Восточные страсти - Майкл Скотт

Но его мысли были слишком заняты сейчас другим. Рейкхелл прибыл к поединку целым и невредимым, а это могло означать лишь то, что весь, казавшийся ему удачным, план сорвался. По неизвестной ему причине разбойники потерпели поражение, а теперь, как следствие, Брюсу придется по-настоящему сразиться со своим заклятым врагом.

Тем лучше. Если это необходимо, Брюс своими руками сделает то, что так часто хотел сделать чужими.

Арбитр взял слово и осведомился, не желают ли противники помириться или решить спор без помощи оружия. Джонатан смотрел прямо перед собой, не проронив ни слова в ответ. Брюс энергично замотал головой. Стало ясно, что согласия между ними уже не будет.

— Если кто-то из вас позабыл кодекс поединка, разрешите мне освежить его в вашей памяти, — произнес арбитр. — Для того чтобы защитить свою честь, вовсе не обязательно убивать противника. Как раз напротив, джентльмены. Убийство сейчас считается проявлением дурного вкуса. Достаточно пустить врагу кровь. Иными словами, по велению долга я немедленно прекращаю поединок, как только замечу, что у вас есть хоть малейшая царапина, из которой сочится кровь. Надеюсь, что все поняли меня правильно.

Джонатан кивнул в ответ. Оуэн Брюс, казалось, едва прислушивался к словам арбитра.

Из ножен были извлечены сабли, и так как Джонатан формально был вызываемой стороной, то его секунданты получили право выбора оружия. Между двумя саблями трудно было обнаружить малейшее различие, поэтому Чарльз, взяв одну из сабель, сразу передал ее Брауну. Тот, похоже, вознамерился проверить ее более тщательно.

Джонатана и Брюса попросили разойтись в разные стороны с места проведения поединка. Ни тот, ни другой старались не смотреть друг на друга.

Райнхардту Брауну ничего не стоило нанести на саблю Джонатана немного смертоносного яда. Он незаметно отвернул пробку с пузырька, который держал у себя в кармане и, подставляя клинок лучам солнца, — якобы для того чтобы определить его остроту, — брызнул несколько капель яда сначала на одну сторону клинка, а потом и на другую. Выждав немного, он с силой махнул саблей, проверяя, насколько хорошо высохла жидкость, и, явно удовлетворившись результатом, положил пузырек обратно в карман, напомнив себе, что должен теперь непременно от него избавиться.

— Не трать зря времени на это неотесанное животное, Джонни, — тихо сказал Чарльз, протягивая кузену саблю. — Побыстрей задень его как-нибудь, и этот фарс тут же закончится. Очень не хочется долго здесь задерживаться.

Джонатан снисходительно усмехнулся. Даже Браун не мог не восхищаться его ледяным спокойствием. Ему приходилось слышать, что Рейкхелл принадлежит к той редкой категории людей, которые в решающую минуту не теряют голову, а начинают действовать четко и безошибочно. По всей видимости, эти истории соответствовали действительности.

Арбитр пригласил соперников подойти к нему. Секунданты заняли места на противоположных сторонах площадки, держа ладони на рукояти собственных мечей. В случае необходимости, они готовы были вмешаться в ход поединка, но никто не мог бы назвать случая, когда секунданты принимали участие в дуэли.

Арбитр еще раз напомнил обоим соперникам, что прекратит поединок сразу после первой крови. Затем он рассек собственной саблей разделявшее соперников пространство и провозгласил:

— En garde[29], джентльмены! Сходитесь!

Раздался яростный стальной скрежет, и дуэль началась. Брюс сразу же бросился вперед и стал теснить своего противника.

Джонатан, с самых первых выпадов вынужденный отойти в защиту, быстро сообразил, что его визави вовсе не собирается считаться с предостережениями арбитра. Оуэн Брюс не стал бы довольствоваться царапиной или порезом на теле противника. Он твердо намерен был убить человека, которому был обязан столькими невзгодами. Раз за разом парируя выпады Брюса, Джонатан медленно и осторожно отступал по кругу. Чувствовал он на себе и обеспокоенный взгляд Чарльза, который не в состоянии был скрыть своего испуга, и был приятно удивлен, мельком взглянув на Брауна: тот наблюдал за поединком с совершенно невозмутимым видом. Может быть, Браун и чужак, подумалось Джонатану, но он, по крайней мере, сохраняет уверенность в его победе.

Брюс не скрывал своих намерений. Его темные глаза метали искры, толстые губы образовали угрюмую складку, в каждый выпад он вкладывал столько страсти, будто это было его последним движением. Это стало ясно и его секундантам, и арбитру, и даже доктору-англичанину, которого частично посулами, частично угрозами заставили явиться сюда с другой части острова.

Никогда в жизни Джонатан не сталкивался с такой испепеляющей, свирепой ненавистью. Теперь он уже не сомневался в правоте Молинды. Его абсолютно умышленно втянули в эту дуэль. Его противник желал только одного: уничтожить его.

Ум его, однако, стал работать еще более четко. Руки слушались его безупречно. Разумеется, он понимал, что далеко не блестяще владеет оружием. Да, он имел определенные навыки, но превосходным фехтовальщиком не был, и опытный мастер мог сравнительно легко взять над ним верх. У него просто не было времени на систематические упражнения с саблей, и она в его руках была вовсе не так грозна, как пистолет или индонезийские ножи. Постепенно он понял, что если надеется выйти живым из этого боя, то должен постараться первым задеть соперника. Если же он и далее будет ограничиваться защитой, то Брюс в конце концов сумеет сломить его сопротивление.

Но для того, чтобы перейти от обороны к атакующим действиям, надо было рисковать. И он без колебаний открылся, когда, парировав очередной удар Брюса, нанес собственный выпад.

Его внезапное переключение на более наступательную тактику застал Брюса врасплох. Он сразу же потерял ритм дуэли. Джонатан же отлично знал, что в фехтовании, так же как и в других видах единоборств, поддержание ритма имеет ключевое значение. Тот, кто успевает за ним, всегда владеет преимуществом над соперником. Если же последний окончательно сбился с ритма, то шансы устоять у него невелики. Почувствовав, что Брюс дрогнул, Джонатан улучил момент и дотянулся краешком клинка до соперника. Рана была совсем незначительная — тонкая струйка крови поползла по щеке Брюса. Тот постарался свободной рукой утереть ее, но на пальцах его остались алые полоски.

Арбитр, следуя своему обещанию, вмешался в ход дела немедленно. Его сабля перегородила противникам доступ друг к другу.

— Сию же секунду разойдитесь! — прокричал он.

Джонатан, не мешкая, повиновался: опустил клинок и сделал шаг назад.