Антиквары - Сергей Высоцкий

Как только за Травкиной закрылась дверь, полковник вызвал Бугаева, Лебедева и Варю Алабину долгое время работавшую его секретарем, а после окончания юрфака принятую в отдел младшим оперуполномоченным. Необходимо было срочно встретиться с людьми адреса и телефоны которых назвала Елена Сергеевна. Через час другой Травкина может с кем-то из них поделиться своими впечатлениями о пребывании в милиции, а этот «кто-то» передаст другому. И пойдет гулять по цепочке.

Семену Бугаеву достался стоматолог Матвеев, Варе Алабиной — Алла Алексеевна о которой Травкина несмотря на совместные поездки в Крым знала только то, что работает она в «почтовом ящике», и ее домашний телефон. Предстояло еще разыскать молодого, но уже лысого таксиста Гурама имеющего красивую жену, но остальные сотрудники от дела были заняты и таксиста Корнилов взял на себя.

13

Бугаев боялся больниц и врачей, а зубных врачей — больше всего на свете. Наверное, потому что по молодости пока имел дело только с ними. В регистратуре пожилая женщина сказала ему, что доктор Матвеев принимает в шестом кабинете. Около кабинета сидели человек пять пациентов с мученическими лицами. Мужчина с перевязанной пуховым платком щекой ходил, словно заведенный взад-вперед по узенькому коридорчику.

— Все к доктору Матвееву? — спросил Семен.

— Все, — буркнул перевязанный мужчина и посмотрел на Бугаева как на своего личного врага. Наверное, улыбчивый и пышущий здоровьем человек вызывает в больничной обстановке где люди объединены недугами, некоторое раздражение.

«Вот так номер! — с огорчением подумал Бугаев. — Что же делать? Отрывать этого зубодера от дела, когда столько страждущих?» Он прошелся по коридору, читая таблички на дверях, внимательно изучил правила приема в поликлиниках системы, названной не поддающимся расшифровке словом «УХЛУГУЗИЛ», и, наконец, наткнулся на дверь с табличкой «Главный врач».

Пышная рыжеволосая дама, высунув, словно школьница, кончик языка, сосредоточенно писала что-то бисерным почерком в маленьких клеточках разложенного на столе листа ватмана. Наверное, расписывала дежурства врачей «УХЛУГУЗИЛа» на следующий месяц.

— Здрасте! — улыбаясь, сказал Семен. Оторвавшись от ватмана, дама посмотрела на Бугаева. Его белоснежные зубы не предвещали никаких жалоб на плохое обслуживание в поликлинике, и дама одарила Семена ответной улыбкой.

— Что вы хотели, молодой человек?

Не дождавшись приглашения. Бугаев сел и спросил:

— Вы бы не могли мне для начала расшифровать слово «УХЛУГУЗИЛ»?

— Ухлу что? — удивилась дама.

— УХЛУГУЗИЛ. У вас так написано в коридоре. — Он сделал неопределенный жест рукой.

Она долго, чуть ли не до слез, смеялась. Наконец сказала.

— Молодой человек, когда у вас, не дай бог, заболят зубы, — она постучала костяшками пальцев по столешнице, приходите в Управление хозрасчетных лечебных учреждений главного управления здравоохранения исполкома Ленсовета.

— Ого! — восхитился Семен.

Через пять минут страждущие исцеления у доктора Матвеева были распределены по другим кабинетам, а Бугаев, с опаской поглядывая на современную бормашину, разговаривал с улыбчивым крепышом Владимиром Владимировичем Матвеевым.

— Играю, играю! — Матвеев энергично закивал головой в ответ на вопрос майора о «волейбольной поляне». — У меня первый разряд. И с мастерами играю, и в «кружок».

Он сразу же узнал на фотографии Гогу.

— Странный парень. Иногда общительный, добрый, а бывает, словно его кто-то подменил. Злой. Орет на игроков. Мне-то редко приходится с ним играть — разный класс. Но вот недавно еле удержал его от драки.

— Поточнее время не вспомните? — попросил Бугаев, с уважением разглядывая поросшие растительностью руки дантиста.

— Могу, конечно. — Матвеев заглянул в разграфленный листок, лежащий на столе под стеклом. — Это было двенадцатое, суббота. В воскресенье я дежурил в поликлинике.

— А с кем драка? Из-за чего?

— Из-за чего — не знаю. Когда я подошел, они уже обменивались «приветствиями» — у второго шла из носа кровь. Я взял Мишу «под локоток» и увел сторону, а Антон пошел на речку. Умываться.

— Антон?

— Кажется, его так зовут. Шофер одного из игроков. Директора не то завода, не то института. Это единственный человек, который на служебной машине к нам на волейбол ездит.

— Плотский?

— Не знаю. Видел несколько раз издалека — высокий поджарый старик.

— Из-за чего же все-таки подрались? Повздорили в игре?

— Не знаю, из-за чего, но только не из-за волейбола. Антон не играет. Лежит обычно на солнышке, загорает. Или машину моет. Да и не всегда ездит с директором. Иногда его привозит другой водитель, постарше. Тот играет...

— А в последнее воскресенье вы обедали с Мишей? Там, на поляне?

— Да. Он пригласил перекусить. Я ж говорю Миша добрый, общительный. До поры до времени.

— А кто с вами был третий?

Матвеев внимательно посмотрел на майора, пожал плечами.

— Вы все спрашиваете, спрашиваете, пора бы уже сказать, что произошло.

— Сейчас объясню, — пообещал Бугаев. — Вы только ответьте на мой вопрос.

— Кто был третьим? — Матвеев улыбнулся. — Да у нас «на троих» не соображают. Кроме лимонада, ничего не пьют. Разве что пива бутылку. А был с нами тот же Антон.

— Шофер?

— Да. Я так понял, что помирились они. О прошлой драке ни слова.

14

Варя Алабина, побывавшая у волейболистки Аллы Алексеевны, вернулась обогащенная разнообразными познаниями в области современных методов вязания и с полутора десятками телефонов постоянных посетительниц «волейбольной поляны». Все эти посетительницы обладали естественно, кроме горячей привязанности к волейболу еще одним достоинством переходящим в недостаток, — они вязали свитеры, джемперы, пуловеры, жилетки, платья. Вязали дома, на работе и даже на волейбольной поляне в перерыве между игрой. А так как вязание особенно художественное требует внимания и сосредоточенности при подсчитывании количества петель и рядов то, судя по самой Алле Алексеевне, они мало что могли рассказать о происшествии на поляне. Алла Алексеевна из «почтового ящика» ничего о нем не знала.

Корнилов выслушав доклад лейтенанта Алабиной вздохнул сочувственно и спросил Варю не вяжет ли она сама.

— Игорь Васильевич, — с обидой сказала Варя и щеки ее предательски порозовели, из чего полковник заключил, что по крайней мере шерстяные носки своему мужу начальнику уголовного розыска с Васильевского острова, Варюха вяжет.

— Понимаю, — еще раз вздохнул Корнилов, — надежды на вязальщиц мало, но придется тебе с ними познакомиться. Вдруг! Мы обязаны всякий шанс использовать. Эта Алла Алексеевна замужем?

— Замужем.

— Может, есть среди вязальщиц и незамужние. Ты на них обрати особое внимание. Я думаю они не только петельки подсчитывают, но и женишка подмечают. А Гога — парень видный холостой.

Видя, что Алабина хочет что-то возразить, полковник предостерегающе поднял ладонь.

— Не спорь, Варя. Иди, звони. Встречайся. Набирайся опыта.

15

С таксистами Корнилову пришлось однажды заниматься чуть ли не полгода — когда разоблачили группу преступников угонявших автомашины индивидуальных владельцев. Поэтому он хорошо знал с чего начинать — позвонил диспетчерам таксомоторных предприятии и попросил отыскать водителя по имени Гурам. Через пятнадцать минут диспетчер из второго предприятия сообщил Игорю Васильевичу что Гурам Иванович Мчедлишвили один из лучших водителей в настоящий момент работает на линии. Машина у него оборудована радиотелефоном и если нужно Корнилов сказал нужно... и еще через полчаса сел в новенький таксомотор подъехавший к подъезду Главного управления.

«Лучшим водителям — лучшие машины — подумал полковник, а худшим — худшие? Хорошо ли это?» Разглядывая загорелое с симпатичными усами лицо Гурама Ивановича маленькую кепочку с кокетливым помпончиком на его голове Корнилов пришел к мысли о том, что под кепочкой скрывается та самая лысина о которой с сожалением рассказала Елена Сергеевна. Тогда прямое попадание", — с удовлетворением констатировал он.

— Куда едем? — спросил Гурам. В кепочке он выглядел молодо. Лет на тридцать не больше.

— На волейбольную поляну.

Мчедлишвили посмотрел на Корнилова. Наверное, его предупредили, что предстоит встреча с милицией, да полковник и не просил делать из этого тайны — сам адрес Литейный, четыре, говорил за себя.

— Я шучу, — сказал Корнилов. — Ехать туда слишком далеко. Поговорим здесь.

Гурам молча показал глазами на гранитное здание Главного управления.

— Нет в машине. Я знаю у вас план.