Рыцарь - Джин Вулф

– Тебя Дизири лишила дара речи?

Он снова кивнул, а потом я долго сидел рядом с ним – покуда занявшееся с новой силой пламя не погасло. А поскольку Тауг не мог говорить, я говорил очень много, рассказывал о Дизири и о своих последних приключениях. Наконец я сказал:

– Ты хотел, чтобы я поднялся в горы, где обитает дракон. Дизири сказала тебе, что ты снова обретешь дар речи, коли я окажусь здесь?

Тауг поднял с земли уголек и нарисовал на плоском камне длинную линию, пересеченную ближе к одному концу коротким штрихом.

– Меч?

Он кивнул.

– Ты обретешь дар речи, если я добуду Этерне?

Он энергично закивал, улыбаясь сквозь слезы.

Я встал.

– Оставайся здесь. Тебе придется присматривать за моим конем, но ты можешь пользоваться моими одеялами. Не трогай лук и колчан. Ты же вырос в лесу, верно? Ну конечно. Ты наверняка умеешь ставить силки. Ты голоден, а теперь, когда мы съели весь хлеб и сыр, у нас не осталось съестного. – Я на минуту задумался, а потом добавил: – На твоем месте я бы не стал пытаться найти дорогу обратно в Эльфрис.

Высеченная в скале голова грифона (при ближайшем рассмотрении при свете дня) оказалась еще больше, чем я думал поначалу: огромная, древняя, выветрившаяся за многие века. Чудовищных размеров клюв легко расплющил бы в лепешку автобус, а широко раскрытые, наводящие ужас глаза находились на расстоянии полета стрелы над ним. Странное выражение этих выпученных глаз встревожило меня настолько, что я с минуту рассматривал их, а потом пожал плечами и уселся на камень, чтобы снять сапоги и чулки. Глаза явно пытались сказать мне что-то, но я даже не надеялся понять, что именно.

Река Гриффин вытекала из разверстого клюва грифона, ледяная и бурлящая. Хотя вода редко достигала моих коленей, мне пришлось заткнуть сапоги за пояс и цепляться руками за каждый, самый незначительный выступ, чтобы медленно подниматься по скалистому склону против течения. Когда я решил, что зашел уже достаточно глубоко в недра горы, то остановился и оглянулся. Круг света позади, знаменовавший выход из глотки грифона, показался мне таким же далеким и прекрасным, как Америка, о которой я до сих пор вспоминал время от времени, – потерянным раем, постепенно меркнувшим с каждым моим трудным шагом вперед.

– Рыцарь не считает своих врагов, – сказал я себе и сделал следующий шаг и еще один. – Но я хотел бы найти Дизири, увидеть ее еще раз перед тем, как уйду.

Бен, я не могу объяснить тебе, откуда я знал, что скоро утрачу даже память о ней. Но я знал.

Позже, когда круг света позади казался не более чем крохотной звездочкой, я сказал:

– Жаль, что со мной нет Гильфа.

Впереди я увидел свет. Я прибавил шагу, преодолевая течение потока, теперь более глубокого, но не столь быстрого, – и внезапно погрузился с головой в темную воду, ступив в глубокий провал, которого не заметил, и сразу пошел ко дну, увлекаемый весом своей кольчуги. Я задергался, пытаясь от нее освободиться. Вытянул кольчугу из-под перевязи, стащил через голову и бросил на дно – и только потом осознал, что мне не грозит опасность утонуть. Я не мог дышать под водой, но в этом и не было необходимости. Я всплыл обратно на поверхность (казалось, из страшной глубины) и выбрался на берег, отплевываясь и дрожа всем телом.

Отдышавшись, я обнаружил, что в просторной пещере, где я лежу, свернувшись калачиком, царит не кромешная тьма. Сквозь два отверстия высоко в стене (глаза грифона) пробивались бледные лучи, которые упирались в алтарь неподалеку, маленький и незатейливый.

Осознав, что я все еще жив, и почувствовав острую потребность размяться и согреться, я поднялся на ноги и подошел к алтарю, чтобы разглядеть его получше. Обращенная ко мне каменная поверхность была гладко обтесана и, как и верхняя плоскость, увлажнена каплями, сыпавшимися редким дождиком с потолка. Однако противоположную сторону украшала резьба, и хотя бледные лучи дневного света, пробивавшиеся сквозь глаза грифона, не достигали резных завитушек и закорючек, я прочитал, водя по ним пальцами: Кантел, Алоу, Лло…

Позови, и я приду.

– Я не умею читать, – сказал я вслух. – Во всяком случае, на языке, на котором говорят и пишут здесь. Как же мне удалось прочитать слова?

А потом вдруг сообразил: это же эльфийские письмена!

Я выпрямился, ошеломленный. Тысячи воспоминаний разом нахлынули на меня, подобно теплым синим волнам прозрачного моря: смеющиеся келпи, увлекающие меня к пещере Гарсега; остров на морском дне; долгий путь к Башне Глас.

Позови, и я приду.

– Тогда я зову тебя, – сказал я. Мой голос прозвучал громче, нежели я рассчитывал, и слова отдались многократным эхом под сводами пещеры. – Я призываю грифона или любого, кому принадлежит алтарь.

Эхо запрыгало между каменных стен, постепенно стихая.

И ничего не произошло.

Я вернулся к источнику, дававшему начало маленькой реке, известной нам как Гриффин. В пещере, где я находился, не было ни меча, ни грифона, ни дракона, но где-то в глубине природного колодца оставались мои сапоги с засунутыми в них чулками. Скорее всего, они болтались посередине между поверхностью воды и дном. Моя кольчуга тоже оставалась там – лежала на дне, вне всякого сомнения.

Я снял перевязь, по возможности тщательно вытер Мечедробитель и кинжал, а потом разделся догола. Пытаясь вспомнить мерное колебание моря, я нырнул.

Вода была обжигающе-холодной, но прозрачной как стекло – такой прозрачной, что в бледном свете, струившемся из пещеры сверху, я даже различал окружающее. На значительной глубине, где свет почти померк, перед моими глазами проплыла черная тень. Я схватил ее, и она оказалась моим сапогом. Я расслабился и отдался восходящему потоку.

С торжествующим воплем я вынырнул на поверхность, швырнул сапог на каменный пол пещеры, а потом подтянулся на руках, вылез из воды и уселся на самом краю колодца, дрожа всем телом. Если я нашел один сапог, значит, сумею найти и второй. А если я найду оба сапога, то вполне смогу достать со дна кольчугу.

Я поднялся на ноги и вылил из сапога воду. Засунутый в него чулок никуда не делся. Я крепко выжал его и отнес вместе с прочими своими вещами на самое сухое место, находившееся за алтарем, где пещера резко сужалась и уходила вниз. Расстелив там рубашку и штаны, я снова нырнул в источник.

На сей раз мне не повезло, и я вынырнул на поверхность с пустыми руками. Выбравшись из воды, обессиленный и замерзший, я решил хорошенько обследовать пещеру, прежде чем нырять снова. Таким образом я отдышусь и немного согреюсь.

Темный туннель за алтарем круто уходил вниз; пройдя по нему двадцать-тридцать шагов я оказался в кромешной тьме. Дюжина черных отверстий в каменных стенах вела в крохотные пещерки, более или менее сырые. Логово Гренгарма, решил я, наверняка находится глубоко в недрах горы, куда и ведет длинный туннель. Гренгарм не может видеть меня, что, конечно, хорошо. Но с другой стороны, я тоже не могу видеть Гренгарма.