пальцами по фасадам магазинов, крепко запертых на ночь. Я прошел мимо двух любовников, слившихся в объятии, около одной из дверей. Призрачная собака прошла мимо, не удостоив меня даже поворотом головы.

Несмотря на потепление, я начал мерзнуть. Я устал. Я посмотрел наверх, в небо. Скоро наступит утро. Может быть, при дневном свете я смогу забраться на одно из зданий и сориентироваться? Может быть, когда я проснусь, я вспомню, как попал сюда? Глупо, но я некоторое время искал какой-нибудь навес или сарай, в котором мог бы укрыться. Потом я сообразил, что нет ничего, что могло бы помешать мне войти в один из домов. И тем не менее я чувствовал себя странно, когда выбрал дверь и отворил ее. Пока я касался стены, я видел столы и полки, уставленные прекрасной посудой и стеклом. У очага спала кошка. Когда я отнял руку, все стало холодным и совершенно темным. Так что я вел пальцами вдоль стены, пока ноги мои не споткнулись об обломки одного из столов. Я нагнулся, подобрал обломки и отнес их к очагу. С величайшей осторожностью я развел настоящий огонь там, где уже горел огонь призрачный.

Когда он разгорелся, я нагнулся над ним, чтобы согреться. При свете мерцающего пламени комната показалась совсем иной. Голые стены и заваленный обломками мебели пол. Не было ни следа посуды и стекла, хотя сохранились несколько досок от давно развалившихся полок. Я был благодарен своему везению и тому, что мебель была сделана из хорошего дуба, – иначе бы все это давным-давно сгнило. Я решил положить плащ на пол, чтобы смягчить холод камня, и надеялся, что мой огонь хоть немного согреет меня. Я лег, закрыл глаза и попытался не думать о призрачных кошках и призрачных людях, которые крепко спали в своих постелях надо мной.

Я попытался возвести стены Скилла, прежде чем заснуть, но это было все равно что вытирать ноги, стоя в воде. Чем ближе я подходил ко сну, тем труднее было нащупывать связь. Сперва мне снились Кетриккен, Старлинг, Кеттл и шут, блуждавшие по дороге с факелами, и Ночной Волк, который бегал взад и вперед и скулил. Это был неприятный сон, и я ушел от него и углубился в себя – а возможно, мне это лишь казалось.

Я нашел знакомую хижину. Я узнал бедную комнату, грубый стол, аккуратный очаг, узкую кровать, так тщательно застеленную. Молли сидела в ночной рубашке у очага, укачивала Неттл и тихо напевала песню про звезды и морских звезд. Я не помнил никаких колыбельных и был очарован этой песней, так же как и Неттл. Большие глаза ее были устремлены на Молли. Она сжимала мамин палец в своем маленьком кулачке. Молли пела свою песню снова и снова, но я не уставал слушать ее. Это была сцена, которую я мог бы смотреть и месяц, и год. Но глазки ребенка закрылись, только для того, чтобы тут же снова раскрыться. Во второй раз они закрылись с сонной медлительностью и остались закрытыми. Ее губки медленно двигались, как будто она сосала во сне. Черные волосики начали виться. Молли наклонилась, чтобы провести губами по лобику Неттл.