Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

Дело на несколько месяцев исчезло из поля зрения общественности, однако закулисные маневры продолжались. Я знал, что Сантуччи и его следователи убеждены в существовании заговора, но считал себя обязанным поддерживать их уверенность. Через Тома Маккарти я предложил окружному прокурору принять участие в одном из двух специальных выпусков телешоу. Приглашение было вежливо отклонено.

– Окружной прокурор не желает, чтобы люди сочли, будто он использует это дело для разжигания разногласий, – объяснил Маккарти.

– Это уже произошло, Том. И он ступил на этот путь, когда возобновил дело.

– Он возобновил его на основании улик. Разногласия породили другие, когда выступили против него, – ответил Маккарти. – Абсурд, если задуматься. На нашей территории произошли пять из восьми нападений – так кому же, как не нам, черт побери, проводить цельную оценку дела? Тут нет ничего нового; он хотел решить эту проблему еще в 78-м. Но Бруклин и Бронкс воспротивились, когда он потребовал судебного разбирательства.

– Тогда почему бы не попросить его рассказать об этом сейчас? Время пришло, чтоб его. Голд на пути на выход, а Мерола так гладко стелет, словно собрался торговать вафельницами. И это тот же парень, что в 78-м заявлял, что Берковиц взял тайм-аут от стрельбы по людям, чтобы разжечь по всему городу три миллиона пожаров с интервалом в пятнадцать минут. Даже копы тогда решили, что это чушь собачья. А теперь он играет лучшего Человека-невидимку со времен Клода Рейнса [143].

Маккарти усмехнулся:

– Почему бы тебе не открыть этим следующую программу? Бронксу бы это понравилось. Но Берковиц ведь и правда пироманьяк.

– Угу, он пироман и действительно поджег пару вещей тут и там. Он это признал. Но, дьявол, это же они все вместе расстарались – он, Вайс и другие. В якобы составленном им списке поджогов пожар 2 августа записан перед пожаром 29 июля. Ты знал об этом?

– Нет, не знал.

– Ну, он либо был ясновидящим, либо просто копировал этот список откуда-то и в процессе допустил ошибку.

– Любопытно, – промолвил Маккарти.

Это было одно из его любимых словечек, которое, я уверен, станет последним, что он произнесет в миг, когда отправится в рай, предназначенный для пресс-секретарей.

– Слушай, – сказал он. – Я поговорю с окружным прокурором о следующей программе. Когда она там выйдет в эфир – в конце сентября?

– Да, и было бы здорово, если бы он в ней поучаствовал.

В конце августа я полетел в Калифорнию, чтобы сделать репортаж об убийстве Арлис Перри, информацию о котором мы теперь собирались обнародовать. Бо`льшая часть доказательств останется в секрете, но мы планировали представить общий обзор дела, включая комментарии сержанта Кена Кана о его вере в правдивость Берковица.

После моего возвращения в Нью-Йорк Джон Сантуччи, Херб Лейфер и я провели в Квинсе закрытое совещание на тему расследования дела Сына Сэма.

Помимо связи с юриспруденцией, Лейфера и Сантуччи объединяла еще одна черта. Оба они вечно «пытались бросить» курить, когда бы я у них ни появился. В итоге я всегда уходил от них с пустой пачкой, сигареты из которой расхватывали «исправившиеся» заядлые курильщики.

Покончив с приветственной прелюдией, я бросил на стол перед Сантуччи пачку «Мальборо лайтс» и сказал, что только что устранил посредника. Затем мы перешли к делу, и окружной прокурор не стал стесняться в выражениях.

– Уверен, они убивали до, во время и после инцидентов, связанных с Убийцей с 44-м калибром, – заявил он. – Ни секунды в этом не сомневаюсь. Как думаете, они по-прежнему используют парк Антермайер?

– Вряд ли, но точно не знаю. Вся эта шумиха должна была их отпугнуть. Но потом, уже после огласки, полицейский стал свидетелем ритуала с участием немецких овчарок в старом поместье неподалеку. Возможно, они просто сместились вверх по дороге.

Затем Сантуччи пробежался по списку имен, большая часть которых так или иначе упоминалась в этом повествовании.

