И жить еще надежде… - Александр Городницкий

И это при том, что в стране, где нет больших рек, постоянно возникают трудности с водой для орошения. В октябре и ноябре, когда мы были там, более месяца не выпадали дожди, и уровень озера Кинерет, откуда черпает воду весь Израиль, упал необычно низко.

Система орошения поэтому устроена так, чтобы ни одна капля воды не пропала даром, ни одна — буквально: на каждой банановой пальме стоит компьютерное устройство, управляющее капельным орошением. В кибуце неподалеку от реки Иордан, кстати, узкой и грязной, нам показывали цех по изготовлению этих компьютеров, которые поставляются во многие страны мира. В результате в Израиле — в условиях пустыни — чуть ли не самая высокая в мире продуктивность сельского хозяйства.

Пожалуй, главная проблема здесь — безработица, особенно в последнее время, когда в эту маленькую страну хлынул поток эмигрантов, в первую очередь из России. Но и устроившись на работу, советскому человеку не так-то просто на ней удержаться. Вот приезжает в Израиль российский еврей, языка он не знает, специальность у него такая, которая никому не нужна. Куда он пойдет? Разве что на стройку простым рабочим. Там обычно на самой неквалифицированной и низкооплачиваемой работе трудятся арабы, но предприниматель с радостью увольняет араба и берет «русского». Во-первых, он сам еврей и рад помочь «олиму» (так в Израиле называют недавно приехавших), во-вторых, араба он побаивается, в-третьих — «русскому» можно платить еще меньше, чем арабу, — для нищего эмигранта и это деньги.

Но дня через два-три хозяин вынужден увольнять «русского» и снова нанимать того же араба. Араб, конечно, может его неожиданно зарезать, зато он работает безотказно с семи утра до трех-четырех часов дня без перекуров и отдыха. Все израильтяне работают в таком режиме — не просто присутствуют на работе, а вкалывают так, как мы уже просто не в состоянии. При этом совершенно неважно таскаешь ты кирпичи на стройке или сидишь за компьютером в фирме — все рабочее время тратится только на работу — лишний раз покурить не выйдешь. И нет вроде бы никакого цербера, который фиксировал бы твои перекуры, а вот не выйдешь и все!

Помню, особенно это меня удивило в Тель-Авивском университете, где мне довелось читать лекции по геофизике океанского дна. Меня поразила абсолютная тишина в немноголюдных рабочих кабинетах, где все сосредоточенно склонились над компьютерами. Никакой толкотни в курилках или столовой, никаких собраний в рабочее время, и самое главное — никто не топчется в коридоре у кабинета начальства, чтобы подписать какую-нибудь нужную бумагу.

Мой друг профессор математики Виктор Браиловский, возглавлявший в свое время в СССР самиздатовский журнал «Евреи в СССР» и отсидевший за это срок в лагерях, который даже под постоянной слежкой КГБ ухитрялся в Москве у себя на квартире проводить научные семинары, с утра садится в своем кабинете за компьютер и отрывается только на лекции. Понаблюдав за ним пару дней, я окончательно понял, что в таком режиме работать бы не смог. Так что нашему человеку везде тяжело. Кстати, все научные доклады и их обсуждение ведутся только на английском языке. Забавно, что после моего доклада, на котором почти все присутствующие, приехавшие из бывшего Союза, прекрасно понимали по-русски, все старательно начали говорить по-английски.

Приезжая, эмигранты селятся большей частью среди своих приехавших ранее земляков, и в результате складываются целые кварталы и даже города, напоминающие о странах, из которых прибыли их обитатели. Отсюда уже упомянутое разнообразие облика людей и улиц, культуры и жизненных укладов. На этой крошечной территории снова моделируются, развиваются и мирно сосуществуют самые разные стили жизни.

Это впечатление мира в миниатюре, средоточия всех человеческих культур, усиливается еще больше при обращении к израильским древностям. Словно вся мировая история, все религии и культуры начались отсюда и потом, век за веком, снова встречались и переплетались здесь.

Вот, например, знаменитая Стена Плача в Иерусалиме — «Котель», как его называют, — подлинная стена Второго храма, построенного после возвращения евреев из вавилонского плена и разрушенного римлянами. Рядом с ней — мечеть, возведенная над гробницей Омара — одной из главных мусульманских святынь. Неподалеку — могила знаменитого царя Давида (у арабов Дауда), которого почитают все — и евреи, и христиане, и мусульмане. Над ней, на втором этаже — помещение, где происходила Тайная вечеря.

