Утонуть в крови. Вся трилогия о Батыевом нашествии - Виктор Поротников

Едва Сулирад появился в Боголюбове, как к нему сразу же подступил местный иерей Анисим, который был озабочен сохранностью имеющихся тут книг. Анисим настаивал на перевозке книг в Суздаль или во Владимир, где, как он полагал, татары до них не доберутся. Анисим также допытывался у Сулирада, почему он не собирает ратных людей и вообще намерен ли он оборонять от мунгалов Боголюбовский замок.

– Чего ты суешь нос не в свое дело, отче? – отмахивался от дотошного священника Сулирад. – Скоро подойдут сюда ратные люди из Суздаля, сегодня или завтра они будут здесь. А с книгами, отец мой, порешим так. Дам я тебе сани с парой лошадок, грузи на них книги, иконы, паникадила… Все, что захочешь, то и грузи. И вези свое добро в Суздаль, к тамошнему епископу Савватию. Он будет рад тебе помочь, благо у него на подворье места много. Вот возницу тебе дать не могу, – с печальным вздохом добавил Сулирад. – Разбежались все мои возчики, как тараканы от яркого света. Посадишь за вожжи звонаря или келаря, они у тебя все умеют.

Поблагодарив огнищанина, длиннобородый сухопарый Анисим поспешил в свои покои, где трудились переписчики книг, а в сундуках хранились толстые старинные фолианты на греческом языке и на латыни.

– Пусть проваливает в Суздаль! – негромко обронил Сулирад, кивнув Тереху на торопливо удаляющегося по дворцовому коридору Анисима в черных священнических одеждах до пят. – Одной болячкой будет меньше. Ох и устал я от этого святоши! То ему не так и это не эдак! – Сулирад сердито плюнул себе под ноги.

Двухъярусный княжеский дворец поразил Тереха своей величавой монументальностью, своими изумительными барельефами и мозаичными полами. Дворцовые окна искрились на солнце разноцветьем кубиков и ромбов из цветного византийского стекла. Мощные белокаменные колонны, поддерживающие сводчатый потолок в покоях на первом этаже, были украшены витиеватой резьбой и фигурами сказочных птиц. Двери во всех помещениях были обиты медными полосами с выбитым на них затейливым чеканным орнаментом.

– Та-ак, персидские ковры уже кто-то стащил, – ворчал сквозь зубы Сулирад, хозяйским шагом проходя по дворцовым покоям и оглядывая все вокруг. – Нет и стульев с подлокотниками из слоновой кости. Не вижу я и медных бухарских светильников… Ну что у нас за люди, твою мать! Стоит токмо отвернуться, каждый начинает хватать все подряд. А вина за эти хищения на меня ляжет, мать твою!

Терех, успокаивая огнищанина, говорил ему, что и они за княжеским добром приехали, что ими тоже алчность движет. А князь Георгий за расхищение своего имущества спросить с Сулирада все едино не сможет, ибо тот намерен искать прибежище в Новгороде Великом. По многолюдству Новгород не уступает граду Владимиру, разыскивать там человека, все равно что искать иголку в стоге сена.

– К тому же скоро сюда мунгалы нагрянут, а уж эти нехристи выгребут отсюда все подчистую, – молвил Терех. – А что мунгалы не возьмут с собой, то они сожгут по своему обыкновению. Кто потом станет доказывать, что в Боголюбове и до татар кое-что расхищено было. – Терех мрачно усмехнулся и добавил: – Кто уцелеет во всей этой кровавой замятне, тот будет Бога благодарить за это, а про расхищенное княжеское барахлишко и не вспомнит.

– Пожалуй, ты прав, приятель, – согласился с Терехом Сулирад. – Потому и нам надо побыстрее уносить ноги отсюда.

Обойдя весь дворец, Сулирад и Терех пришли к дворцовым кладовым, возле которых дворцовые челядинцы грузили на одни сани мешки с солью, на другие – мешки с зерном. Тут же находились Тришка и Зорьян, которые поторапливали работающих холопов.

– Господине, грузить ли мешки с овсом и горохом? – обратился к огнищанину молодой безусый Тришка, пряча свои замерзшие пальцы в длинных рукавах теплой объяровой свитки, поверх которой на нем был надет овчинный полушубок.

– Нет, перво-наперво сгружай на сани пшеницу, – сказал Сулирад, – за нее нам больше заплатят, чем за овес и горох.

Видя, что сани его шурина явно перегружены мешками с солью, Сулирад приказал холопам сгрузить с них три мешка и унести обратно в подклеть.

– Ты что, хочешь лошадей изнеможить за одну поездку! – накинулся Сулирад на Зорьяна. – А ежели кони вдруг встанут перед каким-нибудь въездом на холм иль в сугробе увязнут? Об этом ты подумал, недоумок? – Сулирад погрозил шурину пальцем. – Лучше дважды за день съездить, чем перегружать сани сверх меры.

– Там еще есть свечной воск, – Зорьян сделал кивок в сторону кладовых. – Надобен ли воск Свиде Карповичу?

