Мир-ловушка - Антон Орлов

Нагромождения кубических каменных построек с плоскими крышами, вкривь и вкось вымощенные неровным булыжником улицы, воровато шныряющие зильды, центральное круглое здание с куполом, крытым листами луженого металла (храм морского божества, покровителя Чадны, – скорее всего, несуществующего), густой влажный воздух, долетающий издалека запах гниющей тины. Лаймо осматривал город уже целый час. Вначале его мучил страх. Что вот сейчас схватят за шиворот и потащат на расправу… Но заклинание Бирвота работало, никто не кричал «держи шпиона!». Понемногу Лаймо успокоился, осмелел, ему даже начала нравиться роль непойманного лазутчика. Только вот неудобные башмаки местного производства натерли ноги – из соображений маскировки он переобулся.

Кроме пиратов в Чадне обитали ремесленники, рыбаки, мелкие торговцы с семьями, все они считались подданными князя Раквура. Были также рабы – захваченные пиратами пленники. Изредка попадались на улицах благоносцы, снабжавшие Чадну зерном и овощами, их сразу можно было узнать по белым головным платкам, одинаковым у мужчин и женщин. Лаймо, защищенный чарами, среди всего этого народа не выделялся.

Дважды его задирали подвыпившие пираты. Один раз дело кончилось подзатыльником, второй – пинком. Приставали к нему, принимая за «своего», за робкого, неопасного парня, над которым можно поизмываться для потехи. Такое с Лаймо и в Панадаре случалось. Сейчас он знал достаточно приемов, чтобы постоять за себя, но полезть в драку первым не мог. Другое дело, если б на него напали с оружием или попытались скрутить, избить… «Никогда не смей сам затевать драку!» – это сидело у него в голове с тех пор, как он в пятилетнем возрасте отлупил из-за игрушки соседского ребенка и мать на другой же день сводила его к магу, наложившему заклятье. «Чтобы люди про нас не говорили, что ты плохой мальчик!»

Лаймо утешался тем, что его пьяные обидчики уж точно не догадались, что имеют дело с лазутчиком, и все равно остался в душе неприятный осадок. Отвык он от этого. В их компании издевки были не в ходу. Даже Нэрренират, циничная и нередко грубая, никого не мучила. За месяцы путешествия Лаймо успел забыть о том мелком, но пакостном повседневном зле, из-за которого Роми совершила убийство в университете, а он сам ходил по улицам Нижнего Города с оглядкой, постоянно ожидая неприятностей.

«Стану служителем Нэрренират – и пусть меня тогда кто-нибудь тронет!» – подумал Лаймо, сворачивая в переулок. Но чтобы стать служителем Нэрренират, надо вытащить богиню из Облачного мира, а до этого – освободить Арса и Роми…

Наконец он отыскал резиденцию князя. Ступенчатый массив строений из тесаного камня, увенчанный двумя блестящими шпилями. Ограды нет, стражи не видно… Лаймо напустил на себя деловитый вид и принялся бродить вокруг, размышляя, что предпринять дальше. Он был не один такой: около резиденции прогуливались пираты, озабоченные торговцы, даже один благоносец (кто есть кто, он определил по одежде). Наверно, все эти люди ожидали аудиенции у Раквура. Ну, и он за компанию подождет… Прислушавшись к разговорам, Лаймо понял, что не ошибся.

Через год, через дваТы придешь ко мне, Инэнни,Принесешь цветы сирени,Скажешь нежные слова…

Песенка как песенка. Старинная медолийская, каждый панадарец ее с детства знает. Лаймо слонялся по закоулкам меж тесно сдвинутых мрачных построек и напевал ее, снова и снова повторяя одни и те же куплеты. Он уже почти совсем охрип, когда знакомый приглушенный голос откуда-то снизу окликнул:

– Лаймо!

Хоть Лаймо и рассчитывал именно на такой результат, от неожиданности он вздрогнул. Замолчал, огляделся. Голос доносился из-за решетки, которая находилась почти вровень с мостовой. Лаймо присел на корточки сбоку, прислонился к стене, словно хотел отдохнуть. Итак, Арса он нашел.

– Ты там один?

– Да. Вы живы? – задав дурацкий вопрос, Лаймо смутился.

– Более-менее. Что-нибудь знаешь о Роми?

– Пока нет. Я выясню, где ее держат. Меня сюда Бирвот послал.

– Как он?

– Сказал, что завтра будет в порядке.

– А где богиня?

– В горах. Она под дозой, съела наркоторговца вместе с товаром.

– Похоже на нее… – процедил Шертон.

– Бирвот сказал, завтра. Я пойду. Бросить вам нож и звездочки? У меня есть.

– Погоди! Сначала брось камень и, если что-нибудь не так, сразу удирай, понял?

– Да.

Лаймо подобрал камешек и швырнул в зарешеченное оконце. Камешек не упал – повис между ржавыми прутьями, словно влип в невидимое желе. Лаймо на шаг отступил. Возник тонкий вибрирующий звук, постепенно нарастающий.

– Беги! – рявкнул снизу Арс.

Выскочив в соседний переулок, Лаймо столкнулся с двумя пиратами.

– Зильды, сволочи ушастые! – крикнул он, потирая голову, словно там была шишка. – Я иду, а они камнями с крыши кидаются!

Оттолкнув его, стражники свернули за угол, он услыхал их голоса:

– Ага, зильды пакостят. Видишь, камень? Руками не достать, решетка-то заклятая… Сходи за магом.

– Сам сходи! Они нынче злющие, после драки с тем чужаком. На Стуфора порчу навели за то, что пьяный под ихними окнами наблевал. Помыкают нашим братом…

– Давай щенка этого пошлем. Эй, малый!

Лаймо припустил во все лопатки. Выкрутился. Отдышавшись, он опять начал прогуливаться под стенами резиденции, поглядывая то на творожистое небо, то на других ожидающих.

Вдруг открылись двустворчатые резные ворота под аркой, которая вела в один из внутренних двориков, и люди начали кланяться выехавшему оттуда экипажу. Лаймо тоже поклонился. Потом поднял голову, рассчитывая увидеть князя Чадны, но увидел пышнотелую, черноволосую, румяную девушку в зубчатой золотой короне и усыпанном драгоценными украшениями платье. Она сидела в кресле, похожем на трон, у ее ног примостилась служанка в ошейнике. Другая, с опахалом из пушистых белых перьев, стояла за спиной у госпожи. Сбрую четверки гувлов украшали атласные бантики и самоцветы. К балдахину над креслом было приковано полдюжины птиц с ярким радужным оперением – одни сидели на раме, другие порхали вокруг, позвякивая тонкими цепочками.

Госпожа улыбалась надменной капризной улыбкой. Она была точь-в-точь как те красавицы, чьи дешевые портреты пользуются спросом у неприхотливой публики на рынках Нижнего Города. И наряд похожий: обескураживающее зрителя изобилие золота и драгоценных камней. Лаймо заморгал. До сих пор он думал, что в жизни таких женщин не бывает, что это плод воображения рыночных художников!

– Чего уставился, мальчик? – хихикнула красавица. – Влюбился? Ну-у, в меня тут все влюблены… Будешь так смотреть, Раквур тебя зарежет, он у меня ревнивый! – Неожиданно выражение ее лица изменилось. – Сам-то, подлец, девку стриженую откуда-то приволок, чтоб ей, суке, пусто было! Я ее изведу! Кто здесь против меня, я всех изведу, зубами грызть буду!