Иисус собрал своих учеников в субботу, да еще в праздничную, не где-нибудь, а именно здесь — над могилой святого праотца. Рядом дворик, где Иисуса бичевали, надели на него терновый венец, и прямо от этого дворика — крестный путь на Голгофу, где одна на другой лепятся церкви всех христианских конфессий — поближе к Гробу Господню.

А на противоположном склоне — уже за стенами Старого города, поставленными в XVI веке Сулейманом Великолепным, — храм над могилой Богоматери и напротив него храм Марии Магдалины, стоящий в Гефсиманском саду, где легионеры арестовали Христа и где сразу вспоминается «Моление о чаше». В самом храме хранятся мощи причисленной к лику святых мученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны, вдовы Великого князя Сергея Александровича, разорванного в Москве на куски бомбой Каляева. Большевики в 18-м году, изводя под корень царскую семью, сбросили Елизавету Федоровну в Алапаевске в шурф шахты. Так наша трагическая история переплетается здесь с мировой.

Всего несколько остановок автобуса отделяет это место от шотландского монастыря, где похоронено львиное сердце короля Ричарда. А другой вождь крестоносцев — Готфрид Бульонский, конная статуя которого красуется на площади Брюсселя, похоронен прямо под ступенькой лестницы, ведущей в храм Гроба Господня. Еще дальше — монастырь Креста, основанный Шота Руставели, который прожил в нем свои последние годы. Называется он так потому, что поставлен на месте, где срублено было дерево, пошедшее на крест для распятия. А вот и портрет великого автора «Витязя в тигровой шкуре», приписанный им снизу к одной из икон, нм же написанных.

Так что недаром Палестину называют Святой Землей. Древнееврейские, христианские, эллинские, римские, мусульманские древности, вся мировая история вплоть до Бонапарта с его полулегендарными деяниями в Яффе и Акка, завязались здесь когда-то в единый узел, наглядно воплощая физическую модель расширяющейся Вселенной. Одна эпоха сменяется другой, но все связано. Весь Иерусалим выстроен из бело-розового камня, — и стена Второго Храма, и римские и эллинские храмы, и мечети, и городская стена, воздвигнутая Сулейманом Великолепным, и современные кварталы. (Последнее обстоятельство связано с тем, что во времена английского владычества уже после Второй мировой войны, англичане разрешали ставить здесь дома только из этого камня.) Вот она — истинная колыбель человечества, формой своей напоминающая ковчег.

Древняя культура на этой земле причудливо переплетается с современной. Израиль — страна художников. Иудейская религия запрещает создавать изображения людей и животных (это позволительно только Богу), поэтому в современной живописи и скульптуре преобладает абстрактный стиль. Пожалуй, ни в одной стране мира не видел я такого количества выставок, вернисажей, садовых скульптур, зданий и разного рода сооружений, украшенных фресками и живописью.

Здесь в Иерусалиме уже много лет живет замечательный художник Лев Сыркин. С ним и его женой Лорой, родной сестрой поэтессы Елены Иоффе, вместе с которой я занимался когда-то в литературной студии Дворца пионеров в Ленинграде, нас связывает многолетняя дружба. Сама Лена тоже живет в Израиле довольно давно, выпустила несколько поэтических книг, обзавелась детьми и внуками. Помню, в первый свой приезд в ноябре 90-го года я позвонил ей по найденному мной телефону и радостно закричал в трубку: «Ленка, привет! Ты помнишь, как мы с тобой целовались в параднике в сорок седьмом году?» «Ты, что, с ума сошел? — возмущенно ответила она. — Там же рядом твоя жена!».

Семья Сыркиных выезжала из Москвы в 72-м, когда Лев Сыркин был уже известным художником-монументалистом, одним из авторов мозаики киноконцертного зала «Октябрь» на Новом Арбате. Выезжали трудно, с тремя маленькими детьми, полностью пройдя через чистилище унижений и препон, создаваемых тогда властями. У Льва вышла сейчас в Израиле книжка воспоминаний на русском языке, посвященная этой горестной эпопее с публичным исключением из Союза художников и другими мытарствами. Книга называется: «Я вам не должен». Первые годы в Израиле им пришлось нелегко. Когда Лева посетовал на трудную жизнь одному из наших общих приятелей Саше Радовскому, уже обустроившемуся в Хайфе, тот пожал плечами: «Настоящий художник должен жить среди трудностей».