– Думаю, все они в этом задействованы, – сказал он. – И, кажется, у нас тут есть также и женщины.

– Мы тоже так думаем, – согласился Лейфер.

– Да, – продолжил Сантуччи. – Но, пока мы не получим более четкого представления о том, кто на самом деле стрелял, мы рискуем облегчить жизнь виновному, если я вынесу дело на суд жюри в таком виде. Таковы уж проклятые законы этого штата. Стоит тебе поставить кого-то перед большим жюри, и у него сразу появляется иммунитет, если только он сам от него не откажется.[144] Как, по-вашему, кто-нибудь из этих людей отказался бы?

– Вряд ли, – ответил я.

– Абсолютно верно. И именно это делает подобное расследование столь чертовски трудным. Все окружные прокуроры против этого закона. У федералов такого нет, а у нас с ним вечные проблемы. И я просто не стану рисковать, вручая бесплатный билет на выход тому, кто вполне может оказаться одним из стрелков.

– Мне было интересно узнать, какова ваша стратегия, – сказал я. – Думаю, вы хотите сказать, что у нас есть только так называемое негативное доказательство. Мы можем подтвердить, что заговор существует, но это само по себе не приведет к автоматическому аресту людей, подозреваемых в причастности к нему.

– Примерно так, – сказал Сантуччи. – Мы можем выложить всю эту информацию и заявить, что она доказывает, что Берковиц не действовал в одиночку. Это одно. Но затем надо найти, кого арестовать. У вас есть установленные личности, но вы не знаете, какую роль они играли и не играли ли сразу несколько ролей. Полагаю, среди них были те, кто стоял на шухере, водители и несколько стрелков. Чтобы выяснить, кто что делал, надо найти свидетелей. Однако свидетелей, способных помочь вам, почти нет. И к чему это ведет? Вам захочется поставить своих подозреваемых перед большим жюри, но это невозможно, поскольку они автоматически получат иммунитет, как только вы их туда отправите.

– Так что же вам нужно? – спросил я.

– Мне нужно выяснить, кто стрелял и кто руководил операцией.

– Нам надо склонить кого-нибудь к сотрудничеству, – вмешался Лейфер. – Мы надеялись, что этим человеком станет Дэвид. Но, как ты и сам знаешь, он больше не идет на контакт. Нам нужен инсайдер. В мире не так много «внешних» свидетелей перестрелок – людей, что могли бы сказать: «Ага, я видел, как это сделал Джо Блоу [145]».

– Взгляните на это с нашей стороны, – продолжил Сантуччи. – Возьмем для примера Бруклин. Там вы могли бы вызвать для дачи показаний миссис Дэвис и доказать, что, основываясь на ее наблюдениях, Берковиц не был стрелком. И вы бы подкрепили ее показания словами ее друга, Зейно, погоней за желтым «фольксвагеном» и прочей реконструкцией событий на месте преступления. Однако, несмотря на все это, доказанное все равно не дает вам информации о личности стрелка. Мы знаем, кто не нажимал на курок, не болтался в парке и не сидел за рулем «фольксвагена». Но мы не знаем, кто это делал.

– Вы меня расстраиваете, – сказал я.

– Даже не думал. Проделанная работа очень важна, потому что разоблачила существование сообщников, а также подтвердила показания Берковица или кого-то еще, кто может оказаться здесь замешан, – сказал Сантуччи. – Но нам нужен этот «кто-то еще».

– Вы же помните, что Берковиц говорил о необходимости передавать фотографии членов семьи и всяком таком…

– Да. И это еще одна проблема. Мы можем попробовать устранить ее, но сначала нам нужно убедить кого-то, что мы способны помочь с этим.

– И вы ничего не можете поделать с братьями Карр. Серьезно, Джон ведь был точной копией эскиза из дела Ломино – ДеМази, – сказал я.

– С точки зрения судебного преследования сейчас это не имеет значения, – ответил Лейфер. – Нельзя привлечь к суду того, кто уже мертв.

– К слову о Джоне Карре: я на днях слышал, что он был самым слабым звеном и, скорее всего, сломался бы, – сказал Сантуччи.