Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То что венецианцам приходилось платить налоги и после переговоров 1389 г., говорят многочисленные просьбы венецианского Сената к кипрским королям XV в. об их отмене. Более того, власти Венеции жалуются на "незаконный" подъем уже существующих пошлин. Именно об этом идет речь в 1448 г., когда Венеция даже угрожает королю Жану II бойкотом в случае невыполнения ее требования об отмене "незаконно поднятых налогов"[1663]. Годом ранее в мае 1447 г. в инструкциях посолу сказано буквально следующее: в случае невыполнения королем требований Венеции посол должен отдать приказ байло и всем венецианским купцам покинуть Кипр со всеми их товарами, и вся коммерция на острове должна быть остановлена[1664]. Однако только в 1454 г. король "сдался" и согласился признать, что все венецианцы (subditi et fideles), находившиеся под юрисдикцией байло, освобождаются от всех налогов в его королевстве[1665]. Произошло это после объявления Венецией очередного бойкота в марте 1453 г. и приказа всем венецианцам покинуть остров в течение восьми месяцев. Примечательно, что приказ не касался граждан республики, занятых в аграрной сфере, особенно Корнаро: т. е. лиц, проживавших в сельской местности, имевших хозяйство и реально снабжавших Венецию кипрской сельскохозяйственной продукцией, прежде всего сахаром. Одновременно конвою галер Бейрута было запрещено задерживаться на Кипре, а купцам приказывалось возвращаться на родину на галерах Барбарии (Египта)[1666].
Объявление экономического бойкота — есть не что иное, как объявление торговой войны другому государству. В этой войне заведомо выигрывал тот, чья экономика была сильнее. Недаром бойкоты позволяли себе объявлять сильнейшие итальянские морские республики Генуя или Венеция, но никогда этого не делал кто-то другой из средиземноморских городов-коммун. В случае кипро-венецианских отношений бойкот — мера, которая грозила не столько серьезными финансовыми потерями Венеции, сколько была способна привести к краху всю кипрскую экономику. Сильная венецианская экономика могла пережить некоторые потери из-за Кипра и возместить их за счет других рынков. Для Кипра бойкот означал такую брешь в королевской казне, которую было невозможно залатать никакими другими способами. Король рисковал недосчитаться значительных налоговых поступлений от рынка. Бойкот кипрской экономики грозил полной парализацией торговли и потерей потенциальных союзников. Он прямо вел к сокращению самого рынка, обеднению его ассортимента, ограничению возможности реализации собственно кипрской продукции из-за отсутствия покупателей, коими являлись венецианские купцы. Поэтому подобного рода конфликты, как правило, незамедлительно решались путем уступок со стороны короля, обещаний свободы торговли, гарантий безопасности жизни, товаров и имущества остающимся на острове купцам и одновременно создания препятствий купцам выезжать с острова вплоть до их насильственного удержания. Так было в 1298, 1364, 1372 г. в отношениях с генуэзцами; также было в 1325, 1374, 1382, 1401, 1403, 1404, 1447 и 1448 гг. в отношениях с венецианцами[1667]. После кипро-генуэзской войны 1373–1374 гг. киприоты особенно дорожили связями с Венецией. Заменить венецианцев на рынке и еще более в финансовой сфере было фактически невозможно. Развернуть политический вектор от Венеции к Генуе по понятным причинам было весьма проблематично. После войны Кипр и так не вылезал из долгов генуэзцам. Допустить их дальнейший рост означало практически отдать не только Фамагусту, но и весь остров в руки генуэзцев. Правда, к политическому господству на всем острове сами генуэзцы совсем не стремились. Однако полный экономический диктат Генуи стал бы неизбежным. Следовательно, с объявлением бойкота король, как постоянный заемщик денег у Венеции, рисковал потерей возможности новых венецианских кредитов и, как следствие, окончательным развалом экономики королевства. Выплачивать старые долги было бы нечем. Допустить это — значило признать себя абсолютным банкротом. Таким образом, мера, к которой и венецианцы, и генуэзцы не раз прибегали для оказания давления на короля ради достижения цели, оказалась действенной и на сей раз. С 1454 г. венецианцы больше не жалуются на "несправедливые" налоги. Запрет Сената 1464 г. собирать налоги с земель и фьефов венецианцев на Кипре в счет погашения королевских долгов, вполне возможно, трактовался как полный налоговый иммунитет для граждан Республики св. Марка на острове. В то же время, бойкот всегда оставался самой крайней мерой и для сильной стороны. К ней прибегали только в том случае, когда все другие возможности воздействия на вторую сторону были исчерпаны. Не случайно Сенат всегда дает гражданам время для эвакуации, и почти всегда существуют исключения из правил. Как мы видели, в марте 1453 г. купцы получили без малого год для эвакуации с острова, чтобы они успели закончить все свои дела на рынке, позаботиться о своем имуществе, учесть, оценить и соответственно минимизировать потери. В феврале 1453 г. в Сенате обсуждался аналогичный вопрос о возможности отсрочки отъезда венецианцев с Кипра на 3–4 месяца, ибо было необходимо закончить все дела и особо позаботится о погрузке и вывозе соли[1668]. Экономический бойкот (или экономический шантаж) — это шаг в сторону полномасштабной войны[1669]: войны, которая была крайне нежелательной для обеих сторон. Это было понятно каждой из них. В связи с этим король, как правило, быстро становился сговорчивым, а итальянские купцы не спешили покидать остров (и никогда не покидали его полностью), надеясь и будучи практически уверенными в положительном результате дипломатического урегулирования конфликта.
Итак, к концу 1450-х позиции Венеции на Кипре были как никогда прочны. Подходило ее время сыграть первую роль в политической жизни королевства. Венеция посчитала (и не ошиблась), что пришло ее время получить то, к чему она стремилась долгие годы. Политическая борьба Венеции за Кипр выходила на финишную прямую, и она не могла позволить себе упустить свой исторический шанс.
IV.2. Чей Кипр: венецианский или египетский?
В 1489 г. королева Кипра Катерина Корнаро, вдова последнего короля из династии Лузиньянов Жака II, официально передала
