Таежный тупик. Странствия - Василий Михайлович Песков

В ловле лососей, а пуще форелей, с местными асами тут состязаться трудно. Но на зимней рыбалке по уженью окуня норвежцы всякий раз отставали. Дело в том, что ловили они на «пильку» – снасть, знакомую нам под названием «самодур». Рыбу при этой ловле цепляют за что попало. Много уходит раненой. И тут же рядом русские ловят какой-то странной маленькой удочкой под названием «мормышка». Заинтересовались…

У нас-то мормышка кому не известна! Рожденная где-то в Сибири и названная так потому, что крошечная блесна (с ячменное зернышко) принимается рыбой за мормыша, вкусного водяного жучка. Рыбе не до еды в сонное зимнее время, но блесенка-мормыш все же ее волнует. А наверху над водой на конце короткого удилища – сигнальный снаряд: кабанья щетинка, «волосок» от часов или что-то другое, столь же чувствительное. «Сонный окунь только подумает тронуть блесенку губою, а я уже подсекаю», – сказал мне один московский «профессор по окуням» о мормышке.

Эту снасть норвежцы мгновенно оценили: «Не только уловиста, но и спортивна, не чета нашей „пильке“». Надо знать этот мир рыбаков, чтобы было понятно волнение, их охватившее. О невиданной снасти писали газеты, обнародован был чертежик мормышки. Корреспондента АПН Виктора Варенова перед камерой телевидения попросили показать достоинства рыболовного агрегата. И Виктор в грязь лицом не ударил! Потом пошли интервью, ответы на вопросы удильщиков, звонок в Москву, в торговую сеть: немедля поставить несколько тысяч мормышек!

И хотя наш рыболов улыбнется, представив грубоватый ширпотребовский агрегат, в котором нет, конечно, «волоска от часов», мормышка в краю потомственных рыбаков пришлась ко двору. Называют ее «мормишкой». А Виктор Варенов получил от друзей титул «отец русской мормышки в Норвегии». Обо всем этом он сам очень весело мне и рассказывал, когда мы утром сидели возле воды в ожидании клева.

Альпийские встречи

«Пристегните ремни. Идем на посадку…» Я посмотрел вниз: где же самолет сядет? Горы, горы… Оказалось, Швейцария арендует у Франции кусочек равнины для аэродрома.

Через два дня мы ехали по горам. «Посмотрите: любую полоску пейзажа можно помещать в раму и вешать на стену…» Красивы Швейцарские Альпы! Синее небо, а под ним – снежные пики, скалы, зелень лугов, деревушки на склонах, стада коров, немыслимые завитушки дорог, синее блюдечко озера в дымке долины.

Природа Швейцарии, ее пейзажи – главная притягательная сила для приезжающих сюда туристов.

Я был в Швейцарии по делам, но посчастливилось из Женевы съездить и в горы. Мы выбрали цель: посетить перевал, где проходили солдаты Суворова. Холодным ветреным днем стояли мы у знаменитого Чертова моста. И тут встретили человека, рассказ которого стал началом маленькой повести о людской дружбе, рожденной во время войны с фашизмом. Вы прочтете о ней в «Истории Петра и Карла».

Ее величество корова

Все было как на знакомых с детства открытках. Кругом лежали цветные от осенних красок холмы с лесками, лугами, игрушечной красоты домами, сараями, сеновалами, оградами из камней. На плече одного из холмов темнела черточка колокольни, вдали неясно маячили горы. И было все подернуто синевой, пахнувшей деревенским дымом.

Наши зеленые «жигули» скользнули по склону холма, и вот уже другая «открытка», столь же яркая и нарядная, оживленная стадом овец на лужайке и шествием стариков в ярких старинных одеждах и почему-то с ружьями… Оказалось, шли старики со свадьбы, где радость сочетания молодых по традиции отмечалась пальбой.

Тут, у холма, мы и услышали звон. Явно колокола… Но негромкие и нестройные. Из-за бугра виднелась верхушка церкви. Можно было подумать, что это по случаю все той же свадьбы – маленький благовест. Совсем нет! По другую сторону взгорка, в лощине рядом с дорогой, паслось небольшое стадо светло-бурых коров. Оно-то и было мелодичным, довольно громким оркестром. У каждой буренки на ошейнике шириной в две ладони висел – не знаешь, как и сказать, – колокольчик. Но можно ли так назвать из меди кованный инструмент едва ль не с ведерко?

Мы, понятное дело, сразу же стали снимать необычный ансамбль. И коровы, как будто понимая, что ими любуются, подтянулись прямо к дороге. Это насторожило хозяина стоявшей у ручья под вязами фермы. Он подъехал к лужку на «пикапе» и, поправляя провода «электрического пастуха», таким способом тактично предупреждал чужаков: имейте в виду – я тут… Убедившись, однако, что коровам ничто не грозит, крестьянин подошел, поздоровался, и мы узнали причину его беспокойства.

Уже несколько лет тут ведется большая война с туристами, для которых нет из Швейцарии лучшего сувенира, чем этот колокол, снятый с коровы.

– Сувенирная индустрия этот спрос, конечно, сразу учла. Колокольчиков в магазинах полно, – сказал крестьянин, – но вы ведь знаете: кошке дорог краденый кусок мяса, а не тот, что ей бросили.

– Но почему они так велики?

– Далеко слышно. В горах за два километра я уже знаю – это мои. Любую корову по колокольчику узнаю. – Наш собеседник поправил ошейник у одной «музыкантши» и, возвращаясь к нам, улыбнулся. – Ну и возможно, есть тут немного чудачества. Мы, швейцарцы, на корову молиться готовы.

Еще мы узнали: громоздкий звуковой инструмент корове совсем не мешает, считается даже, что способствует аппетиту. Коровы так к нему привыкают, что, если по случаю смерти кого-нибудь в доме колокольчик с коров снимают (таков старинный обычай), они, озадаченные и испуганные, не покинут загона.

Небольшое стадо коров в Швейцарии – непременная часть пейзажа. Коровы – главное достояние сельского жителя. В этой горной стране лишь семь процентов земли пригодно для пашни. Сеют пшеницу, кукурузу, выращивают картошку, кормовую свеклу, помидоры, в некоторых местах – виноград. Земли тут небогатые, и с давних времен народ кормится тем, что дает ему животноводство. Культура молочного хозяйства необычно высока, и опыт швейцарцев широко распространен по миру. Название травы – люцерна – это название района в Швейцарии, а известная и у нас порода коров симментальская ведет начало из швейцарской долины Зимменталь.

Сказать, что за коровой в Швейцарии заботливо, по-хозяйски ухаживают, – значит сказать очень мало. Корову тут холят, лелеют. Известно, что молоко у коровы на языке. И крестьянин, имеющий стадо коров голов в двенадцать-пятнадцать, кажется, именно о них думает в первую очередь, а потом уже обо всем остальном в жизни. Рядом с домом – прекрасный загон для коров, просторный сарай, куда сено подается по оцинкованным трубам воздуходувки, тут же хранилище для свеклы, место, где в аккуратную кучу сложен навоз. Рядом с усадьбой – луг. Если через него не сбегает горный ручей, то