Сон в красном тереме. Том 1 - Цао Сюэцинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бао-юй остановился и подумал:
«Наверное, какая-нибудь служанка. Ее обидели, и она прибежала сюда выплакать свое горе».
Он прислушался и среди рыданий различил слова:
Склонились цветы, облетели цветы,
летят, заслонив небеса.
Жалеет ли кто, что иссяк аромат,
что их побледнела краса?
У башни весенней парящих пушинок
кружат невесомые нити;
На полог узорный пушинок летящих
беззвучная пала роса.
Печальная дева в покоях грустит,
что кончится скоро весна.
Никто не рассеет пришедшей тоски,
которою дева полна.
Мотыгу садовую в руки берет,
выходит из спальни узорной:
Не может по этим опавшим цветам
бродить беззаботно она.
На ивах пушинки, на вязах стручки
спокойно струят аромат.
Какое им дело, что персик опал,
что сливы цветы облетят?
И слива, и персик на будущий год
украсятся снова цветами,
Но в этих покоях на будущий год
кто будет цветению рад?
Под крышею ласточки в третью луну
кончают постройку гнезда.
В гнезде ароматном под балкой живут,
и что им чужая беда!
Цветы все равно расцветут через год,
и можно их будет клевать, —
Но знайте: коль в доме не станет людей,
обвалятся гнезда тогда.
Пройдет триста дней и еще шестьдесят,
и сзади останется год.
То ветра кинжалы, то инея меч
торопят круговорот.
И блеск обаянья, и прелести свежесть —
надолго ль даются они?
Однажды с рассветом ты их не увидишь,
их ветер, кружась, унесет.
Раскрылись цветы – их нетрудно найти,
опали – попробуй сыскать.
Я здесь, у ступеней, цветы погребла,
меня убивает тоска.
С мотыгой садовой, вдали от людей
лью горькие слезы украдкой,
Кровавые пятна от льющихся слез
остались на ветках цветка.
Не слышно кукушки в притихшем саду,
все больше и больше темнеет.
С мотыгой садовой обратно иду
и дверь закрываю плотнее.
Лампада ночная горит у стены,
все люди ко сну отошли.
Холодные капли дождя за окном,
мое одеяло не греет.
Понять не могу, отчего у меня
страданьем душа сражена?
То жалостью вдруг проникаюсь к весне,
то будит досаду весна.
Люблю, если быстро приходит весна,
досадно, что скоро уходит;
Приходит она, ничего не сказав,
уходит неслышно она.
Вчера в темноте за оградой двора
послышалась скорбная песня —
Была, верно, песня цветочной души
иль птичьей души мне слышна.
С цветочной душою и птичьей душою
быть рядом никак не могу:
Неведомы птицам людские слова,
стыдливость цветы берегут.
Иметь два крыла у себя за спиною
сегодня хотела бы я
И вслед за цветами туда улететь,
где дальние неба края!
Но только где неба края
цветов погребенье
навек бы утратила я.
Нет, лучше пусть хрупкие кости мои
в парчовый мешок соберут
И холмиком чистой могильной землей
укроют навеки мой прах.
Природой подарена мне чистота,
я чистой обратно вернусь,
Еще не привыкнув валяться в грязи,
купаться в канавах и рвах.
Сегодня пришла я над кем-то другим
свершить похоронный обряд
И знать не могу я, когда надо мной
такой же обряд совершат.
Сама я сегодня цветы хороню,
и люди над этим смеются,
Но кто же меня похоронит потом,
когда мои дни пролетят?
Взгляните – в часы уходящей весны,
как плавно летит лепесток, —
Вот так же придет увяданье и смерть
к румянцу весеннему щек.
Однажды с рассветом проходит весна,
румянец со щек исчезает;
Цветок облетит и уйдет человек,
когда – они оба не знают.
Голос то становился громче, то снижался до шепота, и в нем слышались подавленные рыдания. Та, которая плакала и скорбела, не имела ни малейшего представления, что кто-то слушает ее и потрясен до глубины души.
Если вы хотите знать, кто это пел, прочтите следующую главу.
Глава двадцать восьмая, в которой рассказывается о том, как Цзян Юй-хань в знак дружбы подарил Бао-юю пояс, присланный из страны Цяньсян, и как Бао-чай смутилась, показывая четки из благовонного дерева
Вы помните, что Дай-юй, которую накануне вечером Цин-вэнь не впустила во «двор Наслаждения розами», ошибочно заподозрила, что все было сделано с ведома Бао-юя. Поэтому на следующий день во время проводов Духа цветов она была грустна, не зная, куда излить накопившуюся в сердце печаль, а думы об уходящей весне еще более усугубляли ее и без того невыносимую тоску. Она собрала опавшие лепестки цветов и отправилась их хоронить. Но вид увядших цветов расстроил ее, она невольно всплакнула и прочла первые, пришедшие ей на память стихи.
Она и не представляла себе, что Бао-юй стоит за склоном горы. А тот, слушая, только вздыхал и кивал головой.
Но вот слуха его коснулись слова:
Сегодня пришла я над кем-то другим
свершить похоронный обряд
И знать не могу я, когда надо мной
такой же обряд совершат.
Однажды с рассветом проходит весна,
румянец со щек исчезает;
Цветок облетит и умрет человек,
когда – они оба не знают.
Бао-юй больше не мог выдержать и опустился на склон холма. Лепестки цветов, которые он держал в руках, рассыпались по земле. Он представил себе, что настанет время, когда увянет несравненная красота Дай-юй, а сама она уйдет навсегда из этого мира, и при мысли об этом острая боль пронзила его сердце. Затем он подумал, что если уйдет Дай-юй, то следом за нею должны уйти Бао-чай, Сян-лин, Си-жэнь. А где в то время будет находиться он сам, кому будут принадлежать этот сад, эти цветы, эти ивы? Он не находил ответа. Печальные мысли тянулись непрерывной чередою, одна влекла за собой другую, и Бао-юй не знал, как
