Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обратно они шли вдвоем, рядом, хоть это и злило Кайе. Но не убегать же — еще решит Ийа, что он испугался.
— Там на их пути будут еще селения, — сказал, представив долгий путь “перьев”.
— Тут мы уже не в силах. Но теперь за ними точно проследят и будут знать, что делать.
— А если эти… штуки вернутся?
— Вряд ли. Ветер меняется, против него не полетят.
— Почему ты в это полез? — спросил юноша. — Не поверю, что хотел мне помочь.
— Почему бы и нет. Разрушений могло быть много больше, это никому не надо. Ну и любопытно, конечно, поработать с такими диковинками.
— И со мной в их числе? — неприязненно спросил Кайе. На всякий случай заверил:
— Не думай, что стал лучше относиться к тебе!
— Не думаю, — Ийа задумчиво глянул. — Какой же ты наивный еще…
— Что?!
— Ничего.
Они взобрались на грис и ехали дальше молча; расстались на перекрестке.
Кайе так и не понял, что испытывает, когда думал о “перьях”. Не радость от одержанной победы… он и не победил. Не злость, что позволил другому вести. Не тревогу — осознание: что-то не так, он где-то ошибся. Он просто ничего не понимал сейчас, а мысли прогонял, ныряя в стремнину или занимаясь физическими упражнениями.
А еще “перья”, напомнив о Севере, напомнили и о полукровке, и это было самое неприятное и очень понятное. Его так внаглую оставили в дураках… После каждого подобного воспоминания ветка ломалась в руках, или сгорал кусочек дерна, или замертво падала птица, огласив предсмертным криком окрестности. Испортилось настроение. Тогда позвал к себе Чинью.
На другом конце города тоже вспоминали о небесных гостях. И не только о них.
Молодой человек прижимал к себе пятнистого детеныша дикой кошки, почесывал за ухом. Подлинная нежность была на лице — даже когда котенок шипел, пытаясь царапнуть человеческую руку. Шипел, но тут же смолкал.
Имма беспокойно наблюдала за обоими, и сейчас не казалась погруженной в себя. Наконец зверек успокоился — точнее, смирился, позволил погладить себя под шейкой и замурлыкал, щуря глаза. Только тогда он осторожно поставил котенка на пол:
— Беги, малыш.
Проследив взглядом за котенком, Имма спросила:
— Почему ты его не убил? Тогда, давно, хотел сохранить ему жизнь, и теперь… Он был открыт и следил только за “перьями”. А если бы умер, обвинили бы их, не тебя.
Ийа опустил подбородок на переплетенные пальцы.
— Знаешь, это уж чересчур. Он, считай, подставил мне спину… ради других людей. Пошел вперед, хотя мог превратиться в массу перемешанной плоти и костей.
— Не думаю, что он заботился о людях. И что мог поверить в такой конец.
— Это неважно. Не верил — слишком молод еще, слишком привык быть первым. Но он бы все равно пошел, Имма. Из гордости, например.
Улыбнулся, словно луч вспыхнул:
— Хотя старые счеты не отменяются.
Откинулся на плетеную спинку. Тень прошла по лицу, согнав улыбку.
— Но он… я и представить не мог, что он носит в себе такое. Даже после шаров-льяти. Я предпочел уверить себя — случайность. А сегодня решил посмотреть. Вот, знаю теперь…
— Ты готов примириться с ним, — заметила Имма. Молодой человек взглянул удивленно — такой разговорчивой она бывала не часто.
— Примириться? Я не испытываю к нему неприязни. Но что это решает, скажи?
— Хорошо, что тебя не слышит никто.
Молодой человек коснулся причудливой золотой серьги, и та качнулась, зазвенела.
— Имма, пойми. Сейчас надо думать даже не на шаг вперед, а много больше. Наши прекрасные Восемь Родов — стаи хищников, которые либо сольются, либо перегрызут друг друга, и если я тоже начну жить одним мигом, скользить по поверхности… Кстати! У тебя часом нет на примете переписчика с хорошим почерком? Я своего ценил, но мой второй братец… Впрочем, неважно.
— Не сворачивай в сторону! Мы — это семьи, не стаи. Если не поступать в интересах семьи…
— Если прятаться всей семьей под одиноким деревом, можно только гордо погибнуть.
Имма вспотрелась в приятеля:
— И что бы ни говорил, ты не хочешь простить смерти Альи.
— Не хочу, — светло улыбнулся. — Во мне все-таки кровь Юга.
**
На новом месте Этле было поспокойней, но невыносимо скучно; если б не визиты Киаль, пожелтела бы наверное, как сухой лист. Хозяина дома она видела только раз — когда ее привели; Кинья, его жена, тоже почти не появлялась, поручив девушку служанкам. Этле показалось, она тяготится обязанностью держать у себя навязанную гостью. Не из высокомерия или нелюбви к Северу, скорей из опаски. Но что может пойти не так?
Ведь это родня главы Совета Асталы…
— Я принесла тебе книгу, — сказала Киаль, появляясь как обычно почти на закате, в “золотой час”. — Это копия, небольшая часть — то, что может быть тебе интересно о наших далеких предках. Когда-то подлинник раздобыли вы, северяне, а мой дед отправил за ним в Тейит моего отца…
— Я слышала об этом посольстве! — оживилась Этле. — У нас тоже осталась копия, но я никогда…
Тот, кого боялась Этле — высокий, с резким лицом и янтарными глазами хищной птицы — стоял на пороге; совершенно бесшумно возник. Осмотрел комнату, лениво, явно не рассчитывая найти ничего неожиданного. На девушку на сей раз внимания не обратил вовсе. Обратился к сестре. Говорили не слишком тихо, но у Этле словно уши заложило, так колотилось сердце.
Она облегченно вздохнула, когда полог замер, скрыв ушедшего гостя.
— Вот видишь, глупышка, ничего не произошло, — улыбнулась ей Киаль.
— Это ничего не значит, — упрямо заявила северянка. Он даже сюда заявился! Зачем, спрашивается?
Уселась на скамье, поджав ноги. Мельком скользнула взглядом по книге, но интерес пропал. Все снова показалось враждебным. Прошло десять дней, но она так и не сумела уговорить южанку помочь ей увидеться с братом. Письма, правда, передавали, и в них все было хорошо. Но Этле казалось: Айтли что-то не договаривает. И Киаль тоже.
Но ссориться с единственной в Астале защитницей не хотела и не могла.
**
Тейит
Не знал, что как новость преподнесла Ила — во время самого важного