– О том не ведаю, – Сулирад пожал плечами. – Надо будет спросить у него при встрече.

Когда все сани были нагружены, огнищанин без промедления отправил их в обратный путь до Суздаля. Сам Сулирад и вместе с ним Терех остались в Боголюбове, чтобы приглядеть за здешними челядинцами, не дать им растащить ценные вещи, еще оставшиеся в княжеском дворце. В возчики Сулирад определил двоих конюхов, отца и сына, отослав их в Суздаль вместе с Тришкой и Зорьяном.

– Не боишься, что Свида Карпович недоплатит серебра твоему шурину за привезенные зерно и соль? – спросил Терех у огнищанина, возвращаясь с ним обратно во дворец.

– Что ты! – усмехнулся Сулирад. – Зорьян деньги считать умеет лучше меня. Он жаден, а жадного обмануть труднее всего.

Сулирад договорился с Зорьяном и Тришкой, что, сдав товар Свиде Карповичу и получив с него оплату, они в этот же день опять прибудут в Боголюбово, чтобы еще раз нагрузить сани княжескими съестными припасами.

В ожидании возвращения обоза из Суздаля Сулирад повелел челядинкам накрыть на стол в гриднице. Он решил угостить Тереха добротным княжеским вином и отменно приготовленными яствами. Заодно Сулираду хотелось покрасоваться перед Терехом своей властью над княжескими слугами и тем, что он волен брать в княжеских закромах все, что захочет. Все-таки управляющий княжеским хозяйством далеко не последний человек в окружении князя!

– Дед мой хоть и был боярского рода, но жил скудно, можно сказать прозябал, служа какому-то мелкому князьку из рода рязанских Ольговичей, – молвил Сулирад, угощая Тереха виноградным вином и жареной зайчатиной. Они сидели за одним столом напротив друг друга. – Отец мой ушел из Рязанских земель в Суздаль, поступив на службу ко Всеволоду Большое Гнездо. Поначалу-то родитель мой был простым гриднем в княжеской дружине, но со временем стал огнищанином. И был им до самой своей смерти.

– Стало быть, ценил твоего отца князь Всеволод Юрьевич, – заметил Терех, уплетая горячую зайчатину за обе щеки.

– Еще бы! – Сулирад со значением поднял кверху указательный палец. – Отец мой не только княжеским хозяйством заведовал, он также улаживал все пакостные делишки Всеволода Юрьевича.

– Что это за делишки такие? – Терех перестал жевать. – Ну-ка, друже, расскажи! Сделай милость.

Опрокинув в рот очередной кубок с вином, Сулирад заговорил, чуть понизив голос:

– Да будет тебе известно, приятель, что покойный Всеволод Юрьевич на красивых молодух был шибко падок. Немало молодиц и юных вдовиц побывало в ложнице у похотливого Всеволода Юрьевича. Иные из женщин шли на это добровольно, а иных приводили князю силой. Эти утехи Всеволода Юрьевича оборачивались тем, что соблазненные и обесчещенные им девицы рожали детей, а кто-то из них и в петлю лез – бывало всякое. – Маслянистые глаза Сулирада заблестели блеском заговорщика, когда он продолжил: – Так вот, с этими беременными женщинами и их родней договариваться приходилось не кому-то, а моему отцу. Всеволод Юрьевич портил баб, утоляя свое сластолюбие, а мой родитель опосля расхлебывал сию кашу.

– Неужто Всеволод Юрьевич людской огласки не боялся, если уж Божья кара за такие грехи его не страшила? – Терех удивленно покачал головой.

– Благодаря стараниям моего родителя не было никакой огласки о сих неблаговидных делах Всеволода Юрьевича, – не без гордости в голосе произнес Сулирад, вновь наполняя чаши вином. – Потому-то Георгий Всеволодович и возложил должность огнищанина на мои плечи, помня о заслугах моего отца перед его отцом.

– А что, князь Георгий так же любвеобилен, как и его отец? – полюбопытствовал Терех.

– Да уж не без этого, – ворчливо обронил Сулирад, с хрустом надкусывая румяное яблоко, – а у меня от этого сплошная головная боль. Князь обрюхатит юную деву против ее воли, а я ответ держу перед ее родственниками. Вот, к примеру, не так давно случай вышел…

От выпитого вина язык у Сулирада совсем развязался. Спьяну Сулирад разболтал Тереху о том, как два года тому назад князь Георгий затащил в свою постель юную боярышню Славомиру. Та забеременела от него. Родственники Славомиры собирались закатить скандал, но князя Георгия выручил воевода Дорогомил, недавно овдовевший. Дорогомил взял в жены Славомиру, признав своим ребенка, зачатого ею от князя.

– Дорогомил в детстве рос вместе с князем Георгием, их связывает давняя приязнь и дружба, – пояснил Сулирад Тереху. – Дорогомил готов пойти за князя Георгия в огонь и воду, не то что под венец с юной беременной невестой. – Сулирад расплылся в пьяной улыбке. – От красавицы Славомиры и я бы не отказался, видит Бог.