Ломая рассвет - Стефани Майер

— Хотя то, что она делает, фактически не является физическим. Так же как огромное большинство наших даров он мысленный. Если бы она пробовала повернуть тебя обратно, интересно, кто бы победил? — Он покачал головой. — Я никогда не слышал о том, что бы дары Аро или Джейн не действовали.

— Мама, ты уникальна, — сказала мне Рэнесми без всякого удивления, как будто она комментировала цвет моей одежды.

Я чувствовала себя дезориентированной. Знаю ли я свой дар? Я уже и так имела свой суперсамоконтроль, который позволил мне пропустить первый ужасный год жизни новорожденного. Вампиры имели максимально только одну дополнительную способность, ведь так?

Или Эдвард был прав в начале? Прежде, чем Карлайл предложил, что мое самообладание могло быть чем-то неестественным, Эдвард думал, что моя сдержанность была только результатом хорошей подготовки — концентрация и отношение, так он говорил.

Кто был прав? Способна ли я на большее? Есть ли название или категория для того кем была я?

— Ты можешь проецировать? — заинтересованно спросила Кейт.

— Проецировать? — спросила я.

— Выставь это вокруг себя, — объяснила Кейт. — Огради кого-нибудь еще помимо себя.

— Я не знаю. Я никогда не пробовала. Я не знаю, что должна делать.

— О, ты можешь быть неспособна к этому, — быстро сказала Кейт. — Небеса знают, как я в течение многих столетий училась управлять электрическим током на своей коже.

Я ошарашенная уставилась на нее.

— Кейт получила неприятный навык, — сказал Эдвард. — Подобный навыку Джейн.

Я вздрогнула и автоматически отпрянула от Кейт, она засмеялась.

— Я не садистка, — уверила она меня. — Это только кое-что, что очень удобно во время боя.

Слова Кейт впитывались, начиная обретать смысл в моей голове. Огради кого-нибудь еще помимо себя, сказала она. Как будто был какой-то способ, чтобы впустить какого-либо другого человека в мою странную, изворотливую молчаливую голову.

Я вспомнила Эдварда, съежившегося на древних камнях в башне замка Волтури. Хотя это было человеческой памятью, это было более остро, более болезненно, чем большинство других воспоминаний, это было запечатлено в моем мозгу.

Что если я могла бы остановить это, если все повториться вновь? Что, если я могла бы защитить его? Защитить Рэнесми? Что если есть хоть маленький шанс, что я могу оградить их?

— Ты должна научить меня как это делать! — Настаивала я, легкомысленно хватая руку Кейт. — Ты должна показать мне как!

Кейт вздрогнула от моего прикосновения:

— Возможно. Если ты прекратишь пробовать сокрушить мою защиту.

— Упс! Извини!

— Ты хорошо защищаешься, — сказала Кейт. — Это движение должно было заставить тебя отдернуть руку прочь. Ты ничего не почувствовала сейчас?

— Это не было необходимо, Кейт. Она не хотела причинить никакого вреда. — Пробормотал Эдвард на одном дыхании. Ни один из нас не обратил на него внимания.

— Нет, я не почувствовала ничего. Ты сейчас использовала свой электрический ток?

— Да. Хм. Я никогда не встречала никого, кто не почувствовал бы этого, будь то бессмертный или нет.

— Ты сказала, что проецируешь это? На свою кожу?

Кейт кивнула:

— Обычно это находилось только в моих ладонях. Подобно дару Аро.

— Или Рэнесми, — вставил замечание Эдвард.

— Но после большой практики я смогла излучать электрический ток по всему телу. Это хорошая защита. Любому, кто попробует дотронуться до меня будет больно в течение секунды, но и этого будет достаточно.

Я слушала Кейт вполуха, мои мысли витали вокруг идеи о том, что я смогла бы защищать свою небольшую семью, если бы научилась этому достаточно быстро. Мне было ужасно жаль, что я не способна к проецированию так же, как я была хороша в других аспектах жизни вампира. Моя человеческая жизнь не подготовила меня к вещам, которые были естественны, и я не могла заставить себя поверить в эту способность.

Я чувствовала себя так, как будто я никогда ничего не хотела до этого так ужасно: быть способной защитить тех, кого я люблю.

Поскольку я была столь озабоченна, я не замечала тихий обмен мыслями, продолжающийся между Эдвардом и Элеазаром, пока он не перелился в разговор.

— Ты можешь думать хотя бы об одном исключении? — спросил Эдвард.

Я повернулась, чтобы понять смысл его комментариев и поняла, что все уже уставился на этих двух. Они склонились друг к другу пристально наблюдая, выражение Эдварда — напряженное и подозрительное, Элеазара — несчастное и неохотное.

— Я не хочу так думать о них, — процедил Элеазар.

Я была удивлена внезапной сменой атмосферы.

— Если ты прав… — снова начал Элеазар.

Эдвард оборвал его:

— Мысль была твоя, не моя.

— Если я прав…, я не могу даже понять, что это означало бы. Это изменило бы все в мире, который мы создали. Это изменило бы значение моей жизни. Частью чего я был?

— Твои намерения всегда были наилучшими, Элеазар.

— Это имеет значение? Что я сделал? Как много жизней…

Таня положила свою руку на плечо Элеазара в успокаивающем жесте:

— Что мы пропустили, мой друг? Я хочу знать, чтобы я могла спорить с этими мыслями. Ты никогда не делал ничего, что бы стоило наказания.

— О, не так ли? — пробормотал Элеазар.

Он пожал плечами, освобождаясь от ее руки, и продолжил свою ходьбу вновь, еще быстрее, чем прежде.

Таня наблюдала за ним полсекунды и затем сосредоточилась на Эдварде:

— Объясни.

Эдвард кивнул, его напряженные глаза следили за Элеазаром, пока он говорил.

— Он пытался понять, почему так много Волтури собрались приехать, чтобы наказать нас. Это не их обычный способ решения проблем. Конечно, мы — самая большая зрелая семья, с которой они имели дело, но в прошлом другие кланы объединялись, чтобы защитить себя, и они никогда не представляли большой опасности, несмотря на их количество. Мы более близко связаны, причина, но не основная.

— Он вспомнил другие времена, когда семьи наказывали, убивая одного или всех, и вспомнил один случай того времени. Это был случай, который остальная часть охраны никогда не будет замечать, с тех пор как Элеазар стал тем, кто передавал подходящие сведения конфиденциально Аро. Случай, который повторялся каждое следующее столетие или около того.

— Что это был за случай? — спросила Кармен, наблюдая за Элеазаром, также как и Эдвард.

— Аро не часто посещает церемонию наказания лично, — сказал Эдвард. — Но в прошлом, когда он хотел что-либо — это не публично оглашалось — он просто говорил, что клан совершил непростительное преступление. Древние решили бы продвинуться, чтобы понаблюдать, как охрана вершит правосудие. И затем, как только клан был почти разрушен, Аро давал прощение одному, в чьих мыслях было больше раскаянья. Всегда оказывалось, что этот вампир имел дар, которым Аро восхитился. Всегда этому вампиру давали место в охране. Одаренный вампир быстро соглашался, всегда испытывая огромную благодарность за такую честь. Не было никаких исключений.