Дикие - Ширли Конран

— Там не считают взятки неэтичными, — заметил Гарри.

Присутствующие поморщились. Гарри сказал:

— Взятки, подкуп — часть их повседневной деятельности, непременное условие каждой сделки. Если вы хотите действовать в каком-то районе, вы платите главному. Если вам нужна помощь какого-то могущественного человека, чтобы заключить контракт, вы платите ему, а он часть денег использует для меньших выплат, вниз по вертикали, чтобы у вас не было проблем.

— Взятки запрещены законом, — сказал кто-то раздраженно.

— К востоку от Суэца так делали веками, — сказал Гарри. — И они не понимают, почему им нельзя покупать власть за деньги, только потому, что в США покупка власти называется «федеральными сделками», «эмбарго», «санкциями» или… как их там еще называет «Локхид». — Гарри посмотрел на каменные лица вокруг стола и подумал:

«Уж вы-то всегда найдете цивилизованные оправдания для нецивилизованных поступков».

— Новая цена, — спросил Джерри Пирс, — даст нам то, что нужно: все права на разработку месторождений на Пауи на десять лет?

Гарри ответил:

— То же, что и прежде, только стоить будет дороже.

— Мы должны настаивать на всех правах, — сказал Джерри.

Значит, и Джерри знает о залежах кобальта и хромитов. Джерри подтвердил это позже за обедом в тихом клубе

«Нэксус». Он рассказывал:

— Эд потребовал оплатить нелепые счета по охране дома и по своим расходам, но Артур их одобрил. Я проверил поездки Эда и затребовал копии отчетов лаборатории. Не получив одного из них, я дважды сверил даты с расходами и обнаружил, что не значится только отчет по Пауи.

— По Пауи и еще кое-что не значится, — сказал Гарри. Он рассказал о смерти Бретта и о своих сомнениях насчет взрыва лодки. Он достал из кармана часы Артура, и Джерри их сразу узнал.

— Вы сообщили в Вашингтон? — спросил он.

— Если бы я сообщил, может, вообще ничего бы не удалось больше узнать. Раки настаивает на «чистой» аварии яхты. Он решил, что «Луиза» отработала свое. Он не хочет, чтобы его розыски ставили под сомнение и прекратил дальнейшее расследование.

— А что вы надеетесь найти?

— Не знаю. Что-нибудь. Может быть, какой-то проясняющий личный фактор. Джерри кивнул:

— Дайте часы мне. Я установлю, были ли они в морской воде. Что-то не похоже.

— Я лучше оставлю их у себя, — сказал Гарри, убирая часы в карман.

— Лучше отдать их мне. Так надежнее.

— Все же лучше пусть пока побудут у меня, Джерри.

— Дайте часы, Гарри. Гарри удивленно заметил:

— Но я хотел показать их матери Артура. — Ему было непонятно, зачем это Джерри так нужны часы.

— Ну, ладно, Гарри… а после этого отправьте их в наш сейф. Это — наше единственное доказательство.

— Конечно, Джерри, — Гарри сменил тему. — Не могли бы вы дать мне страховые списки и списки личных ценностей, на случай, если что-то из них объявится у миссис Чанг.

Золотоволосый мальчик в инвалидной коляске орал:

— Вонючее старичье!

— Нет, Стефен, так с бабушкой разговаривать нельзя. Старые люди не имеют дурного запаха, если полоскают рот эликсиром. Если ты его понюхаешь, то сам это поймешь, — Милдред Блоунер похлопала рукой по шахматной доске. — А ты так говоришь только потому, что проигрываешь. Если ты хочешь быть плохим мальчиком, я не буду играть с тобой.

Стефена уже не называли «трудным», «депрессивным» или «перестимулированным». Для его бабушки он был «плохой» или «хороший».

— К вам мистер Скотт. Приготовить кофе? — спросила Джуди.

Миссис Блоунер кивнула:

— Пригласите его, пожалуйста, ему нужно поговорить со Стефеном.

Вошедшему Гарри комната показалась чем-то средним между спортивным залом и магазином игрушек, во всяком случае, при взгляде на дорогие тренажеры и полки, заставленные игрушками.

Из-под золотистых кудряшек, как у Амура Ватто, на Гарри глядели большие голубые глаза. Стефен открыл рот, похожий на розовый бутон и заорал:

— Когда найдут маму?!

— Мистер Скотт не будет с тобой разговаривать, если ты будешь кричать, — сказала Милдред мягко. Она уперлась руками в колени, чтобы встать с громоздкого кресла. — Хорошо, что зашли, мистер Скотт.

Гарри пригнулся, потому что мимо его уха пролетела шахматная доска, а затем посыпались фигуры.

— С этим мальчиком устаешь, как на работе, — сказала Милдред, предлагая Гарри кофе. — Доктор Бек, личный врач Стефена, предлагает поместить его в частную клинику, где уровень заботы будет тот же, что дома. Но там он будет среди других детей, и ему придется следить за собой, там так не пройдут эти его вспышки. Доктор говорит, что это уже давно следовало сделать. В этой детской клинике у других детей такие же дефекты, и он не сможет там жалеть себя. Ему придется работать мозгами, которые дал Бог, а не переживать по поводу того, чего у него нет. Если его родители не вернутся, только это и останется сделать, но, если вернутся, так все же будет лучше для всех.

Гарри кивнул.

Она тихо добавила:

— Сам доктор так говорит. Сильвер-Сити — не место для детей. Здесь люди держат не детей, а пуделей. И я уже не так молода. Но я не думала, что будет так плохо. — Миссис Блоунер осторожно поставила нетронутую чашку на столик. Под хорошо сделанным макияжем различалось печальное увядшее лицо. — Я думала, что Пэтти просто наказывает сама себя, оставляя Стефена дома. Теперь, когда мне надо это решать, я понимаю, каково было бедной Пэтти…

— А почему это мы должны с ним видеться? — спросил у брата Билл посреди взволнованных футбольных комментариев.

— Джерри Пирс хочет показать, как он роет землю, — ответил старший, Фред, с ногами забравшись на диван. — А что, у тебя сегодня свидание?

— Может быть.

— У Билла всегда свидания, — девятнадцатилетиий

Дэйв, лежа на полу, не отрывал глаз от игры. — А что у нас с ужином?

— Старина Гарри хочет нас угостить, — ответил Фред.

— А мы ему зачем? — спросил Билл.

— Я же говорю: все этот дерьмовый «Нэксус». — Фред опустошил банку с орешками и швырнул ее в Билла, а тот поймал ее и бросил обратно. Брат поймал ее. Четырнадцатилетний Роб сказал:

— Я думаю, он интересуется мамой.

Братья захохотали.

— Нет, я вот про что. Позапрошлой зимой папа пригласил его на обед в воскресенье… Мы с мамой разбивали лед на пруду, чтобы птицы могли напиться. Когда пришел Гарри, мы спрятались за кустом лавра. Мама увидела, что он входит на крыльцо и кинула снежок. Снежок попал ему в шею.

— И что это доказывает? — зевнул Фред.

— Он обернулся злой как собака, но увидел, что это мама. Он остался стоять и улыбался как идиот. В дверь позвонили.