Сны призрака - Константин Якименко

Так вот: об этом поле, которое генерирует источник. Которое, как мы знаем, может подавлять или перенаправлять волю с элементарной легкостью. Но это мы можем так его использовать. А что оно для них? Что, если для них это поле — просто естественная среда обитания? Та, в которой они чувствуют себя комфортно… как мы — в кислородно-азотной атмосфере один к четырем? А если так, то, может, „Призрак" — это что-то вроде большой камеры анабиоза? Камеры, в которой они могут сохраняться в целости миллионы и миллиарды лет. И когда мы включаем источник, то он сначала воссоздает вокруг себя естественную среду, а затем возвращает чужаков к жизни. Так может, Квалин, я и увидел их - не дурацких „защитников", которых порождаем мы сами, а их в настоящем облике? И именно это испугало меня до полусмерти?

А может, предназначение „Призрака" в чем-то совсем ином. Как бы то ни было, всю правду мы не узнаем никогда — и это еще одна причина бояться. Но, Квалин! Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Мне страшно так, что меня всего трясет, как вы говорите. Но я не прощу себе, если мы просто взорвем его, а я так и не узнаю… пусть не всю, но хотя бы часть правды. Именно поэтому я не рассказываю это тебе сейчас. А оставляю сообщение, которое ты получишь после того, как все будет кончено.

Мы договорились, что я выброшу ключ в деформ. Сейчас, когда я это записываю, ты отдыхаешь внизу, а ключ лежит здесь рядом. В ящике, спрятанный под экраном. И я не выброшу его. Я возьму его с собой, потому что, несмотря ни на что, хочу включить источник. Я не говорю этого тебе, Квалин, — ведь тогда ты свяжешь мне руки и ноги и пойдешь на „Призрак" сам. Но я хочу, чтобы ты узнал все позже, когда меня рядом не будет. Мы дойдем до источника, я вставлю ключ и увижу, что произойдет. А потом…

Да, Квалин, потом. На словах это так просто! Но вот мы бежали с Чундрауда, и ты утащил с собой ключ. И спросил меня: а ты бы удержался? Я сейчас задаю себе тот же вопрос. Допустим, включив источник, я получу возможность контролировать волю окружающих. А потом я должен запустить бомбу и все взорвать. Звучит просто — на словах. А на деле? Сейчас, слушая мои откровения, ты наверняка уже знаешь ответ. Я же, записывая их, могу сказать только одно.

Смогу ли я удержаться? Честно, Квалин: я не знаю!

А ты — смог?»

Эпилог

И вновь охотник стоял перед Верховным Владыкой, ожидая решения своей судьбы. Он уже отчитался о выполненной миссии и теперь ждал, когда Владыка соизволит высказать, что думает об этом.

Чувства, которые наполняли охотника, были противоречивыми. Конечно же, он был рад, что с заданием покончено, и теперь, насколько он понимал, ему больше нет нужды возвращаться в низший мир. Хотя при последней встрече Владыка утверждал, что поручение будет очень непростым, оно, по правде говоря, оказалось не таким уж сложным. Нет, поначалу охотнику тяжело было иметь дело с обитателями мира. Он не мог относиться без презрения к существам, способным осознавать лишь одну из трех составляющих мироздания — материальную. А необходимость самому принимать их форму и, пусть даже на время, становиться одним из них вызывала у него брезгливость. Но охотник постарался подавить эти чувства, как только понял, что не сможет справиться с этим заданием так же быстро, как с предыдущим. А раз уж он вынужден задержаться там, то почему бы не зайти с другой стороны и не постараться получить удовольствие?

Он попробовал и вскоре нашел, что обитатели того мира весьма забавны. Их поведение занятно, а мысли бывают довольно любопытными. Конечно, в большинстве случаев они абсолютно прозрачны — и все-таки удивительно, как существа со столь ограниченным набором чувств иногда делают умозаключения, заметно превосходящие их возможности. Охотнику стало интересно, и чем дальше, тем больше он втягивался в игру. Заигравшись, он допустил пару просчетов, однако, изучив вероятностное древо, нашел его весьма плодоносным, так что ошибки не вели к фатальным последствиям. А раз так — он позволил себе играть дальше, развлекаясь и не особенно переживая за результат, который он вполне мог обеспечить.

Мастерство настоящего игрока заключается в том, чтобы заставить фигурки двигаться, прилагая минимум усилий. Именно этого охотник и добивался. Он расставил сети и с удовлетворением наблюдал, как низшие существа запутываются в них, от недалекого ума приписывая охотнику совсем несвойственные ему желания и стремления. И, однако, они учились — не все, но некоторые со временем делали выводы, пусть и не полностью соответствующие действительности, но достаточно близкие к ней. Но сеть уже основательно опутала их, и чем дальше, тем меньше они могли что-то изменить. А если даже и меняли в своей ограниченной реальности, то это никак не могло повлиять на исход миссии.

Охотник добился именно того, чего хотел: низшие существа, сами того не осознавая, своими действиями приближали требуемый ему исход. Теперь он мог спокойно следить за ними, не вмешиваясь в происходящее. Некоторое время он так и делал, но потом заскучал и решил снова поиграть. Вспомнив, кем он является по натуре, он охотился на тех, кто был ему неприятен, наслаждаясь их страхом и беспомощностью. Конечно, он мог легко расправиться с ними — но зачем? Ведь не это было его целью. Другим существам он, напротив, симпатизировал и даже хотел помочь одному, хотя тот до самого конца считал его врагом. А конец тем временем приближался, ветви вероятностей сходились к единому стволу — и охотник, в последний раз представ перед низшими, позволил свершиться тому, что должно было.

Итак, он выполнил задание. Два гиганта лишились голов и пали, а вслед за ними рухнул источник угрозы. Равновесие в мире было восстановлено. Охотник радовался, но вместе с тем испытывал и легкую грусть оттого, что игра окончена. Хотя это казалось странным ему самому, он успел привязаться к обитателям мира — пусть примитивным, но по-своему интересным. Разумеется, эти чувства были временными: охотник не сомневался в том, что они уйдут, лишь только он займет причитающееся ему место в высшем мире.

«Ты хорошо справился с заданием, охотник, — послал ему мысль Владыка. — Хотя мог сделать это еще лучше».

«Да, о Владыка. Но ведь никто не совершенен!»

«Да, это так. Я лишь хочу отметить, что ты совершил много ненужных действий. Того же самого можно было добиться и меньшими усилиями».

«Вы, безусловно, правы. Но мне было интересно исследовать различные возможности».

«Тебе было интересно», — согласился Верховный Владыка и вдруг умолк.

Охотник ждал продолжения, но его не было. Он растерялся, совершенно не представляя, что у повелителя на уме. Вроде бы тот признал, что он справился, — и, однако, что-то было не так. Охотник чуял подвох, но не знал, где его искать. И в конце концов, не выдержав, решился спросить прямо: